Аннотация: Король умер, да здравствует король… Старый гуманизм, антропоцентрический гуманизм Нового времени, в значительной мере исчерпал себя. Но его «вопросник» – «вопросник» о бесспорной ценности человеческой личности, свободы и культуры – как был, так и остается в силе. Наследие великого русского священника – протоиерея Александра Меня – как раз и имеет своей сердцевиной соотнесение этого «вопросника» со многовековым опытом веры, благоговения и понимания несамодостаточности и парадоксальной внутренней динамики человека. Освоение этого наследия чрезвычайно важно при обсуждении и анализе проблематики Нового гуманизма и судеб современной культуры

Аннотация: В статье рассматривается мироощущение мыслителей и художни ков "Серебряного века", в котором сходились эсхатологические и демиургические идеи. В связи с этим обсуждаются идеи В.Соловьева о возможном бессмертии человека, а также его "концепция всеединства". Для анализа последней автор обращается, с одной стороны, к своим исследованиям эзотерических учений, с другой - к своей теории "Схемологии". Он показывает, что Соловьев, являясь эзотериком, полагает с помощью схем реальность всеединства, в рамках которой он решает и проблему преодоления смерти. При этом Соловьев реализует стратегию "эзотерических снов наяву, которая вводит его в реальность всеединства.

Аннотация: автор ставит перед собой задачу теоретического осмысления глубокого культурного кризиса в нынешней России, исходя из анализа тернарной институциональной структуры современного общества: государственность – религиозные институты – гражданское общество. По мысли автора, только исходя из понимания, с одной стороны, взаимной дополнительности этих трех базовых основ современного общества, а с другой – их принципиального содержательного и функционального несходства, и возможны предпосылки преодоления нынешнего культурного коллапса российского общества и его дальнейшей гуманистической эволюции.

Аннотация: Король умер, да здравствует король… Старый гуманизм, антропоцентрический гуманизм Нового времени, в значительной мере исчерпал себя. Но его «вопросник» — «вопросник» о бесспорной ценности человеческой личности, свободы и культуры — как был, так и остается в силе. Наследие великого русского священника — протоиерея Александра Меня — как раз и имеет своей сердце- виной соотнесение этого «вопросника» со многовековым опытом веры, благоговения и понимания несамо- достаточности и парадоксальной внутренней динамики человека. Освоение этого наследия чрезвычайно важно при обсуждении и анализе проблематики Нового гуманизма и судеб современной культуры.

DOI: 10.7256/2454-0625.2019.5.29688

Аннотация: Возрождение православной миссиологии в конце ХХ - начале XXI века происходило по преимуществу в качестве учебной дисциплины. Вместе с тем результаты, полученные в процессе практического миссионерского служения кумулятивно интегрировались в теоретических миссиологических исследованиях. Постепенное накопление эмпирических результатов вывело миссиологию на качественно новый теоретический уровень научно-исследовательской работы. Потребность в миссиологической актуализации экклезиологической проблематики теологии связана с высокой степенью динамики миссионерского служения, как выхода за границы Церкви. В данной статье рассматривается пример, характеризующий специфику данного процесса — активно употребляемое в этот период понятие миссионерского поля, предваряющее трансформацию предметной области миссионерской деятельности в исследовательское поле миссиологии. К миссионерскому служению неприменима модель субъект-объектных отношений, так как она реализуется скорее в субъект-субъектной парадигме. Этим определяется выбор терминологии настоящего исследования. Субъект миссии выражается понятием актора, а ее объект понятием адресата миссии, что определяет конфигурацию исследовательского поля миссиологии.

