Аннотация: Анализ эволюции представлений о страхе и тревоге в истории философии показывает, что в работах многих философов предприняты попытки изучить природу страха и тревоги, дать им антропологическое и онтологическое обоснование, классифицировать формы и виды страха, продемонстрировать его связь с другими состояниями психики. Важной составляющей философских теорий является анализ социальных аспектов страха и тревоги как элементов социального поведения и управления

Аннотация: В статье, подготовленной к 70-летию со дня смерти Д.С.Мережковского, дается картина его основных мировоззренческих идей и убеждений. При этом акцент делается на неординарных идеях писателя и мыслителя, в частности, на его понимании сущности и исторической направленности христианства, места в нем проблемы телесности и пола, на идее так называемого «Третьего Завета», игравшей существенную роль в так называемом «новом христианстве» Мережковского.

Аннотация: Подрыв коренной традиции в ситуации религиозного плюрализма грозит духовным хаосом, новым потопом бессознательного, торжествующего в эпоху Водолея. Как отмечает автор статьи, в этих условиях антропологическая проблематика определяет содержание не только апологетики, но в значительной мере всей философии и богословия, самые структуры сосуществования церквей, антропологические константы задают поле возможности диалога, и философская антропология становится необходимым измерением религиоведения. Поскольку же все, сказанное о человеке, сказывается на нем самом, философско-антропологическое религиоведение может стать одним из оберегающих человека институтов.

Аннотация:

Аннотация:

DOI: 10.7256/2454-0757.2022.6.38224

Аннотация: В статье осуществляется исследование особенностей эстетических взглядов Дюрера в контексте философии Ренессанса и теории познания Нового времени. Проводится сравнение его положений с фрагментами текстов Л.-Б. Альберти, Леонардо да Винчи, Рафаэля. Акцентируются смысловые взаимосвязи положений Дюрера с мистикой, пантеизмом, натурфилософией и эмпиризмом Нового Времени. Подробно рассматриваются взаимосвязь проблемы знания с темой свободы и прекрасного. Авторы анализируют различные мнения и способы постижения прекрасного, представленные в философских построениях Дюрера, его концепцию «рационального знания», «ученого незнания». Особое внимание уделяется границам свободы в представлении Дюрера. Новизна исследования заключается в том, что представленная концепция эволюции эстетических взглядов А. Дюрера помогает осмыслить те противоречивые тенденции, которые существовали в самой эпохе Возрождения. Так, Дюрер считал, что обусловленная знанием свобода заканчивается там, где начинаются попытки превзойти природу. Необходимым условием свободы является понимание того, что прекрасное относительно. Из понимания относительности прекрасного, из конкретно-утопической программы его достижения (постепенного и никогда не прекращающегося приближения к нему), вырастает императив, означающий отрицание, завершение эстетики Возрождения. Согласно ему, художник не должен ограничивать себя одним типом, но должен быть сведущим в различных способах изображения всевозможных типов. Ради того, чтобы сделать такое изображение, какое от него потребуют. Таким образом, профессионализм художника, его опыт, знание, признание силы знания и, вместе с тем, понимание его относительности – все это, как достижение ренессансной теории искусства, – утрачивает смысл. Все это приносится в жертву вкусам работодателей.

DOI: 10.7256/2454-0757.2022.8.38681

EDN: VPYGIG

Аннотация: В статье обсуждается смысл и содержание представления о ничто, введенное С.С. Неретиной в книге «“Земля гудит метафорой”. Философия и литература» (новелла «Лермонтов: семантика повторов»). Автор выделяет в этом представлении пять основных характеристик: ничто как свобода (где свобода понимается Неретиной «как покой, тишина, молчанье, любовь и – как “я”); ничто как балансирование на грани бытия и небытия; как возможность выразить эту реальность в поэзии при том, что философия делает невозможным ничто помыслить»; ничто как отрицание всего, в том числе жизни; наконец, ничто задается как реальность, противопоставленная культуре. В такой трактовке ничто представляет собой довольно сложное смысловое образование, но вообще-то понятное, если иметь в виду задачу, которую Неретина решает: одной стороны, она выясняет отношение между литературой и философией, с другой – продумывает драмы Лермонтова. Неретина утверждает, что Лермонтов как и Гете был особым поэтом – поэтом-философом, он как думающая личность вслед за такими российскими мыслителями и поэтами как, например, Чаадаев и Пушкин, пытался понять, почему честному, образованному человеку «горе от ума», почему он часто плохо кончает жизнь. Обсуждается двойная позиция Лермонтова – как поэта и латентного мыслителя (философа), а также творчество современного писателя, продумывающего в художественной форме экзистенциальные проблемы времени. Автор приходит к выводу, что ничто, введенное Неретиной и приписанное Лермонтову, отличается от ничто св. Августина, задается пятью перечисленными характеристиками, и представляет собой проблему как самостоятельная реальность и целое.

