DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.20223

Аннотация: В статье определяются социокультурные условия развития и роль старописьменного монгольского языка в Китае, в частности в Автономном районе Внутренняя Монголия (АРВМ) Китая. Старописьменный монгольский язык является хранителем времени, свидетелем этнокультурных контактов, а также кладезью древней мудрости монголоязычных народов. Кроме того, обращение к старомонгольскому письменному языку как составляющей общемонгольской культуры, одной из древнейших культур центральноазиатского региона способствует развитию обмена культурными ценностями, на практике решает проблемы межкультурной коммуникации. Данный вопрос рассматривается в контексте проблемы «язык и культура», имеющей большое значение для понимания механизмов трансляции культуры и места в них языковых явлений. В статье анализируются не только историко-культурные условия выполнения старописьменным монгольским языком задач межкультурной коммуникации для целого ряда этнических групп в Китае, но и его современное коммуникационное значение как регионального языка. Выявлен ряд важных социокультурных факторов функционирования старописьменного монгольского языка в современной КНР.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.20169

Аннотация: Предметом данной статьи является проблема возможности и объективности применения системного подхода к выявлению онтологической сущности феномена массовой культуры, которая понимается автором, прежде всего, как форма исторического развития фундаментальной культуры, системная модификация целого, фиксирующая способ связей его отдельных структур между собой, а также согласованность культурных комплексов в зависимости от их функции и назначения при движении культуры в пространстве и времени с учетом взаимосвязи с другими системами (человек, общество, природа). В данной связи основным научно-теоретическим базисом статьи служат культурфилософские взгляды известного российского ученого М.С. Кагана, отраженные в его фундаментальном труде «Философия культуры» (1996). При этом деятельностные основания культуры соотносятся с ее знаковыми апперцепциями, а все ее пространство с глобальной семантической конструкцией субъектов, объектов, результатов, процессов, институций, что также тем или иным образом отражено в значительном количестве научных изысканий (к примеру, трактовки культуры Э.А. Баллера, В.П. Визгина, В.Е. Давидовича, Ю.А. Жданова, В.Ж. Келле, Ю.М. Лотмана, М.К. Мамардашвили, Э.С. Маркаряна, А.А. Пилипенко, И.Г. Яковенко и т.д.). В итоге рождается своего рода синкретичный исследовательский органон, призванный не просто обозначить факт культуры сам по себе, но и вскрыть те структурные смыслознаковые основания, которые определяют многомерность его экзистенций. Новизна исследования заключается в том, что исходя из идеи единства мира культуры, автор предпринимает попытку его гносеологического конструирования и логического анализа: разрабатывается модель системы культуры, прописываются алгоритмы ее действия с позиций производства культурных значений в рамках трех программных компонентов системы (институциональный, процессуальный, результативный), описывается специфика культурного потребления как способа распредмечивания культурных «благ», выраженных в ее паттернах и артефактах.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68091

Аннотация: Предметом данной статьи является проблема возможности и объективности применения системного подхода к выявлению онтологической сущности феномена массовой культуры, которая понимается автором, прежде всего, как форма исторического развития фундаментальной культуры, системная модификация целого, фиксирующая способ связей его отдельных структур между собой, а также согласованность культурных комплексов в зависимости от их функции и назначения при движении культуры в пространстве и времени с учетом взаимосвязи с другими системами (человек, общество, природа). В данной связи основным научно-теоретическим базисом статьи служат культурфилософские взгляды известного российского ученого М.С. Кагана, отраженные в его фундаментальном труде «Философия культуры» (1996). При этом деятельностные основания культуры соотносятся с ее знаковыми апперцепциями, а все ее пространство с глобальной семантической конструкцией субъектов, объектов, результатов, процессов, институций, что также тем или иным образом отражено в значительном количестве научных изысканий (к примеру, трактовки культуры Э.А. Баллера, В.П. Визгина, В.Е. Давидовича, Ю.А. Жданова, В.Ж. Келле, Ю.М. Лотмана, М.К. Мамардашвили, Э.С. Маркаряна, А.А. Пилипенко, И.Г. Яковенко и т.д.). В итоге рождается своего рода синкретичный исследовательский органон, призванный не просто обозначить факт культуры сам по себе, но и вскрыть те структурные смыслознаковые основания, которые определяют многомерность его экзистенций. Новизна исследования заключается в том, что исходя из идеи единства мира культуры, автор предпринимает попытку его гносеологического конструирования и логического анализа: разрабатывается модель системы культуры, прописываются алгоритмы ее действия с позиций производства культурных значений в рамках трех программных компонентов системы (институциональный, процессуальный, результативный), описывается специфика культурного потребления как способа распредмечивания культурных «благ», выраженных в ее паттернах и артефактах.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.17477

Аннотация: Jбъектом исследования является феномен парануки. Предметом выступает паранаука как культурно-исторический феномен и субкультура. Автор подробно рассматривает такие аспекты, как: исследование взаимоотношения науки и паранауки в культурно-исторической динамике и современном культурном контексте; Вырабатывается собственное философско-культурологическое определение паранауки как субкультуры, эволюционирующей от маргинальности к антисистемности. Особое внимание уделяется аспекту авторского обоснования сущностной специфики паранаучных деструктивных форм, мимикрирующих «под науку» и основные характеристикам паранаучного субкультурного комплекса. В исследовании культурно-исторической феноменологии паранауки автор опирается на мультидисциплинарный подход и философско-методологическое понимание сущности культуры с учетом хронотопных характеристик деятельного, конкретно-исторического индивида, включенного в специфические субкультурные сообщества и группы. Основным методом работы послужил классический метод диалектики. Новизна исследования философско-теоретической проблемы культурно-исторической феноменологии паранауки обусловлена, прежде всего, ее решением на пересечении классических и неклассических методологических парадигм познания в онтологических и эпистемологических основаниях и состоит в философско-культурологическом понимании паранауки как субкультурного формообразования в различных культурно-исторических системах знания. Основной вывод по данной статье: предложено философско-культурологическое определение паранауки как субкультуры в контексте специфики паранаучного дискурса.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68078