DOI: 10.7256/2454-0625.2020.6.31675

Аннотация: Статья посвящена изучению творчества нескольких очень известных российских рок-групп, лидеры которых неоднократно заявляли о своей религиозности и в той или иной степени задействованы в миссионерской деятельности Русской православной церкви. Автора интересуют вопросы, уместно ли относить творчество таких рок-групп к направлению «христианский рок» и способствуют ли рок-музыканты популяризации православного вероучения, а также воцерковлению своих фанатов или, скорее, способствуют профанации религиозных ценностей и идеалов? Для решения исследовательских задач автором статьи были проанализированы тексты песен наиболее известных российских рок-групп, а также интервью их лидеров и иные публикации в прессе и научной периодике, где затрагивается религиозный аспект творчества этих музыкантов. Творчество различных российских рок-групп неоднократно привлекало к себе внимание исследователей, которые отмечали религиозный (прежде всего, христианский) символизм в текстах их песен. Но до сих пор не ставился вопрос о том, можно ли на основании наличия отсылок к христианской символике определять творчество таких рок-групп как «христианский рок» или «православное искусство», как это иногда делается в публицистике. В статье показано, что исходя из комплексного анализа творчества ряда известных российских рок-групп, в текстах которых часто встречаются религиозные символы и аллюзии, нет оснований причислять их к направлению «христианский рок». Несмотря на то, что лидеры этих групп и авторы текстов в основном являются православными, в текстах их песен, видеоклипах и визуальном оформлении обложек музыкальных альбомов нередко встречаются неоязыческие элементы.

DOI: 10.7256/2454-0625.2017.10.23759

Аннотация: Предметом исследования является образ святого епископа в книжной миниатюре Германии XI-XII вв. и его связь с историей культов святых - как имеющих давнюю традицию (первых епископов немецких епархий, основателей монастырей), так и новых, возникших в течение рассматриваемого периода (епископов, живших в X - первой половине XII вв. как основателей монастырей и храмов). В статье рассматриваются ситуации и обстоятельства, при которых появляются эти изображения в рукописной книге и создаются сами манускрипты. Путем сравнительного анализа ряда памятников автор выделяет различные тематические группы и иконографические типы, выявляет связь изображений с содержанием и назначением книг. Основные акценты в данном исследовании делаются на определении функции изображений в ее отношении к истории культа святого (репрезентативная и мемориальная функции), а также взаимосвязи образов святых епископов с образами заказчиков или авторов рукописных книг, отражение в книжной миниатюре понимания современниками данной связи (заказчик-епископ - как преемник святого, святой епископ - как покровитель монашеской общины).

Аннотация: в статье рассматривается мироощущение мыслителей и художников Серебряного века, в котором сходились эсхатологические и демиургические идеи. В связи с этим обсуждаются идеи В. Соловьева о возможном бессмертии человека, а также его «концепция всеединства». Для анализа последней автор обращается, с одной стороны, к своим исследованиям эзотерических учений, с другой — к своей теории «схемологии». Он показывает, что Соловьев, являясь эзотериком, полагает с помощью схем реальность всеединства, в рамках которой он решает и проблему преодоления смерти. При этом Соловьев реализует стратегию «эзотерических снов наяву, которая вводит его в реальность всеединства.

DOI: 10.7256/2454-0625.2019.6.29950

Аннотация: Христианство исходит из онтологически определенного единства человеческого рода, как адресата миссии, но, человечество, как адресат миссии, не тождественно народу Божьему в лице Церкви. Напротив, Церковь и человечество на протяжении всей своей истории и до ее конца, оказываются трагически растождествленными. Адресат миссии не тождественен Церкви и противополагается ей как внешний мир. Изначально, миссия апостолов обращена именно к внешнему адресату, поэтому внешняя миссия является первоначальной формой христианского миссионерского служения. В данной статье рассматривается понятие адресата миссии через онтологическое определение, а также через его отношение к границам Церкви. Ситуация от апостольского века и до наших дней показывает условность разделения миссии на внешнюю и внутреннюю. Изначально Церковь состоит из людей, объединенных верой, основанной на живом опыте общения и присутствия. В этом отношении в статье показано, что любой адресат свидетельства этой веры является по отношении к апостольской миссии, внешним адресатом.

