DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.18283

Аннотация: В статье проводится анализ феномена труда в наследии Гегеля. Апология труда, судя по всему, началась с Гегеля. Его учение представляет собой кульминацию немецкой классической философии в решении вопроса об отношении активного сознания к внешнему миру, то есть в решении вопроса о практике. Эта концепция сложилась под влиянием английской политической экономии, особенно А. Смита, с одной стороны, а также философии И.Г. Фихте и Ф.В.Й. Шеллинга, с другой. Ключом к пониманию взглядов Гегеля на практику является его трактовка труда. Ключевой момент его концепции не только теоретического, но и практического самосознания состоит в разработке сознательной стороны человеческой активности. Практическое отношение человека к миру для Гегеля – ключ к пониманию развития общества. Автор опирается на историю философии. Особое внимание уделяется теории антропогенеза. Исходным пунктом гегелевской концепции активности сознания является живое существо, которое ещё не стало человеком, но постепенно преодолевает своё только природное бытие и отделяется от природного мира. Согласно Гегелю, у него возникает желание познать свою сущность через другие существа, а для этого нужно преодолеть только природное существование. Это отрицание является условием превращения бытия природного в общественное. Речь идёт о том, что человек обретает собственную сущность благодаря труду, который выражает освобождение от природы и возврат к ней в результате обретения человеком своей сущности. К. Маркс в разработке проблем, связанных с трудом, опирался на Гегеля.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67722

Аннотация: В статье проводится анализ феномена труда в наследии Гегеля. Апология труда, судя по всему, началась с Гегеля. Его учение представляет собой кульминацию немецкой классической философии в решении вопроса об отношении активного сознания к внешнему миру, то есть в решении вопроса о практике. Эта концепция сложилась под влиянием английской политической экономии, особенно А. Смита, с одной стороны, а также философии И.Г. Фихте и Ф.В.Й. Шеллинга, с другой. Ключом к пониманию взглядов Гегеля на практику является его трактовка труда. Ключевой момент его концепции не только теоретического, но и практического самосознания состоит в разработке сознательной стороны человеческой активности. Практическое отношение человека к миру для Гегеля – ключ к пониманию развития общества. Автор опирается на историю философии. Особое внимание уделяется теории антропогенеза. Исходным пунктом гегелевской концепции активности сознания является живое существо, которое ещё не стало человеком, но постепенно преодолевает своё только природное бытие и отделяется от природного мира. Согласно Гегелю, у него возникает желание познать свою сущность через другие существа, а для этого нужно преодолеть только природное существование. Это отрицание является условием превращения бытия природного в общественное. Речь идёт о том, что человек обретает собственную сущность благодаря труду, который выражает освобождение от природы и возврат к ней в результате обретения человеком своей сущности. К. Маркс в разработке проблем, связанных с трудом, опирался на Гегеля.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.16849