Аннотация: Объектом исследования является феномен парануки. Предметом выступает паранаука как культурно-исторический феномен и субкультура. Автор подробно рассматривает такие аспекты, как: исследование взаимоотношения науки и паранауки в культурно-исторической динамике и современном культурном контексте; Вырабатывается собственное философско-культурологическое определение паранауки как субкультуры, эволюционирующей от маргинальности к антисистемности. Особое внимание уделяется аспекту авторского обоснования сущностной специфики паранаучных деструктивных форм, мимикрирующих «под науку» и основные характеристикам паранаучного субкультурного комплекса. В исследовании культурно-исторической феноменологии паранауки автор опирается на мультидисциплинарный подход и философско-методологическое понимание сущности культуры с учетом хронотопных характеристик деятельного, конкретно-исторического индивида, включенного в специфические субкультурные сообщества и группы. Основным методом работы послужил классический метод диалектики. Новизна исследования философско-теоретической проблемы культурно-исторической феноменологии паранауки обусловлена, прежде всего, ее решением на пересечении классических и неклассических методологических парадигм познания в онтологических и эпистемологических основаниях и состоит в философско-культурологическом понимании паранауки как субкультурного формообразования в различных культурно-исторических системах знания. Основной вывод по данной статье: предложено философско-культурологическое определение паранауки как субкультуры в контексте специфики паранаучного дискурса.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.16796

Аннотация: Предметом исследования является связь между феноменальными проявлениями трансцендентной воли в человеке и его гендерно-половой определенностью. Дается анализ понимания воли И.Кантом и А.Шопенгауэром с выявлением элементов, позволяющих представить волю как единое целое, являющее себя в двух модусах - рациональном и иррациональном. В качестве ядра гендерно-половой определенности утверждается та или иная жизненная стратегия как определенное соотношение двух видов активности самосознания человека – внутренней (освоение) и внешней (самоутверждение). В статье выявляется общее между характеристиками модусов воли, с одной стороны, и - жизненных стратегий, с другой. Содержательное наполнение концепта "жизненная стратегия" базируется на гегелевской диалектике процессов объективации (самоутверждение) и субъективации (освоение). Также вводится новый подход к пониманию концепта "гендер", который трактуется не как обусловленная - культурно-исторически - совокупность социальных ролей пола, а как стиль - способ реализации сверх-целей, отражающих ту или иную жизненную стратегию (гендер есть не "что", а "как"). Проведенный анализ характерных черт стратегий и модусов воли на предмет их совпадения позволяет говорить о корректности связывания рациональной воли (И.Кант) с мужской стратегией, а иррациональной – с женской. По причине того, что воля проявляет свои модусы в каждом человеке, уместно утверждать наличие мужского и женского начал в любых мужчине/женщине, правда, в их определенном соотношении. Данное обстоятельство позволяет обращаться к юнгианству как методу более детального описания каждого из модусов воли в человеке. В дальнейшем подход, связывающий модусы воли с гендерно-половой определенностью, позволит понять механизм взаимоперехода модусов воли, особенности пространственно-временного бытования, а также преференции и коннотации ценностного пространства. мужского/женского жизненных миров.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68079

Аннотация: Предметом исследования является связь между феноменальными проявлениями трансцендентной воли в человеке и его гендерно-половой определенностью. Дается анализ понимания воли И.Кантом и А.Шопенгауэром с выявлением элементов, позволяющих представить волю как единое целое, являющее себя в двух модусах - рациональном и иррациональном. В качестве ядра гендерно-половой определенности утверждается та или иная жизненная стратегия как определенное соотношение двух видов активности самосознания человека – внутренней (освоение) и внешней (самоутверждение). В статье выявляется общее между характеристиками модусов воли, с одной стороны, и - жизненных стратегий, с другой. Содержательное наполнение концепта "жизненная стратегия" базируется на гегелевской диалектике процессов объективации (самоутверждение) и субъективации (освоение). Также вводится новый подход к пониманию концепта "гендер", который трактуется не как обусловленная - культурно-исторически - совокупность социальных ролей пола, а как стиль - способ реализации сверх-целей, отражающих ту или иную жизненную стратегию (гендер есть не "что", а "как"). Проведенный анализ характерных черт стратегий и модусов воли на предмет их совпадения позволяет говорить о корректности связывания рациональной воли (И.Кант) с мужской стратегией, а иррациональной – с женской. По причине того, что воля проявляет свои модусы в каждом человеке, уместно утверждать наличие мужского и женского начал в любых мужчине/женщине, правда, в их определенном соотношении. Данное обстоятельство позволяет обращаться к юнгианству как методу более детального описания каждого из модусов воли в человеке. В дальнейшем подход, связывающий модусы воли с гендерно-половой определенностью, позволит понять механизм взаимоперехода модусов воли, особенности пространственно-временного бытования, а также преференции и коннотации ценностного пространства. мужского/женского жизненных миров.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.19577