DOI: 10.7256/2454-0625.2017.7.23168

Аннотация: Объектом исследования выступает репрезентация религиозного в современных описательных философских моделях. Предметом исследования является религия взятая как феномен и эстезис. Автор рассмотрел эволюцию феноменолого-эстетического конструирования религии – от восторженной рецепции Р. Отто до кризиса интуитивно-эссенциалистской феноменологии религии. Полагая, что ресурс этого направления не исчерпан, исследователь освещает иные ответвления – эстетико-феноменологическую репрезентацию религии, связанную с мюнхенской группой философов, интенциональную феноменологию религии, идущую через Р. Ингардена. Особое внимание уделяется интегральной функции феноменологии и эстетики. Статья выполнена главным образом с помощью общенаучных методов теоретического уровня: сравнительный, генетический, системный, струтурный виды анализов. Общенаучные методы эмпирического уровня представлены счётом, частотным анализом. Из общелогических приёмов автор опирался на анализ / синтез, абстрагирование / конкретизацию, обобщение / ограничение. Из частнонаучных философских методов привлекалась герменевтика. Инструментарий научного исследования включает массивы научных знаний rsl.ru, elibrary.ru, google.scholar.ru. Основными выводами проведённого исследования являются: 1) эстетика и феноменология религии представлены как методология трансцендирования религиозных и культурных различий; 2) акцент интенциональной феноменологии на точности социокультурного описания религии вместо непостижимости религиозных сущностей способствует раскрытию вероучений как самоконституирующихся жизненных миров, при этом религия выступает формой социокультурной идентичности и её онтологический статус целиком зависит от интенциональности участников особой общественной группы, что делает религию родственной искусству; 3) несмотря на то, что большинство религий утверждают исключительность своих догматов, интенциональный анализ истории их возникновения позволяет с уверенностью утверждать, что объекты их веры укоренены в социально-историческом контексте и являются проективными сущностями, укоренёнными в эстетической структуре сознания. Особым вкладом автора в исследование темы является феноменолого-эстетическое конституирование социокультурной сети бытия. Новизна исследования заключается в сопряжении индивидуализированных жизненных миров науки и религии и попытка их тотализирующей теоретизации через феноменолого-эстетическую парадигму. Область применения результатов: медиаполитика, межкультурная коммуникация, искусствоведение.

DOI: 10.7256/2454-0625.2013.1.62081

Аннотация: автор ставит перед собой задачу теоретического осмысления глубокого культурного кризиса в нынешней России, исходя из анализа тернарной институциональной структуры современного общества — государственность – религиозные институты – гражданское общество. По мысли автора, только исходя из понимания, с одной стороны, взаимной дополнительности этих трех базовых основ современного общества, а с другой — их принципиального содержательного и функционального несходства, и возможны предпосылки преодоления нынешнего культурного коллапса российского общества и его дальнейшей гуманистической эволюции.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.1.16838

Аннотация: На базе развиваемого автором подхода синергийной антропологии и на примере традиции и практики православного исихазма освещается проблема отношений между духовными практиками/традициями и культурными практиками/традициями. Предложена оригинальная концептуализация проблемы в рамках синергийной антропологии, вводящая ряд новых общих понятий, таких как примыкающие и поддерживающие антропологические практики, имманентная культура духовной практики и др. Прослеживается эволюция взаимоотношений исихазма и культуры в истории Византии, с особым вниманием к Исихастскому возрождению 14 в. как выделенному периоду, когда исихазм стал определяющим фактором как на антропологическом, так и на социальном уровне реальности. Методология исследования включает в себя: постановку проблемы, сравнительный анализ, концептуализацию, анализ эволюции взаимоотношений исихазма и культуры. Исторический анализ позволяет сформулировать выводы о предпосылках и перспективах конвергенции, диалога и синергии духовной традиции и культурной традиции в условиях современности. Кроме того, в результате удалось по-новому взглянуть и на эволюцию культуры и, с культурологической точки зрения, охарактеризовать исихазм.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.1.67325

Аннотация: На базе развиваемого автором подхода синергийной антропологии и на примере традиции и практики православного исихазма освещается проблема отношений между духовными практиками/традициями и культурными практиками/традициями. Предложена оригинальная концептуализация проблемы в рамках синергийной антропологии, вводящая ряд новых общих понятий, таких как примыкающие и поддерживающие антропологические практики, имманентная культура духовной практики и др. Прослеживается эволюция взаимоотношений исихазма и культуры в истории Византии, с особым вниманием к Исихастскому возрождению 14 в. как выделенному периоду, когда исихазм стал определяющим фактором как на антропологическом, так и на социальном уровне реальности. Методология исследования включает в себя: постановку проблемы, сравнительный анализ, концептуализацию, анализ эволюции взаимоотношений исихазма и культуры. Исторический анализ позволяет сформулировать выводы о предпосылках и перспективах конвергенции, диалога и синергии духовной традиции и культурной традиции в условиях современности. Кроме того, в результате удалось по-новому взглянуть и на эволюцию культуры и, с культурологической точки зрения, охарактеризовать исихазм.