DOI: 10.7256/2454-0757.2017.8.23581

Аннотация: Объектом исследования является культурная политика современной России. В современных исследованиях культурная политика сводится только к политике министерства культуры или же к политике государства в области изобразительного, театрального и других направлений творчества и искусства. Такой подход обусловлен очень узким пониманием культуры как сферы материального и духовного творчества. Вследствие такого понятия культуры и культурной политики главная объективная цель культурной политики - формирование всесторонне развитой личности с активной гражданской позицией остается не выполненной. Предметом исследования являются сущность политики как системы деятельности государственных институтов, направленной на обеспечение целостности общества и его стабильного развития, объективные основания системности культурной политики. Применяются методологические принципы системности, диалектического противоречия, диалектического отрицания, принцип историзма. Используются методы абстрагирования, идеализации, анализа и синтеза. Новизной статьи является то, что, исходя из системности общественной жизни и философской сущности политики, обосновывается необходимость проведения осознанной системной культурной политики, выявляется связь культуры с феноменами идентичности, толерантности как результатов и факторов сохранения стабильности общественной жизни. Делается вывод, что системность культурной политики достигается созданием в структуре каждого министерства института непрерывного повышения общей культуры мировоззренческой направленности кадров, формирования у них идеи демократического равенства, гуманистических ценностей, культуры толерантности, активной гражданской позиции

Аннотация: в статье, подготовленной к 70-летию со дня смерти Д.С. Мережковского, дается картина его основных мировоззренческих идей и убеждений. При этом акцент делается на неординарных идеях писателя и мыслителя, в частности, на его понимании сущности и исторической направленности христианства, места в нем проблемы телесности и пола, на идее так называемого «Третьего Завета», игравшей существенную роль в так называемом «новом христианстве» Мережковского.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.10068

Аннотация: В статье анализируются типы школьного катехизиса, получившие наибольшее распространение в восточнославянской книжности XVII–XVIII вв. Анализ осуществляется в широком историческом контексте и с использованием методов сравнительного анализа. «Школьный катехизис» или разнообразные религиозные поучения в составе букварей и элементарных учебников рассматривается как собирательное понятие, которое объединяет в себе разные в жанровом отношении тексты. Испытав влияние уже существующих на Западе моделей – восходящих к Средневековью «катехетических молитв» католиков, возникшего в XVI в. в протестантской книжности жанра «Spruchbücher» и «Малого Катехизиса» 1529 г. Мартина Лютера, религиозные поучения в составе букварей и элементарных учебников киевской и московской печати являют собой пример творческого синтеза различных культурных и религиозных традиций. «Внешние» образцы выступают своего рода интеллектуальным вызовом, в диалоге с которым формируется особый конфессиональный «облик» восточнославянского школьного катехизиса.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.1.63776

Аннотация: В статье анализируются типы школьного катехизиса, получившие наибольшее распространение в восточнославянской книжности XVII–XVIII вв. Анализ осуществляется в широком историческом контексте и с использованием методов сравнительного анализа. «Школьный катехизис» или разнообразные религиозные поучения в составе букварей и элементарных учебников рассматривается как собирательное понятие, которое объединяет в себе разные в жанровом отношении тексты. Испытав влияние уже существующих на Западе моделей – восходящих к Средневековью «катехетических молитв» католиков, возникшего в XVI в. в протестантской книжности жанра «Spruchbücher» и «Малого Катехизиса» 1529 г. Мартина Лютера, религиозные поучения в составе букварей и элементарных учебников киевской и московской печати являют собой пример творческого синтеза различных культурных и религиозных традиций. «Внешние» образцы выступают своего рода интеллектуальным вызовом, в диалоге с которым формируется особый конфессиональный «облик» восточнославянского школьного катехизиса.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.2.10635

Аннотация: В статье проводится сравнительное исследование гегелевского философского учения о духе и юнговской психологии коллективного бессознательного. Базовые концептуальные ходы гегелевской диалектики сопоставляются с основополагающими понятиями юнговского учения, такими как коллективное бессознантельное, персона, индивидуация, самость, проекция. Несмотря на ярко выраженное негативное отношение Юнга к гегелевской системе, в учении психолога выявляются многочисленные параллели с философией духа Гегеля. Раскрывается противоречие между приверженностью Юнга кантовской метафизике и обилием гегелевских мотивов в его психологической теории. Используются стандартные методы научного исследования, в том числе метод сравнительного анализа. Частично применяются методологические установки герменевтических и постстрктуралистских подходов к исследованию текстов. Результатом исследования становится вывод, что психологическая теория Юнга характеризуется, с одной стороны, позитивистской ориентацией на приоритет фактов и исключение философской спекуляции из области исследования. Отсюда критическое отношение к гегелевской системе. С другой стороны, обнаруживается тенденция к решению средствами научного дискурса специфически философских проблем, что приводит к имплицитному присутствию гегелевских философем в юнговском учении.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.2.66248