Аннотация: Предметом исследования является создание научной основы для междисциплинарного исследования этнокультурной символики кабардинцев и балкарцев, как основы восприятия и выявление вопросов этногенеза, художественного творчества, обрядовых, и других явлений в данном регионе. Автор подробно рассматривает такие аспекты темы как философско-эстетический, культурологический анализ и исследование литературных источников для того, чтобы на основе народного фольклора, проследить художественно - эстетическую основу синкретизма в духовной культуре народов КБР. Изыскание базируется на этнонациональном осознании фольклора, как носителя духовно-этнических ценностей и традиций, как формулирование личного мироощущения, как одного из тех элементов, который обеспечивает преемственность культуры в её развитии, сохранение базовых, фундаментальных национальных ценностей. Методологическую основу исследования составил аспект системного и диалектического подхода к изучению этнокультурной символики КБР. Подобный подход к разбору разноречивой и познаваемой природе символа придал работе комплексный характер. Основными выводами проведённого исследования является, что этнокультурная символика хранит субстанциальное тождество идеи и вещи или заключает в себе образ, который предопределяет наличие некоего смыслового значения (смысл), и они совместно формируют немыслимые друг без друга элементы символа. Новизна исследования заключается в формировании системного взгляда на специфику предпочтений и основ для дальнейшего изучения этнокультурной символики и генезиса графического символа - фамильных знаков (тамгов), как аспекта духовной и материальной культур народов КБР.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68080

Аннотация: Предметом исследования является создание научной основы для междисциплинарного исследования этнокультурной символики кабардинцев и балкарцев, как основы восприятия и выявление вопросов этногенеза, художественного творчества, обрядовых, и других явлений в данном регионе. Автор подробно рассматривает такие аспекты темы как философско-эстетический, культурологический анализ и исследование литературных источников для того, чтобы на основе народного фольклора, проследить художественно - эстетическую основу синкретизма в духовной культуре народов КБР. Изыскание базируется на этнонациональном осознании фольклора, как носителя духовно-этнических ценностей и традиций, как формулирование личного мироощущения, как одного из тех элементов, который обеспечивает преемственность культуры в её развитии, сохранение базовых, фундаментальных национальных ценностей. Методологическую основу исследования составил аспект системного и диалектического подхода к изучению этнокультурной символики КБР. Подобный подход к разбору разноречивой и познаваемой природе символа придал работе комплексный характер. Основными выводами проведённого исследования является, что этнокультурная символика хранит субстанциальное тождество идеи и вещи или заключает в себе образ, который предопределяет наличие некоего смыслового значения (смысл), и они совместно формируют немыслимые друг без друга элементы символа. Новизна исследования заключается в формировании системного взгляда на специфику предпочтений и основ для дальнейшего изучения этнокультурной символики и генезиса графического символа - фамильных знаков (тамгов), как аспекта духовной и материальной культур народов КБР.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.19281

Аннотация: Ретроспективный взгляд на формирование театральной инфраструктуры в современной театральной жизни столичного мегаполиса позволяет выдвинуть исходную гипотезу о том, что театр сохраняет жизнеспособность и зрительский интерес только в обстоятельствах перманентного развития своей инфраструктуры. Следовательно, объектом исследования выступает современная театральная жизнь Москвы, а его предметом – театральная инфраструктура во взаимосвязи всех своих элементов. В исследовании систематизируется материал по поставленной теме. Предпринимается попытка научно обосновать понятие «театральная инфраструктура» и показать ее роль в современной театральной жизни Москвы. Теоретические положения и практические рекомендации, содержащиеся в работе, показаны к использованию в курсах лекций по менеджменту сценических искусств, повседневной деятельности театральных учреждений, в частности – при формировании маркетинговой политики театров. Они могут также учитываться в практике административно-управленческих аппаратов сферы культуры. Основной метод исследования базируется на междисциплинарном подходе к решению поставленных задач и системном поиске доказательств выдвинутой гипотезы, что потребовало апелляций к научным знаниям по культурологии, социологии, истории театра, экономике и маркетингу. Методологической основой работы послужили труды и исследования ведущих ученых экономистов, социологов и театроведов, где поднимаются сопряженные с темой диссертации вопросы, проводится анализ проблем, связанных с театральной инфраструктурой. Научная новизна исследования обусловлена постановкой проблемы формирования театральной инфраструктуры в контексте социокультурного процесса. 1. Понятие «театральная инфраструктура» определяется практическим опытом и заимствовано из экономических наук, подчиняется системным «требованиям» и имеет свои понятийные характеристики, связанные со спецификой театрального дела. 2. Театральная инфраструктура – постоянно обновляющаяся и развивающая материя, чье развитие напрямую зависит от статуса театральной жизни и свободного функционирования театральной системы, а содержание – при устойчивости всех компонентов – от театрального процесса в целом. 3. Театральная инфраструктура определяется сводом взаимосвязанных и согласованных между собой элементов, обеспечивающих театральную жизнь. 4. Формирование театральной инфраструктуры напрямую связано с развитием театрального дела и исторически определялось двумя регуляторами – самоорганизацией и государственным управлением.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68081