DOI: 10.7256/2454-0625.2019.11.31586

Аннотация: В статье автор подводит итог своим исследованиям эзотеризма. Эти исследования включают в себя характеристику сущности эзотеризма, в том числе анализ особого типа личности как источника эзотеризма, а также конкретные реконструкции эзотерических учений, определивших характер этой культуры. Проведенные реконструкции позволили уточнить особенности изотерики, разведя два типа эзотерики ‒ ментальную и трансцендентальную. Предлагается их анализ. Автор показывает, каким образом формируется эзотерическое мироощущение и какую роль в этом процессе играют схемы и установки личности. Обсуждаются особенности эзотерической реальности и способы обоснования ее эзотериками. Высказываются соображения о границах эзотеризма и ее роли в культуре. В работе была реализована следующая методология: постановка проблем, ситуационный и сравнительный анализы, построение понятий, рефлексия проведенных исследований, обобщение и коррекция. В результате проведенного исследования автор смог пересмотреть ряд своих предыдущих работ, посвященных эзотерическим учениями и эзотерической личности. Он вводит понятия двух типов эзотерики (ментальной и трансцендентальной), рассматривает каким образом складывается эзотерическое мироощущение и личность, ставит вопрос о границах и смысле эзотерики.

DOI: 10.7256/2454-0625.2017.3.20306

Аннотация: Предметом исследования является обереговая культура семейских республики Бурятии, которая включает традиционную обрядность старообрядцев и обереги, окружающие их в быту. Объектом исследования является сама материально-духовная культура старообрядцев, сохранившаяся на территории Бурятии. В статье подробно рассматриваются обереги и традиции семейских, служащих формами идентичности, отождествления и самоотождествления культуры. А именно обереги, бытующие в костюмных комплексах (обережные вышивки, украшения), архитектуре (система построения ворот, окон, устройства изб) и личных вещах. Были проведены полевые исследования по сбору материала и опросу респондентов в деревнях Тарбагатайского района (место компактного проживания семейский на территории республики Бурятия). В ходе работы выявлены ключевые обереговые системы и охранительные знаки-символы семейских, важные для осознания истоков их ритуально-обрядовой культуры, перспектив ее развития и возрождения. Также в ходе полевых исследований выявлено, что эти системы сохраняются по сей день коренными жителями. Выявленные обереговые системы в дальнейшем будут включены в разработку сувениров по тематике старообрядческой культуры.

DOI: 10.7256/2454-0625.2014.1.11948

Аннотация: Размышления, приведенные в этой статье, инициированы дискуссиями о положении религии в современном мире как постсекулярном. Активизация религиозного сознания, связанная с этим и инициируемая этим, принимает разные формы и степени. Одной из позиций такого постсекулярного религиозного сознания является отрицание модерна как того, что имеет свой смысл, свою истину, связанную с религиозными истинами и религиозными способами организации жизни. Эту позицию можно назвать антимодерновой. Антимодерновое религиозное сознание видит в модерне и секуляризации, с ним связанной, желание поставить истину, заведомо малозначимую как истину предельной значимости. Построенный так модерн становится в глазах антимодернового сознания легкой мишенью для критики. Примером такой позиции является для меня статья А.И.Кырлежева «Постсекулярная концептуализация религии». В связи с этим я ставлю своей целью выяснить «минимальные» права модерна и его секуляризации, которые религиозное сознание не может у него отнять, выяснить «урок модерна», который современное религиозное сознание должно выучить, чтобы быть конструктивным. Вначале я проанализировал статью Кырлежева, оценил его притязания, затем показал два направления выяснения неотъемлемой «правды» секуляризации, сконструировал на основе этой правды «минимальный модерн» и подвел итоги, выразив их в виде «символа веры человека постсекулярной эпохи». Конструируя модерн, я опирался на свою концепцию модерна как «интеркультуры». В той части конструирования, которая связана с анализом современного конституционно-демократического государства как институционального итога модерна, я основывался на работах Ю.Хабермаса.

