DOI: 10.7256/2454-0625.2013.3.7660

Аннотация: Предпринята попытка проследить пути визуализации памяти, совершив герменевтический экскурс в историю экранных репрезентаций «кинематографической памяти», «кинопамятливости» и «кино-непамя¬туемости». Цель статьи – обоснование понятия «кинематографическая постпамять» на основе выявления взаимных корреляций понятий «память», «огонь» и «жертва» в обращении к кинематографическим воспоминаниям о пожаре Москвы 1812 года как своего рода культурной травме. Три пути преодоления этой исторической «травмы памяти» метафорически возможно поименовать «Летейскими водами» исторической анестезии (вытеснение травмирующего события в за-бытие), «Мудростью Мнемозины» (изживание травмирующего опыта через его переосмысление, «приятие» его данности и усилие его непрестанного удержания в исторической памяти) и «Ухмылкой Парамнезии» (метаморфоза памяти, преформирование воспоминаний через цепь псевдореминисценций, замещений, эрзацев и подделок прошлого). Кинематографическая «постпамять» о пожаре Москвы 1812 года избрала третий путь, что можно проиллюстрировать на примере различных экранизаций романа «Война и мир» Льва Толстого: 1956 года (Кинга Видора и Марио Сольдати), оскароносного фильма 1967 года (Сергея Бондарчука) и 2007-го (Роберта Дорнхельма). Во всем многообразии спектра кинематографических приемов создания визуальных образов пожара в «экранизациях памяти» доминируют три взгляда – то и дело сменяющие друг друга формы киноиллюзии, основанные на пульсации приближающего и удаляющего зрения, словно бы использующего увеличительную, прозрачную и уменьшительную линзы восприятия: «взгляд в упор», «взгляд-хиазма» и «взгляд издалека». Они маркируют не просто игру дистанций или смену кинематографических планов приближающейся и удаляющейся камеры. Перед нами – три маски, сквозь которые проглядывает ироническая усмешка киноязыка Парамнезии, три способа устроения искажающих фильтров зрения и умозрения. Эти способы кино-зрения можно поставить в соответствие различным линзам умо-зрения – призмам ментальной оптики, фильтрам видения-и-ведения, экранирующим завесам сознания, силящегося забыть о травме и фатально не способного ее забыть.

Аннотация: В статье показаны Таганрог как место с сильной исторической и культурной энергетикой (в российском и мировом историко-культурном контексте) и чеховская провинция как особая область идей и настроений, оказавшихся на перекрестке мнений художников и философов до- и после-чеховской России. Выявлена консолидирующая роль А.П. Чехова для Таганрога, его содействие созданию и поступательному развитию учреждений культуры (театра, библиотеки, музея), а также «обратная связь», которая была реально ощутима для писателя при его жизни, а для жителей Таганрога — после того как писателя не стало.

Аннотация: в статье показаны Таганрог как место с сильной исторической и культурной энергетикой (в российском и мировом историко-культурном контексте) и чеховская провинция как особая область идей и настроений, оказавшихся на перекрестке мнений художников и философов до- и после-чеховской России. Выявлена консолидирующая роль А.П. Чехова для Таганрога, его содействие созданию и поступательному развитию учреждений культуры (театра, библиотеки, музея), а также «обратная связь», которая была реально ощутима для писателя при его жизни, а для жителей Таганрога — после того как писателя не стало.

DOI: 10.7256/2454-0625.2018.5.26254

Аннотация: В статье рассматриваются практики появления христианской символикой в новых городских памятниках постсоветской Армении и процессы переосмысления их символического значения в национальном контексте. После распада СССР Армянская Апостольская Церковь вернулась в общественную жизнь Армении и решила укрепить свое символическое присутствие в городских пространствах постсоветской Армении. После независимости Армении и отмены советской цензуры в городских ландшафтах появились церкви, были установлены хачкары. Многочисленные памятники изображающие крест, установленные усилиями городских властей, благодетелей и армянской общественности за последние 20 лет укрепили присутствие христианской символики в общественном пространстве постсоветской Армении. На основе рассмотрения городских памятников, возведенных в постсоветский период, изображающих религиозную символику, утверждается, что христианская тематика мемориализации укрепляет свои позиции в мемориальной политике последних лет. Посредством методов наблюдения и интервью уточняется специфика восприятия этих символов жителями городов постсоветской Армении. За последние 15 лет на территориях центральных площадей Армении были установлены памятники государственных и политических деятелей в сопровождении христианской символики. Появление христианской символики в публичном пространстве постсоветской Армении рассматривается как попытка на официальном уровне пропагандировать важность веры и ААЦ для дальнешего развития страны.