Аннотация: Ретроспективный взгляд на формирование театральной инфраструктуры в современной театральной жизни столичного мегаполиса позволяет выдвинуть исходную гипотезу о том, что театр сохраняет жизнеспособность и зрительский интерес только в обстоятельствах перманентного развития своей инфраструктуры. Следовательно, объектом исследования выступает современная театральная жизнь Москвы, а его предметом – театральная инфраструктура во взаимосвязи всех своих элементов. В исследовании систематизируется материал по поставленной теме. Предпринимается попытка научно обосновать понятие «театральная инфраструктура» и показать ее роль в современной театральной жизни Москвы. Теоретические положения и практические рекомендации, содержащиеся в работе, показаны к использованию в курсах лекций по менеджменту сценических искусств, повседневной деятельности театральных учреждений, в частности – при формировании маркетинговой политики театров. Они могут также учитываться в практике административно-управленческих аппаратов сферы культуры. Основной метод исследования базируется на междисциплинарном подходе к решению поставленных задач и системном поиске доказательств выдвинутой гипотезы, что потребовало апелляций к научным знаниям по культурологии, социологии, истории театра, экономике и маркетингу. Методологической основой работы послужили труды и исследования ведущих ученых экономистов, социологов и театроведов, где поднимаются сопряженные с темой диссертации вопросы, проводится анализ проблем, связанных с театральной инфраструктурой. Научная новизна исследования обусловлена постановкой проблемы формирования театральной инфраструктуры в контексте социокультурного процесса. 1. Понятие «театральная инфраструктура» определяется практическим опытом и заимствовано из экономических наук, подчиняется системным «требованиям» и имеет свои понятийные характеристики, связанные со спецификой театрального дела. 2. Театральная инфраструктура – постоянно обновляющаяся и развивающая материя, чье развитие напрямую зависит от статуса театральной жизни и свободного функционирования театральной системы, а содержание – при устойчивости всех компонентов – от театрального процесса в целом. 3. Театральная инфраструктура определяется сводом взаимосвязанных и согласованных между собой элементов, обеспечивающих театральную жизнь. 4. Формирование театральной инфраструктуры напрямую связано с развитием театрального дела и исторически определялось двумя регуляторами – самоорганизацией и государственным управлением.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.17714

Аннотация: Предметом исследования являются «чайные сюжеты» в английской бытовой живописи середины-второй половины XIX столетия. Их популярность и чрезвычайно широкое распространение, неизменно возраставшие на протяжении всего указанного периода, позволяют рассматривать живопись как важный инструмент «цивилизационного присвоения» чая британской культурой. Формируя узнаваемый визуальный образ английского чаепития во всем своеобразии его социальных, бытовых и гендерных проявлений, художественные произведения участвовали в процессе превращения импортируемого товара в национальный символ страны. Предложенный в статье анализ живописных работ предполагает не только изучение особенностей изображенного предметного мира, исторически и культурно детерминированных деталей чайного антуража и чайного этикета, но и выявление стоящих за ними национальных стереотипов, норм, системы ценностей. Обращение к изобразительным источникам позволяет существенно расширить источникую базу исследования и выйти на изучение визуальных кодов, визуальных стереотипов, визуальных представлений о нормах повседневной действительности. Несмотря на то, что в последние годы национальные гастрономические практики все чаще привлекают внимание ученых, в отечественной историографии данная тема исследуется впервые.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68082

Аннотация: Предметом исследования являются «чайные сюжеты» в английской бытовой живописи середины-второй половины XIX столетия. Их популярность и чрезвычайно широкое распространение, неизменно возраставшие на протяжении всего указанного периода, позволяют рассматривать живопись как важный инструмент «цивилизационного присвоения» чая британской культурой. Формируя узнаваемый визуальный образ английского чаепития во всем своеобразии его социальных, бытовых и гендерных проявлений, художественные произведения участвовали в процессе превращения импортируемого товара в национальный символ страны. Предложенный в статье анализ живописных работ предполагает не только изучение особенностей изображенного предметного мира, исторически и культурно детерминированных деталей чайного антуража и чайного этикета, но и выявление стоящих за ними национальных стереотипов, норм, системы ценностей. Обращение к изобразительным источникам позволяет существенно расширить источникую базу исследования и выйти на изучение визуальных кодов, визуальных стереотипов, визуальных представлений о нормах повседневной действительности. Несмотря на то, что в последние годы национальные гастрономические практики все чаще привлекают внимание ученых, в отечественной историографии данная тема исследуется впервые.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.17467

Аннотация: В статье предпринята попытка выявить в рецепции кино мифологические подтексты, определяющие восприятие реципиентом конкретных фильмов, созданных многими режиссерами в разные эпохи. Эти подтексты активно влияют на сознание массовой публики, но при этом не осознаются. Содержанием массовой рецепции кино являются, в том числе, внекинематографические проявления коллективного бессознательного. В ней актуализируются ментальные проекции образов - архетипов, возникших в разные эпохи истории культуры и связанные с утопическими представлениями, мифами, религиозными символами. Причем, проекциям коллективного бессознательного на кинематограф предшествуют проекции на город, которые затем переносятся на кино. В конечном счете, кинематограф как таковой оказывается грандиозным интертекстом, в котором получает отражение история культуры как в ее осевом, так и в доосевом выражении. Предмет анализа в статье сводится к проекциям, ставшим реальными уже на ранних этапах истории кино. В исследовании рецепции раннего кино (преимущественно отечественного) использована методология таких направлений в психологической науке, как психоанализ и аналитическая психология, а также психология масс в варианте Г. Лебона и С. Московичи. Основными выводами проведенного исследования являются следующие выводы: а. в структуре посещаемости раннего кино преобладают те слои городского населения, которые сохраняют в своем сознании фольклорные стереотипы, б. восприятие города происходит в соответствии с фольклорным стереотипом восприятия города как праздника, в. аура, проецируемая массовым сознанием на город, определяет отношение массовой публики к кино. Вклад автора в исследование рецепции кино связан с восприятием кино как мифа города.Сюжеты раннего кино воспроизводят мотивы праздничного мифа. Новизна исследования заключается в выявлении в сознании реципиентов специфических архетипов, актуализируемых в рецепции кино.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68083