Аннотация: В статье проводится сравнительное исследование гегелевского философского учения о духе и юнговской психологии коллективного бессознательного. Базовые концептуальные ходы гегелевской диалектики сопоставляются с основополагающими понятиями юнговского учения, такими как коллективное бессознантельное, персона, индивидуация, самость, проекция. Несмотря на ярко выраженное негативное отношение Юнга к гегелевской системе, в учении психолога выявляются многочисленные параллели с философией духа Гегеля. Раскрывается противоречие между приверженностью Юнга кантовской метафизике и обилием гегелевских мотивов в его психологической теории. Используются стандартные методы научного исследования, в том числе метод сравнительного анализа. Частично применяются методологические установки герменевтических и постстрктуралистских подходов к исследованию текстов. Результатом исследования становится вывод, что психологическая теория Юнга характеризуется, с одной стороны, позитивистской ориентацией на приоритет фактов и исключение философской спекуляции из области исследования. Отсюда критическое отношение к гегелевской системе. С другой стороны, обнаруживается тенденция к решению средствами научного дискурса специфически философских проблем, что приводит к имплицитному присутствию гегелевских философем в юнговском учении.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.17566

Аннотация: Автор разграничивает две философские традиции в понимании модальности – гносеологическую (И. Кант) и онтологическую (Аристотель, Гегель). Следуя онтологической линии трактовки модальности, анализирует сквозь призму данной категории гуманизм. В поле обсуждения оказываются следующие вопросы: необходимое гуманистического мировоззрения, трансгуманизм как возможность гуманизма, побочно вытекающая из его условий, обращение гуманизма к реалиям человечности, к человеку действительному, что позволяет гуманизму избежать субъективизма в понимании человека и, как следствие, заблуждения или лжи. В качестве методов исследования, помогающих раскрыть специфику действительного, возможного и случайного в гуманистическом мировоззрении, используются диалектический и феноменологический. Делается вывод, что субъектность человека есть необходимое как сущности человека, так и смыслового ядра гуманизма; трансгуманизм как потенциально возможное гуманизма выступает как искажение последнего; закономерное возможное в сущности человека, что должен учитывать и отражать полноценный гуманизм, есть две стороны человека – идеально-прекрасная и непривлекательная подпольная сторона.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67729

Аннотация: Автор разграничивает две философские традиции в понимании модальности – гносеологическую (И. Кант) и онтологическую (Аристотель, Гегель). Следуя онтологической линии трактовки модальности, анализирует сквозь призму данной категории гуманизм. В поле обсуждения оказываются следующие вопросы: необходимое гуманистического мировоззрения, трансгуманизм как возможность гуманизма, побочно вытекающая из его условий, обращение гуманизма к реалиям человечности, к человеку действительному, что позволяет гуманизму избежать субъективизма в понимании человека и, как следствие, заблуждения или лжи. В качестве методов исследования, помогающих раскрыть специфику действительного, возможного и случайного в гуманистическом мировоззрении, используются диалектический и феноменологический. Делается вывод, что субъектность человека есть необходимое как сущности человека, так и смыслового ядра гуманизма; трансгуманизм как потенциально возможное гуманизма выступает как искажение последнего; закономерное возможное в сущности человека, что должен учитывать и отражать полноценный гуманизм, есть две стороны человека – идеально-прекрасная и непривлекательная подпольная сторона.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.3.14138

Аннотация: В статье представлен сравнительный анализ западного антигуманизма в его основных проявлениях – реактивном, технократически-апологетическом и критическом, и незападного гуманизма как реитерации важности так и неосуществленных гуманистических принципов в отношении лиминальных субъектов модерности, лишавшихся права считаться людьми. Автор подробно останавливается на пересечениях и расхождениях между западными теориями аффекта и деколониальной геополитикой и телесной политикой знания, ощущения и бытия, показывая, что многие «открытия» аффективного поворота уже давно были представлены в незападном теоретизировании, хотя и оставались неизвестными или нелегитимными в глазах мейнстримовской науки. Особую остроту эта проблема обрела в рамках дискуссии о человеческом, природном и животном, децентрации человека как вида и стирания и расшатывания казалось бы незыблемых модерных границ и иерархий между человеческим и природным. Во второй части статьи речь идет о дальнейшей проблематизации границы между человеком и животным в рамках так называемого «аутистского взгляда», который может выражаться как в форме научного эксперимента, так и в форме перформанса, которая всё же зачастую оказывается более результативной.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.3.66384