DOI: 10.7256/2454-0625.2022.12.36575

EDN: UPKANP

Аннотация: Статья посвящена культурной памяти, с одной стороны, как наиболее оптимальному понятию, обозначающему социально детерминированную форму надындивидуальной памяти, а, с другой – как теоретическому конструкту (структурно-функциональной модели), обозначаемому данным понятием. Под культурной памятью понимается тип надындивидуальной памяти, аккумулирующей в себе коллективные, ценностно значимые воспоминания, намеренно сохраняемые и транслируемые в мифо-символических формах. К основным особенностям культурной памяти относятся: консервативность, коллективизм, презентизм, символичность, антиисторичность, письменный характер, искусственность, институациональность, экспертный характер, сакральность. Функциональный потенциал культурной памяти реализуется в следующих функциях: аккумулятивной, интегративной, идентификационной, интерпретационной, стабилизационной.   Научная новизна представленной статьи сводится к нескольким позициям. Во-первых, к обоснованию понятия «культурная память» как наиболее оптимального (в сравнении с понятиями «историческая память», «социальная память», «коллективная память» и др.) для обозначения одного из типов надындивидуальной памяти. Преимуществами данного понятия являются: широкий смысловой охват, фиксация коллективной, социальной и конструируемой природы воспоминаний. Во-вторых, – к концептуализации феномена «культурная память», определению его сущностных особенностей и функционального потенциала. В качестве основного вывода по статье можно отметить следующее. В условиях терминологического и концептуального разнообразия memory studies чрезвычайно важным представляется определение категориальных оснований мемориальных исследований, фиксация содержательных, структурных, функциональных границ изучаемых явлений. Применительно к надындивидуальной памяти это особенно важно, главным образом, в связи с наличием весьма широкого спектра ее понятийной и содержательной интерпретации. В статье мы предлагаем свое аргументированное видение феномена надындивидуальной памяти, в частности одной из ее форм – культурной памяти как особого резервуара коллективных, социальных, ценностно значимых воспоминаний, намеренно сохраняемых и транслируемых в мифо-символических формах.

Аннотация: в статье дается анализ предубеждений как фактора, блокирующего процессы примирения между народами. Рассматриваются причины возникновения предубеждений, а также способы сведения их к минимуму и возможность выработки способов преодоления так называемых «мемориальных барьеров». Затрагивается проблема коллективной памяти и мемориальных и памятных мест. Указанные проблемы исследуются в контексте российско-польских отношений.

Аннотация: в статье анализируется широкий массив аудиовизуальной продукции (неигровые кино-, видео и телефильмы), созданной в Республике Беларусь за последние четыре десятилетия на темы жизни и творчества великого белорусского поэта М. Богдановича. На примере сложных и противоречивых процессов формирования культурной памяти о нем исследуется становление и развитие мемориальной парадигмы в белорусской экранной культуре, выявляются механизмы взаимовлияния литературоведения и экранной культуры, обосновываются закономерности эволюции содержательных и жанрово-стилевых подходов авторов аудиовизуальной продукции (в зависимости от доминирующей на конкретном историческом этапе аксиологической оценки наследия поэта, а также смен приоритетов развития национального неигрового фильмопроизводства).

Аннотация: в статье рассмотрена проблема репрезентации прошлого в постмодернистской культуре. Наиболее характерной формой обращения к прошлому стал пастиш, который, являясь мимикрией под ушедшее, не имеет исторических референтов. Основываясь на положении теории постмодернизма Ф. Джеймисона, автор анализирует ряд культурных текстов и практик современности, показывая утрату чувства истории в культуре постмодернизма и в то же время популярность исторических сюжетов в массовой культуре, особенно в экранных искусствах. Для постмодернистских художественных практик в области исторических сюжетов характерны такие приемы, как смешивание фрагментов различных эпох, присутствие как реальных, так и фикциональных персонажей. Одной из форм таких художественных практик являются интерпретации классических сюжетов, лишенные каких-либо темпоральных признаков. Признавая неоднозначность постмодернистской трактовки истории, автор делает вывод, что стремление постичь прошлое характерно для человека «посткультуры», несмотря на изменения в понимании истории, произошедшие в конце ХХ – начале ХХI в.

DOI: 10.7256/2454-0625.2019.9.30515

Аннотация: Предметом исследования является «исторический поворот» в культуре наших дней. Начало нового понимания истории заложено в трудах теоретиков постмодернизма, которые отмечали утрату чувства истории в фрагментарном (пост)культурном пространстве. Ставится вопрос о причинах интереса современного человека к далекому прошлому, к историческим событиям, принимающим форму мифа или трансформированных в фантазийные образы и нарративы. Одной из главных причин этого явления является эскапизм, позволяющий человеку избежать гнета повседневности в сказочно-фантазийных мирах. Другой важной причиной является расширение цифровых технологий, позволяющих реифицировать историко-мифологические образы в виртуальном пространстве. Выделяется несколько стратегий репрезентации прошлого, крайними формами которого являются просветительские формы репрезентации событий прошлого на основе современных достижений и игра в историю, имеющая чисто развлекательные задачи. Приводятся репрезентативные примеры этих форм представления прошлого, распространенных в массовой культуре. Делается вывод о связи «исторического поворота» с общими характеристиками (пост) современной культуры – фрагментацией, изменениями в темпоральности, дигитализацией, игрофикацией. В то же время интерес к прошлому характерен для человечества, которое в наше время особенно озабочено сохранением культурной памяти. С этой точки зрения поиски оснований бытия в прошлом являются важным для формирования идентичности современного человека.