Аннотация: В статье предпринята попытка выявить в рецепции кино мифологические подтексты, определяющие восприятие реципиентом конкретных фильмов, созданных многими режиссерами в разные эпохи. Эти подтексты активно влияют на сознание массовой публики, но при этом не осознаются. Содержанием массовой рецепции кино являются, в том числе, внекинематографические проявления коллективного бессознательного. В ней актуализируются ментальные проекции образов - архетипов, возникших в разные эпохи истории культуры и связанные с утопическими представлениями, мифами, религиозными символами. Причем, проекциям коллективного бессознательного на кинематограф предшествуют проекции на город, которые затем переносятся на кино. В конечном счете, кинематограф как таковой оказывается грандиозным интертекстом, в котором получает отражение история культуры как в ее осевом, так и в доосевом выражении. Предмет анализа в статье сводится к проекциям, ставшим реальными уже на ранних этапах истории кино. В исследовании рецепции раннего кино (преимущественно отечественного) использована методология таких направлений в психологической науке, как психоанализ и аналитическая психология, а также психология масс в варианте Г. Лебона и С. Московичи. Основными выводами проведенного исследования являются следующие выводы: а. в структуре посещаемости раннего кино преобладают те слои городского населения, которые сохраняют в своем сознании фольклорные стереотипы, б. восприятие города происходит в соответствии с фольклорным стереотипом восприятия города как праздника, в. аура, проецируемая массовым сознанием на город, определяет отношение массовой публики к кино. Вклад автора в исследование рецепции кино связан с восприятием кино как мифа города.Сюжеты раннего кино воспроизводят мотивы праздничного мифа. Новизна исследования заключается в выявлении в сознании реципиентов специфических архетипов, актуализируемых в рецепции кино.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.19550

Аннотация: В статье на примере творчества М.А. Булгакова (писателя и драматурга) рассматриваются проблемы экранной интерпретации литературных произведений. Автор подходит к экранизации как к «переводу» художественного произведения с языка одного искусства на язык другого. А это значит, что интерпретация любого литературного первоисточника на экране (в кино и на телевидении) – акт творческий, близкий к философско-культурологическому анализу, а не к работе копировальщика, иллюстратора. Автор доказывает также, что интерпретация классики – это еще и «диалог культур» (по терминологии М.М. Бахтина), в данном случае – печатной (книжной) и экранной (аудиовизуальной). Рассматривая проблемы экранной интерпретации произведений М.А. Булгакова, автор опирается на историко-сравнительный и междисциплинарный методы, объединяя в исследовании искусствоведческий и культурологический анализ с методом филологического анализа текста. Актуальность и новизна темы исследования обусловлена не только возрастанием роли экранной (аудиовизуальной) культуры, ставшей феноменом информационной эпохи, но и повышением научного интереса к экранной интерпретации литературной классики. «Экранная культура» - понятие достаточно широкое. Она включает в себя все экранные формы творчества: кино, телевидение, видео, компьютерные технологии, Интернет и сетевое искусство и др. Вот почему столь актуальна проблема экранной интерпретации (экранизации) литературных произведений — эпических, поэтических, драматических. Экранизация — это не что иное как «перевод» художественного произведения с языка одного искусства на язык другого. Рассматривая произведения экранной культуры (фильмы А. Алова и В. Наумова, В. Басова и Л. Гайдая, В. Бортко и Ю. Кары, С. Снежкина, А. Эфроса и др.), интерпретирующие творчество М.А. Булгакова, автор делает вывод о том, что задача интерпретатора необычайно сложна, ибо через аудиовизуальные (звукозрительные) образы надо передать не только содержание, но и авторскую идею, «дух» произведения, приблизив их к к современному восприятию.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68084

Аннотация: В статье на примере творчества М.А. Булгакова (писателя и драматурга) рассматриваются проблемы экранной интерпретации литературных произведений. Автор подходит к экранизации как к «переводу» художественного произведения с языка одного искусства на язык другого. А это значит, что интерпретация любого литературного первоисточника на экране (в кино и на телевидении) – акт творческий, близкий к философско-культурологическому анализу, а не к работе копировальщика, иллюстратора. Автор доказывает также, что интерпретация классики – это еще и «диалог культур» (по терминологии М.М. Бахтина), в данном случае – печатной (книжной) и экранной (аудиовизуальной). Рассматривая проблемы экранной интерпретации произведений М.А. Булгакова, автор опирается на историко-сравнительный и междисциплинарный методы, объединяя в исследовании искусствоведческий и культурологический анализ с методом филологического анализа текста. Актуальность и новизна темы исследования обусловлена не только возрастанием роли экранной (аудиовизуальной) культуры, ставшей феноменом информационной эпохи, но и повышением научного интереса к экранной интерпретации литературной классики. «Экранная культура» - понятие достаточно широкое. Она включает в себя все экранные формы творчества: кино, телевидение, видео, компьютерные технологии, Интернет и сетевое искусство и др. Вот почему столь актуальна проблема экранной интерпретации (экранизации) литературных произведений — эпических, поэтических, драматических. Экранизация — это не что иное как «перевод» художественного произведения с языка одного искусства на язык другого. Рассматривая произведения экранной культуры (фильмы А. Алова и В. Наумова, В. Басова и Л. Гайдая, В. Бортко и Ю. Кары, С. Снежкина, А. Эфроса и др.), интерпретирующие творчество М.А. Булгакова, автор делает вывод о том, что задача интерпретатора необычайно сложна, ибо через аудиовизуальные (звукозрительные) образы надо передать не только содержание, но и авторскую идею, «дух» произведения, приблизив их к к современному восприятию.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.19296