Аннотация: В статье представлен сравнительный анализ западного антигуманизма в его основных проявлениях – реактивном, технократически-апологетическом и критическом, и незападного гуманизма как реитерации важности так и неосуществленных гуманистических принципов в отношении лиминальных субъектов модерности, лишавшихся права считаться людьми. Автор подробно останавливается на пересечениях и расхождениях между западными теориями аффекта и деколониальной геополитикой и телесной политикой знания, ощущения и бытия, показывая, что многие «открытия» аффективного поворота уже давно были представлены в незападном теоретизировании, хотя и оставались неизвестными или нелегитимными в глазах мейнстримовской науки. Особую остроту эта проблема обрела в рамках дискуссии о человеческом, природном и животном, децентрации человека как вида и стирания и расшатывания казалось бы незыблемых модерных границ и иерархий между человеческим и природным. Во второй части статьи речь идет о дальнейшей проблематизации границы между человеком и животным в рамках так называемого «аутистского взгляда», который может выражаться как в форме научного эксперимента, так и в форме перформанса, которая всё же зачастую оказывается более результативной.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.5.14820

Аннотация: Предметом исследования являются образы чернокожих в искусстве античности, объектом - произведения античного искусства (вазопись, скульптура, мелкая пластика). Автор подробно рассматривает ключевые составляющие трактовки образов чернокожих: характерные особенности их внешности, сюжеты и роли, в которых они изображаются, виды произведений искусства, в которых они присутствуют, их трансформацию во времени. Подробно анализируются версии трактовки их семиотики, выделяются общие тенденции в трактовки образов чернокожих, характерные для разных исторических эпох, а также видов искусства. В исследовании используется комплексная методология с применением сравнительно-исторического, семиотического и иконологического методов анализа произведений искусства в широком культурно-историческом контексте. Научная новизна исследования состоит в комплексном анализе образов чернокожих в контексте общекультурно- и общеисторической трансформации с привлечением англо-, немецко- и франкоязычных научных источников, выявлении в них общих и универсальных характеристик. Выводами исследования являются: 1) абсолютно уникальная роль чернокожих в античном искусстве: они были единственным видом Других, чьи изображения присутствовали не только в вазописи, но и в скульптуре (малых форм), произведениях ювелирного искусства, нумизматике; они присутствовали в греческом искусстве всех эпох: архаики, классики, эллинизма, а также выступали в самых разных ролях, изображаясь в качестве воинов, слуг, были связаны с театром, ритуалами и магией. 2) сложность, неоднозначность трактовки семиотики их изображений; 3) наличие в них двух слоев, один из которых связан с сюжетом изображения, а также функцией того произведения искусств, а второй - непосредственно с представлениями о тех или иных видах Других. 4) чрезвычайная устойчивость схемы репрезентации чернокожих, пережившая античность.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.5.67849

Аннотация: Предметом исследования являются образы чернокожих в искусстве античности, объектом - произведения античного искусства (вазопись, скульптура, мелкая пластика). Автор подробно рассматривает ключевые составляющие трактовки образов чернокожих: характерные особенности их внешности, сюжеты и роли, в которых они изображаются, виды произведений искусства, в которых они присутствуют, их трансформацию во времени. Подробно анализируются версии трактовки их семиотики, выделяются общие тенденции в трактовки образов чернокожих, характерные для разных исторических эпох, а также видов искусства. В исследовании используется комплексная методология с применением сравнительно-исторического, семиотического и иконологического методов анализа произведений искусства в широком культурно-историческом контексте. Научная новизна исследования состоит в комплексном анализе образов чернокожих в контексте общекультурно- и общеисторической трансформации с привлечением англо-, немецко- и франкоязычных научных источников, выявлении в них общих и универсальных характеристик. Выводами исследования являются: 1) абсолютно уникальная роль чернокожих в античном искусстве: они были единственным видом Других, чьи изображения присутствовали не только в вазописи, но и в скульптуре (малых форм), произведениях ювелирного искусства, нумизматике; они присутствовали в греческом искусстве всех эпох: архаики, классики, эллинизма, а также выступали в самых разных ролях, изображаясь в качестве воинов, слуг, были связаны с театром, ритуалами и магией. 2) сложность, неоднозначность трактовки семиотики их изображений; 3) наличие в них двух слоев, один из которых связан с сюжетом изображения, а также функцией того произведения искусств, а второй - непосредственно с представлениями о тех или иных видах Других. 4) чрезвычайная устойчивость схемы репрезентации чернокожих, пережившая античность.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.7.20166

Аннотация: В статье исследуется практическая философия русских неокантианцев П. И. Новгородцева, Б. П. Вышеславцева, Б. А. Кистяковского и А. Л. Саккетти с целью выявления отношения авторов к проблеме насилия. Автор статьи стремится обозначить содержание проблемы насилия, прояснить специфику неокантианского отношения к ней через анализ текстов русских неокантианцев. В качестве дополнительной задачи автор так же рассматривает вопрос о соотношении неокантианской проблематики насилия к соответствующим взглядам И. Канта. Для решения этих задач используются традиционные для историко-философских исследований дескриптивный и компаративный методы, а также метод интеллектуальной реконструкции для получения относительно целостного представления о позициях указанных философов. В ходе исследования выясняется, что в своих работах русские неокантианцы затрагивают три вида насилия: правовое принуждение – здесь неокантианцы обсуждают вопросы гарантий правомерности принуждения и его условий; внеправовое (революционное) насилие, по отношению к которому неокантианцы занимают критическую позицию; и внешнеполитическое насилие (война) – в этом отношении формулируется установка на преодоление. Главный путь в устранении негативных последствий социальных антагонизмов, имеющихся в человеческом обществе, русские неокантианцы видят в реализации правового идеала, воплощаемом в правовом государстве, что сопоставимо с кантовской позицией.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.8.67996