DOI: 10.7256/2454-0625.2014.1.64238

Аннотация: Размышления, приведенные в этой статье, инициированы дискуссиями о положении религии в современном мире как постсекулярном. Активизация религиозного сознания, связанная с этим и инициируемая этим, принимает разные формы и степени. Одной из позиций такого постсекулярного религиозного сознания является отрицание модерна как того, что имеет свой смысл, свою истину, связанную с религиозными истинами и религиозными способами организации жизни. Эту позицию можно назвать антимодерновой. Антимодерновое религиозное сознание видит в модерне и секуляризации, с ним связанной, желание поставить истину, заведомо малозначимую как истину предельной значимости. Построенный так модерн становится в глазах антимодернового сознания легкой мишенью для критики. Примером такой позиции является для меня статья А.И.Кырлежева «Постсекулярная концептуализация религии». В связи с этим я ставлю своей целью выяснить «минимальные» права модерна и его секуляризации, которые религиозное сознание не может у него отнять, выяснить «урок модерна», который современное религиозное сознание должно выучить, чтобы быть конструктивным. Вначале я проанализировал статью Кырлежева, оценил его притязания, затем показал два направления выяснения неотъемлемой «правды» секуляризации, сконструировал на основе этой правды «минимальный модерн» и подвел итоги, выразив их в виде «символа веры человека постсекулярной эпохи». Конструируя модерн, я опирался на свою концепцию модерна как «интеркультуры». В той части конструирования, которая связана с анализом современного конституционно-демократического государства как институционального итога модерна, я основывался на работах Ю.Хабермаса.

DOI: 10.7256/2454-0625.2015.2.14314

Аннотация: Процесс универсализации индуизма описан в статье как новая интерпретация индуистской традиции интеллектуалами Индийского Возрождения XIX– начала XX вв. Автор рассматривает трактовки индуизма, предложенные Раммоханом Раем и основанным им обществом Брахмо Самадж, в Прартхана Самадже, Свами Дайянандой и его Арья Самаджем, а также неоиндуистскими мыслителями Бонкимчондро Чоттопаддхаем, Свами Вивеканандой и Балом Гангадхаром Тилаком, как различные варианты ответа на ключевой вопрос духовно-интеллектуального поиска – о реальном содержании индуизма. На основе феноменологического подхода данный процесс представлен как диалог индуизма и других религий (прежде всего христианства и ислама) и создание особого образа индуизма в сознании индийского интеллектуала. Варианты интерпретаций лежат в основе религиозных движений – реформистских и неоиндуистских. Автор показывает, что в Бенгалии, Махараштре и Панджабе интеллектуальная универсализация индуизма позволила обосновать мировой статус этой религии. Универсализация представлена в двух вариантах. Первый – негативная универсализация от острой критики религиозных форм к обоснованию высокого монотеизма и гуманистической этики. Второй – позитивная универсализация, основанная на принятии всех форм богослужения как различных путей к Божественному Абсолюту. Индуизм был символически описан интеллектуалами как универсальная мировая религия, хранящая высочайшие истины для всего человечества.

DOI: 10.7256/2454-0625.2015.2.66069

Аннотация: Процесс универсализации индуизма описан в статье как новая интерпретация индуистской традиции интеллектуалами Индийского Возрождения XIX– начала XX вв. Автор рассматривает трактовки индуизма, предложенные Раммоханом Раем и основанным им обществом Брахмо Самадж, в Прартхана Самадже, Свами Дайянандой и его Арья Самаджем, а также неоиндуистскими мыслителями Бонкимчондро Чоттопаддхаем, Свами Вивеканандой и Балом Гангадхаром Тилаком, как различные варианты ответа на ключевой вопрос духовно-интеллектуального поиска – о реальном содержании индуизма. На основе феноменологического подхода данный процесс представлен как диалог индуизма и других религий (прежде всего христианства и ислама) и создание особого образа индуизма в сознании индийского интеллектуала. Варианты интерпретаций лежат в основе религиозных движений – реформистских и неоиндуистских. Автор показывает, что в Бенгалии, Махараштре и Панджабе интеллектуальная универсализация индуизма позволила обосновать мировой статус этой религии. Универсализация представлена в двух вариантах. Первый – негативная универсализация от острой критики религиозных форм к обоснованию высокого монотеизма и гуманистической этики. Второй – позитивная универсализация, основанная на принятии всех форм богослужения как различных путей к Божественному Абсолюту. Индуизм был символически описан интеллектуалами как универсальная мировая религия, хранящая высочайшие истины для всего человечества.