Аннотация: Данная статья посвящена одной из важных и малоисследованных проблем инструментовки – трактовке инструментов семейства саксофонов в качестве оркестровых инструментов – и отражает основные научные выводы одноимённого диссертационного исследования. Основываясь на результатах анализа авторских партитур произведений композиторов разных стран и культурно-исторических эпох, а также научных трудов по вопросам теории и практики инструментовки, в статье раскрываются способы, особенности и тенденции применения инструментов семейства саксофонов в сочинениях для симфонического оркестра. Исследование проводилось путём изучения авторских партитур музыкальных произведений как прикладного, так и автономного направления. Для исследования использовались партитуры только тех произведений, в состав которых авторами включалась одна или несколько партий саксофонов. В ходе изучения партитур отслеживались и выявлялись особенности, способы и тенденции трактовки саксофона в оркестре, характерные как для индивидуального авторского стиля, так и для стиля конкретной культурно-исторической эпохи. В результате проведённых исследований произошла систематизация сведений, посвящённых трактовке саксофона как оркестрового инструмента. Установлено распространение саксофона по странам и музыкальным жанрам. Изначально использовавшийся во французской преимущественно оперной музыке, к началу XX века саксофон вошёл в творческую практику композиторов других стран и направлений. Также в ходе исследования выявлены особенности, способы и тенденции трактовки саксофона как инструмента симфонического оркестра.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68085

Аннотация: Данная статья посвящена одной из важных и малоисследованных проблем инструментовки – трактовке инструментов семейства саксофонов в качестве оркестровых инструментов – и отражает основные научные выводы одноимённого диссертационного исследования. Основываясь на результатах анализа авторских партитур произведений композиторов разных стран и культурно-исторических эпох, а также научных трудов по вопросам теории и практики инструментовки, в статье раскрываются способы, особенности и тенденции применения инструментов семейства саксофонов в сочинениях для симфонического оркестра. Исследование проводилось путём изучения авторских партитур музыкальных произведений как прикладного, так и автономного направления. Для исследования использовались партитуры только тех произведений, в состав которых авторами включалась одна или несколько партий саксофонов. В ходе изучения партитур отслеживались и выявлялись особенности, способы и тенденции трактовки саксофона в оркестре, характерные как для индивидуального авторского стиля, так и для стиля конкретной культурно-исторической эпохи. В результате проведённых исследований произошла систематизация сведений, посвящённых трактовке саксофона как оркестрового инструмента. Установлено распространение саксофона по странам и музыкальным жанрам. Изначально использовавшийся во французской преимущественно оперной музыке, к началу XX века саксофон вошёл в творческую практику композиторов других стран и направлений. Также в ходе исследования выявлены особенности, способы и тенденции трактовки саксофона как инструмента симфонического оркестра.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.19309

Аннотация: Предметом исследования являются этологические аспекты кинесики Ч.Дарвина и их роль в искусствознании Г.Вельфлина, А.Варбурга и Э.Гомбриха. Особое внимание в статье уделено анализу использования кинесики как невербальной универсалии в истории искусства. Коммуникативные и эстетические функции кинесики в искусстве прослеживаются во взаимосвязи с механизмом эмпатии, основанном на подражательной функции образного языка пространственных искусств. Воззрения Г. Вельфлина, А. Варбурга и Э. Гомбриха на роль кинесики прослеживаются во взаимосвязи с их представлениями о роли кинесики в формировании эмоциональной памяти . На этом основании прослеживается связь кинесики с коллективным бессознательным и культурным архетипом. Методология исследования построена на рассмотрении роли сенсуалистических идей в формирование эволюционных , психоаналитических, семиотических методов изучения истории и теории искусства Научная новизна статьи заключается в исследовании роли кинесики в формировании образного языка пространственных искусств. В статье впервые прослеживаются влияния сенсуализма, эволюционизма и психоанализа на искусствознание ХIX-XX вв., впервые прослеживается ряд параллелей между этологией и искусствознанием относительно коммуникативной функции кинесики как невербальной универсалии образного языка пластических искусств.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68086

Аннотация: Предметом исследования являются этологические аспекты кинесики Ч.Дарвина и их роль в искусствознании Г.Вельфлина, А.Варбурга и Э.Гомбриха. Особое внимание в статье уделено анализу использования кинесики как невербальной универсалии в истории искусства. Коммуникативные и эстетические функции кинесики в искусстве прослеживаются во взаимосвязи с механизмом эмпатии, основанном на подражательной функции образного языка пространственных искусств. Воззрения Г. Вельфлина, А. Варбурга и Э. Гомбриха на роль кинесики прослеживаются во взаимосвязи с их представлениями о роли кинесики в формировании эмоциональной памяти . На этом основании прослеживается связь кинесики с коллективным бессознательным и культурным архетипом. Методология исследования построена на рассмотрении роли сенсуалистических идей в формирование эволюционных , психоаналитических, семиотических методов изучения истории и теории искусства Научная новизна статьи заключается в исследовании роли кинесики в формировании образного языка пространственных искусств. В статье впервые прослеживаются влияния сенсуализма, эволюционизма и психоанализа на искусствознание ХIX-XX вв., впервые прослеживается ряд параллелей между этологией и искусствознанием относительно коммуникативной функции кинесики как невербальной универсалии образного языка пластических искусств.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.19484

Аннотация: Объектом рассмотрения в статье является предыстория формирования сино-европейского стиля живописи при дворе династии Цин. Ее предмет – социальные, исторические и культурные предпосылки появления нового стиля. Маньчжурская династия Цин, будучи пришельцами и завоевателями, была менее скована китайскими канонами в искусстве и более восприимчива к европейским влияниям. Но уже в предшествовавшую эпоху в изобразительном искусстве, в том числе и в живописи, проявляются элементы западных влияний, которые также анализируются автором в данной статье. Методами исследования являются общенаучные, а также частнонаучные методы и принципы: сравнительный принцип, принципы историзма, системного анализа, анализ и синтез, индукция и дедукция; социологический, искусствоведческий и семиотический подходы к анализу произведений изобразительного искусства. Основные выводы работы: маньчжуры, покорившие Китай, достаточно быстро «китаизировались» в области искусства. Существовали и предпосылки для формирования сино-европейского стиля в живописи уже при династии Мин. Завоеватели, как это ни парадоксально, во времена династии Цин создали условия для возникновения нового придворного китайского изобразительного искусства. Новизна исследования заключается в утверждении: при встрече двух культур возможно прогрессивное развитие изобразительного искусства высокого художественного значения даже покоренной страны, как это произошло в данном случае, хотя до недавнего времени живопись сино-европейского стиля считалась многими искусствоведами «некитайской», не обладающей оригинальными эстетическими качествами и оставалась практически не исследованной.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68087