Аннотация: В статье исследуется практическая философия русских неокантианцев П. И. Новгородцева, Б. П. Вышеславцева, Б. А. Кистяковского и А. Л. Саккетти с целью выявления отношения авторов к проблеме насилия. Автор статьи стремится обозначить содержание проблемы насилия, прояснить специфику неокантианского отношения к ней через анализ текстов русских неокантианцев. В качестве дополнительной задачи автор так же рассматривает вопрос о соотношении неокантианской проблематики насилия к соответствующим взглядам И. Канта. Для решения этих задач используются традиционные для историко-философских исследований дескриптивный и компаративный методы, а также метод интеллектуальной реконструкции для получения относительно целостного представления о позициях указанных философов. В ходе исследования выясняется, что в своих работах русские неокантианцы затрагивают три вида насилия: правовое принуждение – здесь неокантианцы обсуждают вопросы гарантий правомерности принуждения и его условий; внеправовое (революционное) насилие, по отношению к которому неокантианцы занимают критическую позицию; и внешнеполитическое насилие (война) – в этом отношении формулируется установка на преодоление. Главный путь в устранении негативных последствий социальных антагонизмов, имеющихся в человеческом обществе, русские неокантианцы видят в реализации правового идеала, воплощаемом в правовом государстве, что сопоставимо с кантовской позицией.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.8.12426

Аннотация: Статья посвящена историко-философскому анализу насущной темы философии культуры изучению антропологического измерения культуры. Многие культурфилософы, следуя традиции М. Шелера, который представил внушительный реестр образов человека, как они выявлялись в ходе философско-антропологической экспертизы. В 1984 году во Франции вышла книга известного французского социолога А. Жакара «Изобрести человека» . Он был убежден в том, что успехи науки позволяют отказаться от традиционной модели человека, поскольку позволяют его пересотворить, создать по новым лекалам. Сходный проект был придуман еще раньше, в 1972 году. Правда, речь в нём шла не о преображении человека с помощью новейших технологий. Его автор – Марсель Боль де Баль – профессор Свободного университета в Брюсселе, автор множества статей и ряда книг по философии культуры. Этот исследователь задумался, каким станет образ европейца в результате обычной культурной эволюции через четверть века. Автор использует исторический метод, позволяющий рассмотреть основные тенденции европейского культурного развития. Он применяет также методику анализа культурной динамики. В ряде случаев автор статьи обращается к методологии философско-антропологического постижения проблемы. Новизна замысла заключается в постановке вопроса об антропологическом измерении культуры с учётом современных подходов к проблеме. Статья содержит критический анализ концепции Марселя Боль де Баля, показывает иллюзорность такого рода экспертиз, соотнесённых с плавным общественным развитием культуры. Французскому исследователю было трудно угадать, какой станет Европа в конце XX века. Однако в его работе есть продуктивные мысли о самих механизмах культуры и возможностях ее типологизации.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.8.65398

Аннотация: Статья посвящена историко-философскому анализу насущной темы философии культуры изучению антропологического измерения культуры. Многие культурфилософы, следуя традиции М. Шелера, который представил внушительный реестр образов человека, как они выявлялись в ходе философско-антропологической экспертизы. В 1984 году во Франции вышла книга известного французского социолога А. Жакара «Изобрести человека» . Он был убежден в том, что успехи науки позволяют отказаться от традиционной модели человека, поскольку позволяют его пересотворить, создать по новым лекалам. Сходный проект был придуман еще раньше, в 1972 году. Правда, речь в нём шла не о преображении человека с помощью новейших технологий. Его автор – Марсель Боль де Баль – профессор Свободного университета в Брюсселе, автор множества статей и ряда книг по философии культуры. Этот исследователь задумался, каким станет образ европейца в результате обычной культурной эволюции через четверть века. Автор использует исторический метод, позволяющий рассмотреть основные тенденции европейского культурного развития. Он применяет также методику анализа культурной динамики. В ряде случаев автор статьи обращается к методологии философско-антропологического постижения проблемы. Новизна замысла заключается в постановке вопроса об антропологическом измерении культуры с учётом современных подходов к проблеме. Статья содержит критический анализ концепции Марселя Боль де Баля, показывает иллюзорность такого рода экспертиз, соотнесённых с плавным общественным развитием культуры. Французскому исследователю было трудно угадать, какой станет Европа в конце XX века. Однако в его работе есть продуктивные мысли о самих механизмах культуры и возможностях ее типологизации.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.8.15337