Аннотация: Предмет исследования статьи – процессуальность бытия. Исследование распадается на рассмотрение четырех узловых проблем. Первой является прояснение философского смысла и значения «процессуальности бытия», его универсального характера, соразмерного основополагающей философской категории бытия и конкретно-предметную специфику процессуальности в каждой сфере бытия. Вол втором аспекте автором раскрыта процессуальность применительно ко всем типам человекомирного отношения, показаны ее разные «проекции». Такую связь в статье автор демонстрирует уже при анализе концепции процессуальности у Гегеля. Третий узел решаемых проблем обнаруживается при исследовании содержания основных категорий, возникших в истории философии: движения, развития, деятельности, творчества и игры. Каждая из них обладает своим собственным содержанием и объемом. В статье автор предлагает обобщенную картину процессуальности бытия, построенную из данных категорий. Четвертый узел решаемых проблем процессуальности обнаруживается в плоскости бытия самого человека, его истории, в которой сегодня происходит процесс глобализации, складывания «глобального общества». Его центральной проблемой, показано в статье, выступает так называемая проблема «конца истории». В ходе исследования автор опирается на диалектико-материалистическую методологию, считая необходимым учитывать современные процессы, не допуская догматизма и релятивизма, отстаивая позицию объективности, обоснованности и истинности. Автор полагает, что сегодня фундаментальные ценности диалектико-материалистической методологии задвигаются на задний план прикладной ценностью подпадающего под власть капитала и чиновничества знания, становящегося товаром; что ученый и мыслитель превращаются в наемных рабочих, производящих этот товар, ибо действует принцип «кто платит, тот и заказывает музыку»; что ценности фундаментальной науки и философии вытесняются с ростом числа тех, кто выполняет прагматически-конъюнктурные заказы. В статье используются методы компаративистики, обобщения, перехода от сущности меньшего (менее глубокого) порядка к сущности большего (более глубокого) порядка, восхождения от абстрактного к конкретному, применяется принцип системности и принцип единства исторического и логического, в особенности при анализе положений, характеризующих процесс развития (истории) философской мысли. Научная новизна присуща всем четырем аспектам исследования. Во-первых, автор относит анализ процессуальности бытия ко второму, по сравнению с категорией бытия, уровню исследования последнего, которое ведется в контексте постановки и решения основного вопроса философии. На этом уровне дается анализ атрибутов бытия, важнейшим из которых выступает процессуальность как «способ существования» бытия. Во-вторых, новизна заключается в раскрытии тех характеристик процессуальности, которые лежат в плоскости основных типов взаимоотношения человека с миром и определяются (детерминируется) эти разными отношениями. В-третьих, автором демонстрируются противоречивые взаимоотношения, имеющие место между основными категориями, выражающими процессуальность: движением, развитием, деятельностью, творчеством и игрой. Раскрыв эти противоречия, автор предлагает обобщенную картину процессуальности, представленную данными категориями. Несомненной новизной характеризуется и четвертый срез, в котором доказывается, что главным противоречием в процессе глобализации, согласно исследованию, выступает так называемая проблема «конца истории».

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67723

Аннотация: Предмет исследования статьи – процессуальность бытия. Исследование распадается на рассмотрение четырех узловых проблем. Первой является прояснение философского смысла и значения «процессуальности бытия», его универсального характера, соразмерного основополагающей философской категории бытия и конкретно-предметную специфику процессуальности в каждой сфере бытия. Вол втором аспекте автором раскрыта процессуальность применительно ко всем типам человекомирного отношения, показаны ее разные «проекции». Такую связь в статье автор демонстрирует уже при анализе концепции процессуальности у Гегеля. Третий узел решаемых проблем обнаруживается при исследовании содержания основных категорий, возникших в истории философии: движения, развития, деятельности, творчества и игры. Каждая из них обладает своим собственным содержанием и объемом. В статье автор предлагает обобщенную картину процессуальности бытия, построенную из данных категорий. Четвертый узел решаемых проблем процессуальности обнаруживается в плоскости бытия самого человека, его истории, в которой сегодня происходит процесс глобализации, складывания «глобального общества». Его центральной проблемой, показано в статье, выступает так называемая проблема «конца истории». В ходе исследования автор опирается на диалектико-материалистическую методологию, считая необходимым учитывать современные процессы, не допуская догматизма и релятивизма, отстаивая позицию объективности, обоснованности и истинности. Автор полагает, что сегодня фундаментальные ценности диалектико-материалистической методологии задвигаются на задний план прикладной ценностью подпадающего под власть капитала и чиновничества знания, становящегося товаром; что ученый и мыслитель превращаются в наемных рабочих, производящих этот товар, ибо действует принцип «кто платит, тот и заказывает музыку»; что ценности фундаментальной науки и философии вытесняются с ростом числа тех, кто выполняет прагматически-конъюнктурные заказы. В статье используются методы компаративистики, обобщения, перехода от сущности меньшего (менее глубокого) порядка к сущности большего (более глубокого) порядка, восхождения от абстрактного к конкретному, применяется принцип системности и принцип единства исторического и логического, в особенности при анализе положений, характеризующих процесс развития (истории) философской мысли. Научная новизна присуща всем четырем аспектам исследования. Во-первых, автор относит анализ процессуальности бытия ко второму, по сравнению с категорией бытия, уровню исследования последнего, которое ведется в контексте постановки и решения основного вопроса философии. На этом уровне дается анализ атрибутов бытия, важнейшим из которых выступает процессуальность как «способ существования» бытия. Во-вторых, новизна заключается в раскрытии тех характеристик процессуальности, которые лежат в плоскости основных типов взаимоотношения человека с миром и определяются (детерминируется) эти разными отношениями. В-третьих, автором демонстрируются противоречивые взаимоотношения, имеющие место между основными категориями, выражающими процессуальность: движением, развитием, деятельностью, творчеством и игрой. Раскрыв эти противоречия, автор предлагает обобщенную картину процессуальности, представленную данными категориями. Несомненной новизной характеризуется и четвертый срез, в котором доказывается, что главным противоречием в процессе глобализации, согласно исследованию, выступает так называемая проблема «конца истории».