Аннотация: Объектом рассмотрения в статье является предыстория формирования сино-европейского стиля живописи при дворе династии Цин. Ее предмет – социальные, исторические и культурные предпосылки появления нового стиля. Маньчжурская династия Цин, будучи пришельцами и завоевателями, была менее скована китайскими канонами в искусстве и более восприимчива к европейским влияниям. Но уже в предшествовавшую эпоху в изобразительном искусстве, в том числе и в живописи, проявляются элементы западных влияний, которые также анализируются автором в данной статье. Методами исследования являются общенаучные, а также частнонаучные методы и принципы: сравнительный принцип, принципы историзма, системного анализа, анализ и синтез, индукция и дедукция; социологический, искусствоведческий и семиотический подходы к анализу произведений изобразительного искусства. Основные выводы работы: маньчжуры, покорившие Китай, достаточно быстро «китаизировались» в области искусства. Существовали и предпосылки для формирования сино-европейского стиля в живописи уже при династии Мин. Завоеватели, как это ни парадоксально, во времена династии Цин создали условия для возникновения нового придворного китайского изобразительного искусства. Новизна исследования заключается в утверждении: при встрече двух культур возможно прогрессивное развитие изобразительного искусства высокого художественного значения даже покоренной страны, как это произошло в данном случае, хотя до недавнего времени живопись сино-европейского стиля считалась многими искусствоведами «некитайской», не обладающей оригинальными эстетическими качествами и оставалась практически не исследованной.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.16752

Аннотация: Предмет исследования данной статьи — многочисленные реди-мэйды знаменитого французского дадаиста Марселя Дюшана. Рассмотрен контекст возникновения новой формы искусства (реди-мэйд) в русле новаторских тенденций начала XX века, когда все известные содержательные основы культуры без оглядки отрицались. Причин тому много: резкие перемены в общественном сознании, дозволенность практически всех грехов, «переход» к полному свободомыслию и свободоизъявлению, и, конечно же, общая нестабильная историческая ситуация, включающая в себя обилие революций, войн, переделов территорий, политических экспериментов. Представлен комплексный подход к изучаемому явлению (реди-мэйды Дюшана), при котором важным становится именно контекст их генезиса, восприятия и пролонгированного действия. Новизна заключена в отсутствии в области культуры и искусства исследований, посвященных рассмотрению эстетических признаков реди-мэйдов Дюшана, целям их антиэстетической провокации. В статье ставится закономерный вопрос об эстетической значимости подобных экспериментов (в пример приведены известные реди-мэйды "Фонтан", "Велосипедное колесо", "Сушилка из бутылок"), выявляется их роль для развития искусства ХХ века в целом, и постмодернистского, в частности.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68088

Аннотация: Предмет исследования данной статьи — многочисленные реди-мэйды знаменитого французского дадаиста Марселя Дюшана. Рассмотрен контекст возникновения новой формы искусства (реди-мэйд) в русле новаторских тенденций начала XX века, когда все известные содержательные основы культуры без оглядки отрицались. Причин тому много: резкие перемены в общественном сознании, дозволенность практически всех грехов, «переход» к полному свободомыслию и свободоизъявлению, и, конечно же, общая нестабильная историческая ситуация, включающая в себя обилие революций, войн, переделов территорий, политических экспериментов. Представлен комплексный подход к изучаемому явлению (реди-мэйды Дюшана), при котором важным становится именно контекст их генезиса, восприятия и пролонгированного действия. Новизна заключена в отсутствии в области культуры и искусства исследований, посвященных рассмотрению эстетических признаков реди-мэйдов Дюшана, целям их антиэстетической провокации. В статье ставится закономерный вопрос об эстетической значимости подобных экспериментов (в пример приведены известные реди-мэйды "Фонтан", "Велосипедное колесо", "Сушилка из бутылок"), выявляется их роль для развития искусства ХХ века в целом, и постмодернистского, в частности.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.19387

Аннотация: В статье автор делится своими наблюдениями от спектакля студии «Гептахор». Наряду с сильным впечатлением от увиденного он ставит три проблемы, касающиеся восприятия и понимания жанра музыкального движения. Высказывает гипотезу, что зрители в данном случае встретились с новым видом искусства. Дальше эта гипотеза разъясняется и обосновывается. Главными темами при этом выступают: объяснение особенностей музыкального движения, проблема формирования новой художественной формы, анализ музыкальной реальности, которая складывается в жанре музыкального движения, роль осмысления и интерпретаций музыкальных произведений, выслушиваемых музыкальным движением. В результате проведенного исследования автор укрепляется в высказанной им гипотезе. В данном исследовании были реализованы идеи гуманитарного и герменевтического подходов, предложены авторские интерпретации пластических спектаклей ‒ «Рождение солнца» на музыку балета И.Стравинского «Весна священная» и «Принцип Аполлона» на музыку того же композитора «Аполлон Мусагет»; в целом автор работал в русле развиваемой им гуманитарной методологии. В результате проведенного исследования ему удалось показать, что, действительно, складывается новый вид искусства, в чем особенности музыкального движения как нового вида искусства, как в рамках музыкального движения становится и формируется новая художественная форма и реальность, какие интеллектуальные и духовные условия поддерживают это становление.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68089