Аннотация: Статья подготовлена на основе фонда (Санкт-Петербургский филиал архива РАН) академика А.С. Лаппо-Данилевского (1863–1919), в частности, посвящена до сих пор не исследованному учению о социо-культурном энергетизме. В опубликованных работах Лаппо-Данилевского это учение не упоминается, но оно сохранилось в составе рукописи «О социологии», содержащей материалы конца 1890-х годов. Рукопись носит черновой характер, поэтому не может быть воспроизведена в виде отдельной публикации. В статье дается реконструкция этого учения, максимально включающая сохранившиеся фрагменты, а также предлагается их интерпретация. Основу учения Лаппо-Данилевского составляет «закон сохранения социальной энергии», который он формулирует по аналогии с механическим законом сохранения энергии. Переход потенциальной энергии в кинетическую, согласно Лаппо-Данилевскому, в социальных явлениях означает преобразование потенциальной энергии космоса в творческую силу культуры. Одновременно с этим Лаппо-Данилевский предпринимает попытку формализовать «закон сохранения социальной энергии». Отчасти теоретические положения учения о социо-культурном энергетизме нашли отражение в исследованиях Лаппо-Данилевского по истории русской культуры XVIII в.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.8.66932

Аннотация: Статья подготовлена на основе фонда (Санкт-Петербургский филиал архива РАН) академика А.С. Лаппо-Данилевского (1863–1919), в частности, посвящена до сих пор не исследованному учению о социо-культурном энергетизме. В опубликованных работах Лаппо-Данилевского это учение не упоминается, но оно сохранилось в составе рукописи «О социологии», содержащей материалы конца 1890-х годов. Рукопись носит черновой характер, поэтому не может быть воспроизведена в виде отдельной публикации. В статье дается реконструкция этого учения, максимально включающая сохранившиеся фрагменты, а также предлагается их интерпретация. Основу учения Лаппо-Данилевского составляет «закон сохранения социальной энергии», который он формулирует по аналогии с механическим законом сохранения энергии. Переход потенциальной энергии в кинетическую, согласно Лаппо-Данилевскому, в социальных явлениях означает преобразование потенциальной энергии космоса в творческую силу культуры. Одновременно с этим Лаппо-Данилевский предпринимает попытку формализовать «закон сохранения социальной энергии». Отчасти теоретические положения учения о социо-культурном энергетизме нашли отражение в исследованиях Лаппо-Данилевского по истории русской культуры XVIII в.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.9.19582

Аннотация: Статья посвящена обзору международного форума, ежегодно проходящего в Санкт-Петербургском Гуманитарном университете профсоюзов. В статье делается попытка рассмотреть типы и тенденции гуманитарной мысли и обозначить характеристики того направления, которое ярко представлено на Лихачевских чтениях. Характеризуются общие направления дискуссии последнего форума: проблема миссии философии и гуманитарной мысли в современном мире, проблема возможности общечеловеческого единства, рассматриваются представленные подходы к решению международных конфликтов, активно затронутая в рамках Чтений проблема международного терроризма. Показано как все докладчики, несмотря на расхождение позиций, проводят общую идею гуманитаризации современной культуры. Актуальность общей темы форума – проблемы диалога культур в глобальном мире – обосновывается не только исходя из общеэтических соображений, но и структурно-исторически, как следствие развития определенного типа мышления, одновременно ведущего к универсализации культуры, и к признанию культурных различий. Эти тенденции взаимообусловлены, но образуют внутренний конфликт современной мировоззренческой ситуации, формируя специфическую форму мысли, осознающей этот конфликт. В целом, эту мысль можно охарактеризовать как гуманитарную. Современная гуманитарная мысль классифицируется по двум типам отношения к указанному конфликту. С одной стороны, он может восприниматься как источник специфики современной культуры, основанной на нем. Такая мысль называется «парадоксалистской», к ней относятся радикальные критические течения современности. С другой стороны, можно предположить, что само осознание конфликта создает условия для его преодоления и гуманитаризации имеющегося типа культуры. Такая мысль названа в статье «гуманитаристской». Академическое сообщество Лихачевских чтений представлено как склоняющееся именно к этому варианту интерпретации современных процессов.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.9.68207