DOI: 10.7256/2454-0625.2015.3.14538

Аннотация: Интерпретации мифа, при всем разнообразии, основываются на достаточно узком круге антропологических идей, над которыми главенствует идея «человека разумного». Понимание мифа связано с ней прямо (рационалистическая интерпретация) либо косвенно (модели, основанные на структуралистских и семантических подходах). В данной статье намечена трактовка мифа, обусловленная реальными обстоятельствами его происхождения и первичными функциями, связанными прежде всего не с рациональной экспозицией действительности, но с инициацией определенной инстанции, олицетворяющей коллективный дух. Метод исследования обусловлен критикой распространенных мифологических концепций; в ее ходе устанавливается их предвзятость и априоризм, обусловленный довлеющей позитивистской позицией. В статье показывается, что заря человеческой истории ознаменована не постепенным накоплением интеллектуального ресурса, но взрывным отказом от опоры на схемы и алгоритмы действия, отказом, потребовавшим совершенно специфического обеспечения, одним из элементов которого выступает миф. В содержательном отношении миф наследует следующим функциям культурного становления: а) удержания пафоса и его переносу в жизненный мир в звучащем слове; б) инициации настроенностей на коллективно-спонтанное событие «вдруг» (экстатических переживаний), в) укоренению в составе психики инстанции вовлечения, реагирующей на окружение как существо (целое, мир) определенной характерности, подчиняющей явленное.

DOI: 10.7256/2454-0625.2015.3.66371

Аннотация: Интерпретации мифа, при всем разнообразии, основываются на достаточно узком круге антропологических идей, над которыми главенствует идея «человека разумного». Понимание мифа связано с ней прямо (рационалистическая интерпретация) либо косвенно (модели, основанные на структуралистских и семантических подходах). В данной статье намечена трактовка мифа, обусловленная реальными обстоятельствами его происхождения и первичными функциями, связанными прежде всего не с рациональной экспозицией действительности, но с инициацией определенной инстанции, олицетворяющей коллективный дух. Метод исследования обусловлен критикой распространенных мифологических концепций; в ее ходе устанавливается их предвзятость и априоризм, обусловленный довлеющей позитивистской позицией. В статье показывается, что заря человеческой истории ознаменована не постепенным накоплением интеллектуального ресурса, но взрывным отказом от опоры на схемы и алгоритмы действия, отказом, потребовавшим совершенно специфического обеспечения, одним из элементов которого выступает миф. В содержательном отношении миф наследует следующим функциям культурного становления: а) удержания пафоса и его переносу в жизненный мир в звучащем слове; б) инициации настроенностей на коллективно-спонтанное событие «вдруг» (экстатических переживаний), в) укоренению в составе психики инстанции вовлечения, реагирующей на окружение как существо (целое, мир) определенной характерности, подчиняющей явленное.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.5.16735

Аннотация: Данная статья выявляет путь репрезентации женской тематики в искусстве XVIII - ХХ веков в европейском и русском искусстве на примере образов женщин богомолок и монахинь. Раскрывается история сложных взаимоотношений светской культуры и религии. В литературе XVIII века, носившего отпечаток идей эпохи Просвещения, на примере творчества Дидро, Аббата Прево, маркиза де Сада монашество показывалось в негативном ключе, как место неволи, подобие тюрьмы, откуда героини романов сбежать любым путем. ХIХ век не привнес в образы монахинь реализма, так, «танец монахинь» из оперы Мейербера - яркий пример отношения к монашеству светского общества времен Июльской монархии. Романтизм и прерафаэлиты изображают монахинь сквозь призму готических романов и поэтических образов, мало связанных с реальностью. В противоположность светским тенденциям в ХIХ веке возникают множество центров паломничества и фактов явления Богоматери людям, появляется святая со стигматами Анна Катерина Эммерих. В ХХ веке наметилась тенденция светского искусства с наибольшим пониманием отражать жизнь монахинь и богомолок (Жорж Бернанос), но массовая культура в эпоху глобализации через кинематограф и поп музыку создает ложный образ, эротизируя монашество. Проблема в том, что светское искусство, как выражение взглядов людей, ведущих свободный, богемный образ жизни, далеко от понимания жизни другого сословия - монашества. Гендерная тематика показывает нам определенные социокультурные изменения в жизни общества и отношения к религии, проблему взаимоотношения мужчин и женщин в широком цивилизационном контексте. Актуальность проблемы заключается, прежде всего, в обращении к темам репрезентации женщин, посвятивших свою жизнь служению Богу – монахиням и богомолкам. В данной работе автором показана эпоха после Великой французской революции во всей её противоречивости. Особенно важно проследить этот опыт, так как мы сами находимся в эпохе перелома, смены исторических парадигм, идеологий и становления социума.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.5.68261