Аннотация: В статье автор делится своими наблюдениями от спектакля студии «Гептахор». Наряду с сильным впечатлением от увиденного он ставит три проблемы, касающиеся восприятия и понимания жанра музыкального движения. Высказывает гипотезу, что зрители в данном случае встретились с новым видом искусства. Дальше эта гипотеза разъясняется и обосновывается. Главными темами при этом выступают: объяснение особенностей музыкального движения, проблема формирования новой художественной формы, анализ музыкальной реальности, которая складывается в жанре музыкального движения, роль осмысления и интерпретаций музыкальных произведений, выслушиваемых музыкальным движением. В результате проведенного исследования автор укрепляется в высказанной им гипотезе. В данном исследовании были реализованы идеи гуманитарного и герменевтического подходов, предложены авторские интерпретации пластических спектаклей ‒ «Рождение солнца» на музыку балета И.Стравинского «Весна священная» и «Принцип Аполлона» на музыку того же композитора «Аполлон Мусагет»; в целом автор работал в русле развиваемой им гуманитарной методологии. В результате проведенного исследования ему удалось показать, что, действительно, складывается новый вид искусства, в чем особенности музыкального движения как нового вида искусства, как в рамках музыкального движения становится и формируется новая художественная форма и реальность, какие интеллектуальные и духовные условия поддерживают это становление.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.19032

Аннотация: Объектом исследования является оперное творчество Н. А. Римского-Корсакова через раскрытие фантазийных женских образов в сказочных операх: «Садко», «Сказка о царе Салтане», «Кащей бессмертный», «Золотой петушок», «Сказание о невидимом граде Китеже». Познание прекрасного человеком всегда шло рука об руку с искусством, которое, в свою очередь, является одним из самых утонченных проявлений культуры общества и неисчерпаемой темой для исследований. В данной работе исследуются лучшие традиции русской оперы и образной сферы «Прекрасной Дамы» в творчестве Н. А. Римского-Корсакова. Автор находит общие черты идеализированных образов прекрасных дам в творчестве поэтов и философов и прослеживает их воплощение в сказочных сюжетах композитора. Методологическую базу исследования составляет материалистическая теория познания. В ходе работы были использованы общенаучные методы познания: анализ, синтез, историко-художественный, сравнительный и системно-структурный. Автор приходит к выводу, что понимание образа «Прекрасной Дамы», воплощенного в сказочных женских персонажах опер Н.А. Римского-Корсакова, позволяет исполнителям (певицам-актрисам) прийти к лучшему пониманию вокальной партии, и необходимо для яркого воплощения прекрасных женских образов на оперной сцене.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.68090

Аннотация: Объектом исследования является оперное творчество Н. А. Римского-Корсакова через раскрытие фантазийных женских образов в сказочных операх: «Садко», «Сказка о царе Салтане», «Кащей бессмертный», «Золотой петушок», «Сказание о невидимом граде Китеже». Познание прекрасного человеком всегда шло рука об руку с искусством, которое, в свою очередь, является одним из самых утонченных проявлений культуры общества и неисчерпаемой темой для исследований. В данной работе исследуются лучшие традиции русской оперы и образной сферы «Прекрасной Дамы» в творчестве Н. А. Римского-Корсакова. Автор находит общие черты идеализированных образов прекрасных дам в творчестве поэтов и философов и прослеживает их воплощение в сказочных сюжетах композитора. Методологическую базу исследования составляет материалистическая теория познания. В ходе работы были использованы общенаучные методы познания: анализ, синтез, историко-художественный, сравнительный и системно-структурный. Автор приходит к выводу, что понимание образа «Прекрасной Дамы», воплощенного в сказочных женских персонажах опер Н.А. Римского-Корсакова, позволяет исполнителям (певицам-актрисам) прийти к лучшему пониманию вокальной партии, и необходимо для яркого воплощения прекрасных женских образов на оперной сцене.

DOI: 10.7256/2454-0625.2016.4.20439

Аннотация: Чешский канционал как литературно-музыкальный жанр приобрел широкую известность как в Чехии, так и за ее пределами благодаря большой популярности в христианском социуме сборников духовных песнопений, исполнявшихся церковным хором и общиной верующих. Литературно-музыкальный жанр канционала получил свое окончательное художественно-стилевое оформление, особое развитие и распространение в чешских народных массах в эпоху барокко, в XVII –XVIII вв., благодаря широкомасштабному процессу рекатолизации (католической Контрреформации) в Чехии. В то же время гимнографическое творчество чехов-некатоликов вынуждено было развиваться вне пределов страны. Канционал Я. А. Коменского, изданный в Амстердаме в 1659 г. и являющийся ярким примером чешской эмигрантской гимнографии, – яркое подтверждение религиозного противостояния католиков и протестантов в условиях доминирования Католической Церкви в Чехии. Амстердамский канционал, представляющий собой гармоничное сочетание музыки и текста, состоит из предисловия, парафразов псалмов, т. н. «главных», «служебных» и «событийных» песен. Методология исследования представляет собой историко-аналитический подход, благодаря которому в статье представлен синтез вербально-фонического и словесно-музыкального компонентов данного Канционала. Научная новизна данной статьи определяется ракурсом ( заключается в том, что) впервые в отечественной комениологии Я. А. Коменский представлен не только как выдающийся чешский философ и педагог, а как поэт и композитор, ключевая фигура Общины чешских братьев. Основными выводами данной статьи можно считать то, что в XVII в. сборник "Амстердамский канционал" занял важное место в истории духовного пения Общины чешских братьев благодаря тому, что Коменский мастерски преломил гимнографическое наследие гуситов сквозь призму барочной эстетики. Канционал Коменского остался выдающимся сборником духовных песен вплоть до наших дней. В настоящее время песни из Канционала широко известны в евангелической среде как в самой Чехии, так и за ее пределами.