Аннотация: Статья посвящена обзору международного форума, ежегодно проходящего в Санкт-Петербургском Гуманитарном университете профсоюзов. В статье делается попытка рассмотреть типы и тенденции гуманитарной мысли и обозначить характеристики того направления, которое ярко представлено на Лихачевских чтениях. Характеризуются общие направления дискуссии последнего форума: проблема миссии философии и гуманитарной мысли в современном мире, проблема возможности общечеловеческого единства, рассматриваются представленные подходы к решению международных конфликтов, активно затронутая в рамках Чтений проблема международного терроризма. Показано как все докладчики, несмотря на расхождение позиций, проводят общую идею гуманитаризации современной культуры. Актуальность общей темы форума – проблемы диалога культур в глобальном мире – обосновывается не только исходя из общеэтических соображений, но и структурно-исторически, как следствие развития определенного типа мышления, одновременно ведущего к универсализации культуры, и к признанию культурных различий. Эти тенденции взаимообусловлены, но образуют внутренний конфликт современной мировоззренческой ситуации, формируя специфическую форму мысли, осознающей этот конфликт. В целом, эту мысль можно охарактеризовать как гуманитарную. Современная гуманитарная мысль классифицируется по двум типам отношения к указанному конфликту. С одной стороны, он может восприниматься как источник специфики современной культуры, основанной на нем. Такая мысль называется «парадоксалистской», к ней относятся радикальные критические течения современности. С другой стороны, можно предположить, что само осознание конфликта создает условия для его преодоления и гуманитаризации имеющегося типа культуры. Такая мысль названа в статье «гуманитаристской». Академическое сообщество Лихачевских чтений представлено как склоняющееся именно к этому варианту интерпретации современных процессов.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.9.16312

Аннотация: Объектом исследования является гражданская философия. которая обычно понимается как философия политики (или государства). Наряду с этим гражданская философия все чаще начинает связываться с гражданским обществом и формированием гражданской позиции. При этом гражданская философия рассматривается не только как область прикладной (практической) философии, но и как более широкое целое, включающее анализ проблем онтологии, аксиологии, антропологии и социальной философии. Возникающее противоречие в толковании эпистемологического статуса гражданской философии разрешается указаниями на гражданскую природу изречений древних мудрецов, миссию философских школ в образовании граждан, возрожденческое учение гражданского гуманизма, проблему гражданского мира как отправной пункт гражданской философии Бэкона, Гоббса и Локка, а также гражданский контекст просветительского принципа здравого смысла. на основе обзора формулируется вывод о том, что философия квалифицируется как гражданская философия не столько по своей тематике (патриотизм, права человека и т.п.), сколько по приемлемой и требующейся для сограждан интерпретацией основных онтологем и актуальных вопросов. В исследовании феномена гражданской философии применяется социокультурный подход, рассматривающий бытие философии в обществе в разнообразии ее социокультурных форм. Гражданская философия входит в спектр духовно-практических форм философии, которым можно отнести публичную философию, популярную философию, «школьную» (учебную) философию, «домашнюю» философию и т. п. Научная новизна статьи заключается в выделении гражданской философии как элемента гражданского общества. Гражданскую философию предложено рассматривать в качестве составной части гражданского сознания и гражданской духовной культуры, сосуществующей с гражданской мифологией и гражданской религией, гражданским искусством и гражданской наукой. Гражданская философия есть мировоззренческая рефлексия гражданского общества, имплицитно закрепленная в конституции государства.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.9.67050

Аннотация: Объектом исследования является гражданская философия. которая обычно понимается как философия политики (или государства). Наряду с этим гражданская философия все чаще начинает связываться с гражданским обществом и формированием гражданской позиции. При этом гражданская философия рассматривается не только как область прикладной (практической) философии, но и как более широкое целое, включающее анализ проблем онтологии, аксиологии, антропологии и социальной философии. Возникающее противоречие в толковании эпистемологического статуса гражданской философии разрешается указаниями на гражданскую природу изречений древних мудрецов, миссию философских школ в образовании граждан, возрожденческое учение гражданского гуманизма, проблему гражданского мира как отправной пункт гражданской философии Бэкона, Гоббса и Локка, а также гражданский контекст просветительского принципа здравого смысла. на основе обзора формулируется вывод о том, что философия квалифицируется как гражданская философия не столько по своей тематике (патриотизм, права человека и т.п.), сколько по приемлемой и требующейся для сограждан интерпретацией основных онтологем и актуальных вопросов. В исследовании феномена гражданской философии применяется социокультурный подход, рассматривающий бытие философии в обществе в разнообразии ее социокультурных форм. Гражданская философия входит в спектр духовно-практических форм философии, которым можно отнести публичную философию, популярную философию, «школьную» (учебную) философию, «домашнюю» философию и т. п. Научная новизна статьи заключается в выделении гражданской философии как элемента гражданского общества. Гражданскую философию предложено рассматривать в качестве составной части гражданского сознания и гражданской духовной культуры, сосуществующей с гражданской мифологией и гражданской религией, гражданским искусством и гражданской наукой. Гражданская философия есть мировоззренческая рефлексия гражданского общества, имплицитно закрепленная в конституции государства.