Аннотация: Данная статья выявляет путь репрезентации женской тематики в искусстве XVIII - ХХ веков в европейском и русском искусстве на примере образов женщин богомолок и монахинь. Раскрывается история сложных взаимоотношений светской культуры и религии. В литературе XVIII века, носившего отпечаток идей эпохи Просвещения, на примере творчества Дидро, Аббата Прево, маркиза де Сада монашество показывалось в негативном ключе, как место неволи, подобие тюрьмы, откуда героини романов сбежать любым путем. ХIХ век не привнес в образы монахинь реализма, так, «танец монахинь» из оперы Мейербера - яркий пример отношения к монашеству светского общества времен Июльской монархии. Романтизм и прерафаэлиты изображают монахинь сквозь призму готических романов и поэтических образов, мало связанных с реальностью. В противоположность светским тенденциям в ХIХ веке возникают множество центров паломничества и фактов явления Богоматери людям, появляется святая со стигматами Анна Катерина Эммерих. В ХХ веке наметилась тенденция светского искусства с наибольшим пониманием отражать жизнь монахинь и богомолок (Жорж Бернанос), но массовая культура в эпоху глобализации через кинематограф и поп музыку создает ложный образ, эротизируя монашество. Проблема в том, что светское искусство, как выражение взглядов людей, ведущих свободный, богемный образ жизни, далеко от понимания жизни другого сословия - монашества. Гендерная тематика показывает нам определенные социокультурные изменения в жизни общества и отношения к религии, проблему взаимоотношения мужчин и женщин в широком цивилизационном контексте. Актуальность проблемы заключается, прежде всего, в обращении к темам репрезентации женщин, посвятивших свою жизнь служению Богу – монахиням и богомолкам. В данной работе автором показана эпоха после Великой французской революции во всей её противоречивости. Особенно важно проследить этот опыт, так как мы сами находимся в эпохе перелома, смены исторических парадигм, идеологий и становления социума.

DOI: 10.7256/2454-0625.2015.6.16643

Аннотация: В статье рассматривается роль смысловой инверсии в культурных архетипах соцреализма и соц-арта. Прослеживается связь метагеров соцреализма с дидиактикой христианского мировосприятия. Автор определяет роль семиотических кодов, иконографических формул, при помощи которых идеология соцреализма обретает статус художественной картины мира. Автор выявляет идеологические стереотипы соцреализма и прослеживает способы их деконструкции в искусстве соц-арта. Метод исследования основывается на сравнительном анализе культурных архетипов соцреализма и соц-арта. В результате автор приходит к выводу о том, что смена семиотического кода соцреализма в соц-арте происходит на основе смысловой инверсии в условиях структурной симметричности используемых культурных архетипов. Метод исследования основывается на изучении роли культурных архетипов и инверсии художественных смыслов в иконографических программах соцреализма и соц-арта. В искусстве соцреализма происходит деконструкция христианской мифологемы и замена ее на коммунистическую. Это замена оказалась возможной благодаря их структурной симметричности. Смена семиотического кода соцреализма в соц-арте также опирается на механизм смысловой инверсии в условиях структурной симметричности существующих семиотических кодов.

DOI: 10.7256/2454-0625.2015.6.67057

Аннотация: В статье рассматривается роль смысловой инверсии в культурных архетипах соцреализма и соц-арта. Прослеживается связь метагеров соцреализма с дидиактикой христианского мировосприятия. Автор определяет роль семиотических кодов, иконографических формул, при помощи которых идеология соцреализма обретает статус художественной картины мира. Автор выявляет идеологические стереотипы соцреализма и прослеживает способы их деконструкции в искусстве соц-арта. Метод исследования основывается на сравнительном анализе культурных архетипов соцреализма и соц-арта. В результате автор приходит к выводу о том, что смена семиотического кода соцреализма в соц-арте происходит на основе смысловой инверсии в условиях структурной симметричности используемых культурных архетипов. Метод исследования основывается на изучении роли культурных архетипов и инверсии художественных смыслов в иконографических программах соцреализма и соц-арта. В искусстве соцреализма происходит деконструкция христианской мифологемы и замена ее на коммунистическую. Это замена оказалась возможной благодаря их структурной симметричности. Смена семиотического кода соцреализма в соц-арте также опирается на механизм смысловой инверсии в условиях структурной симметричности существующих семиотических кодов.