DOI: 10.7256/2454-0625.2013.3.62830

Аннотация: в статье предпринята попытка проследить пути визуализации памяти, совершив герменевтический экскурс в историю экранных репрезентаций «кинематографической памяти», «кинопамятливости» и «кино-непамятуемости». Цель статьи — обоснование понятия «кинематографическая постпамять» на основе выявления взаимных корреляций понятий «память», «огонь» и «жертва» в обращении к кинематографическим воспоминаниям о пожаре Москвы 1812 г. как своего рода культурной травме. Три пути преодоления этой исторической «травмы памяти» метафорически возможно поименовать «Летейскими водами» исторической анестезии (вытеснение травмирующего события в за-бытие), «Мудростью Мнемозины» (изживание травмирующего опыта через его переосмысление, «приятие» его данности и усилие его непрестанного удержания в исторической памяти) и «Ухмылкой Парамнезии» (метаморфоза памяти, переформирование воспоминаний через цепь псевдореминисценций, замещений, эрзацев и подделок прошлого). Кинематографическая «постпамять» о пожаре Москвы 1812 г. избрала третий путь, что можно проиллюстрировать на примере различных экранизаций романа «Война и мир» Л. Н. Толстого: К. Видора и М. Сольдати (1956), С. Бондарчука (оскароносный фильм 1967 г.) и Р. Дорнхельма (2007). Во всем многообразии спектра кинематографических приемов создания визуальных образов пожара в «экранизациях памяти» доминируют три взгляда — то и дело сменяющие друг друга формы киноиллюзии, основанные на пульсации приближающего и удаляющего зрения, словно бы использующего увеличительную, прозрачную и уменьшительную линзы восприятия: «взгляд в упор», «взгляд-хиазма» и «взгляд издалека». Они маркируют не просто игру дистанций или смену кинематографических планов приближающейся и удаляющейся камеры. Перед нами — три маски, сквозь которые проглядывает ироническая усмешка киноязыка Парамнезии, три способа устроения искажающих фильтров зрения и умозрения. Эти способы кино-зрения можно поставить в соответствие различным линзам умо-зрения — призмам ментальной оптики, фильтрам видения-и-ведения, экранирующим завесам сознания, силящегося забыть о травме и фатально не способного ее забыть.

DOI: 10.7256/2454-0625.2013.5.9500

Аннотация: В статье рассмотрено оперное творчество Бенджамина Бриттена в связи с проблемами интерпретации и восприятия текста художественного произведения в различных культурных контекстах. Глобализационные процессы в культуре сделали доступными для широкой публики многие произведения искусства, ранее менее известные в силу социокультурных, лингвистических, коммуникативных факторов. Музыкальные произведения рассмативаются как культурный текст, который, попадая в инокультурный контекст неизбежно меняет свою семантику. Сохранение баланса между "аутентичными" смыслами текста и теми, которые являются контекстуально обусовленными, во многом зависит от позиции и стратегии интерпретатора. В статье рассмотрены три постановки опер Бриттена "Альберт Херринг", "Билли Бадд" и "Сон в летнюю ночь", осуществленные английскими режиссерами, но представленные в различных контекстах - в родной стране композитора, на международном оперном фестивале и в инокультурной среде (в данном случае, в России). Статья написана в связи со столетием Б.Бриттена, которое отмечается в 2013 г.

DOI: 10.7256/2454-0625.2013.5.63367

Аннотация: В статье рассмотрено оперное творчество Бенджамина Бриттена в связи с проблемами интерпретации и восприятия текста художественного произведения в различных культурных контекстах. Глобализационные процессы в культуре сделали доступными для широкой публики многие произведения искусства, ранее менее известные в силу социокультурных, лингвистических, коммуникативных факторов. Музыкальные произведения рассмативаются как культурный текст, который, попадая в инокультурный контекст неизбежно меняет свою семантику. Сохранение баланса между "аутентичными" смыслами текста и теми, которые являются контекстуально обусовленными, во многом зависит от позиции и стратегии интерпретатора. В статье рассмотрены три постановки опер Бриттена "Альберт Херринг", "Билли Бадд" и "Сон в летнюю ночь", осуществленные английскими режиссерами, но представленные в различных контекстах - в родной стране композитора, на международном оперном фестивале и в инокультурной среде (в данном случае, в России). Статья написана в связи со столетием Б.Бриттена, которое отмечается в 2013 г.