DOI: 10.7256/2454-0757.2013.10.9524

Аннотация: В статье рассматриваются общественно-философские взгляды Н.В. Станкевича, развиваемые им в контексте идей эстетического гуманизма, его влияние как духовного лидера своего поколения и руководителя философского кружка, оставившего значимый след в истории отечественной культуры. Параллельно в статье даётся анализ культурно-интеллектуальной ситуации 30-х-40-х годов XIX века, её оценка как нового этапа российского просвещения, связанного с ростом национального самосознания и активизацией интереса к европейской общественно-философской мысли и одновременно к философским исканиям, диктуемым желанием объяснить место и роль России в европейской истории. Автор показывает, что формой существования философского сообщества в это время были литературно-философские кружки, а кружок Станкевича был центром общественно-философских изысканий. Многие идеи, родившиеся в лоне кружка и те, автором которых был сам Станкевич, получили концептуальную разработку в следующие десятилетия. Это - признание методологической роли философии для всего знания, интерпретация прогресса как бесконечного духовно-нравственного совершенствования человечества, идея целостности восприятия мира, синтеза понятийного знания и живого созерцания, толкование опыта как жизненно-интуитивного постижения бытия, значимость нравственных принципов в устройстве мироздания. Именно они определили главные направления развития отечественной философской мысли. Всё это, считает автор статьи, позволяет рассматривать Станкевича как знаковую фигуру своего времени.

DOI: 10.7256/2454-0757.2013.10.63417

Аннотация: В статье рассматриваются общественно-философские взгляды Н.В. Станкевича, развиваемые им в контексте идей эстетического гуманизма, его влияние как духовного лидера своего поколения и руководителя философского кружка, оставившего значимый след в истории отечественной культуры. Параллельно в статье даётся анализ культурно-интеллектуальной ситуации 30-х-40-х годов XIX века, её оценка как нового этапа российского просвещения, связанного с ростом национального самосознания и активизацией интереса к европейской общественно-философской мысли и одновременно к философским исканиям, диктуемым желанием объяснить место и роль России в европейской истории. Автор показывает, что формой существования философского сообщества в это время были литературно-философские кружки, а кружок Станкевича был центром общественно-философских изысканий. Многие идеи, родившиеся в лоне кружка и те, автором которых был сам Станкевич, получили концептуальную разработку в следующие десятилетия. Это - признание методологической роли философии для всего знания, интерпретация прогресса как бесконечного духовно-нравственного совершенствования человечества, идея целостности восприятия мира, синтеза понятийного знания и живого созерцания, толкование опыта как жизненно-интуитивного постижения бытия, значимость нравственных принципов в устройстве мироздания. Именно они определили главные направления развития отечественной философской мысли. Всё это, считает автор статьи, позволяет рассматривать Станкевича как знаковую фигуру своего времени.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.10.15264

Аннотация: Предметом исследования является категориальная система "культура", используемая в социогуманитарном знании. Обращается внимание на то, что культура - это наиболее часто встречающийся предмет исследования в самых различных научных дисциплинах. От этого внимания к культуре нередко утрачивается чутье исследователя, а сама научная отрасль оказывается в растерянности относительно того, о "какой" именно культуре она ведет речь. Это явилось основанием для написания данной статьи. На самом деле проблема выживаемости категориальной системы "культура" нуждается в исследовательской рефлексии, поскольку каждый ученый понимает культуру по-своему и применяет к ее изучению свои собственные наработки, как раз это обстоятельство и позволяет говорить о том, что необходимо "договориться" ученым о культуре. В статье применяется главным образом компаративистский прием, который позволяет с учетом тенденций развития современной философии, культурологии и социологии получить ответ на вопрос о выживаемости категориальной системы "культура" Основными выводами проведенного исследования можно считать следующие результаты: 1) в социогуманитарном знании необходимо универсализировать категорию "культура"; 2) особо остро проблема выживаемости рассматриваемой категории стоит в философии, культурологии и социологии, поэтому именно этим отраслям знаний нужно договориться о единой использования категории "культура" в научных исследованиях самого широкого профиля.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.10.67074

Аннотация: Предметом исследования является категориальная система "культура", используемая в социогуманитарном знании. Обращается внимание на то, что культура - это наиболее часто встречающийся предмет исследования в самых различных научных дисциплинах. От этого внимания к культуре нередко утрачивается чутье исследователя, а сама научная отрасль оказывается в растерянности относительно того, о "какой" именно культуре она ведет речь. Это явилось основанием для написания данной статьи. На самом деле проблема выживаемости категориальной системы "культура" нуждается в исследовательской рефлексии, поскольку каждый ученый понимает культуру по-своему и применяет к ее изучению свои собственные наработки, как раз это обстоятельство и позволяет говорить о том, что необходимо "договориться" ученым о культуре. В статье применяется главным образом компаративистский прием, который позволяет с учетом тенденций развития современной философии, культурологии и социологии получить ответ на вопрос о выживаемости категориальной системы "культура" Основными выводами проведенного исследования можно считать следующие результаты: 1) в социогуманитарном знании необходимо универсализировать категорию "культура"; 2) особо остро проблема выживаемости рассматриваемой категории стоит в философии, культурологии и социологии, поэтому именно этим отраслям знаний нужно договориться о единой использования категории "культура" в научных исследованиях самого широкого профиля.