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.17996

Аннотация: Объектом исследования данной статьи является проблема соотношения всеобщего и индивидуального на примере литературных романов в жанре антиутопии, возникшем в рамках культуры модерна. Особое внимание автором уделяется преломлению указанной темы через проблему противоречивости общественного прогресса, наблюдаемому практически во всех антиутопиях. Автор подробно рассматривает такие аспекты темы, как отрицание личности и свободы, индивидуальности и независимости при подчинении возведенному на уровень сакрального «Всеобщему». Подчеркивается однообразие систем запретов в антиутопиях, а также в мирах, созданных ими. Работая в русле философско-культурологических исследований, автор опирается на деятельностный подход к культуре, позволяющий выявить способы, какими идея уникального утверждала себя, в частности, в сфере художественной культуры. Основными выводами проведенного исследования являются идеи, что социальное счастье и общество «всеобщего благоденствия» в реальности антиутопии достигаются путем деиндивидуализации личности, сведения ее к атому, «винтику» массового организма социума. Автор показывает, что отсутствие социальной гармонии, перекос ее функционирования в сторону «всеобщего» в ущерб индивидуальному порождает в антиутопиях сопротивление как «бунт одиночки», ведущее к поражению в различных своих формах.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67724

Аннотация: Объектом исследования данной статьи является проблема соотношения всеобщего и индивидуального на примере литературных романов в жанре антиутопии, возникшем в рамках культуры модерна. Особое внимание автором уделяется преломлению указанной темы через проблему противоречивости общественного прогресса, наблюдаемому практически во всех антиутопиях. Автор подробно рассматривает такие аспекты темы, как отрицание личности и свободы, индивидуальности и независимости при подчинении возведенному на уровень сакрального «Всеобщему». Подчеркивается однообразие систем запретов в антиутопиях, а также в мирах, созданных ими. Работая в русле философско-культурологических исследований, автор опирается на деятельностный подход к культуре, позволяющий выявить способы, какими идея уникального утверждала себя, в частности, в сфере художественной культуры. Основными выводами проведенного исследования являются идеи, что социальное счастье и общество «всеобщего благоденствия» в реальности антиутопии достигаются путем деиндивидуализации личности, сведения ее к атому, «винтику» массового организма социума. Автор показывает, что отсутствие социальной гармонии, перекос ее функционирования в сторону «всеобщего» в ущерб индивидуальному порождает в антиутопиях сопротивление как «бунт одиночки», ведущее к поражению в различных своих формах.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.17724

Аннотация: Данная статья посвящена философскому наследию австрийского ученого Эрнста Мах, работы которого оказали огромное влияние как на осмысление природы познания, так и формирование неклассических пространственно-временных представлений. Основной акцент в статье делается на эпистемологический прорыв конца XIX - начала XX века, в основании которого лежали такие идеи Маха, как перенесение субъекта познания из области абстрактного в мир физических объектов, опытное знание как сумма физико-психических процессов («комплексов ощущений»), относительность характера всех пространственно-временных структур. Они стали предпосылками как для формирования теории относительности А. Эйнштейна, так и реляционной концепции пространства и времени, разрабатываемой в современной науке. Автором доказывается мысль, что рассмотрение Махом задачи науки в виде адаптации идеи к опыту ведет к отрицательному результату в виде одностороннего характера процесса познания и приводит к появлению «моделезависимого реализма». В споре с Ньютоном и Кантом работы Маха отличал диалектический подход как отрицание метафизического, то есть категорий априорного и абсолютного. Автор обосновывает мысль, что однозначно определить время и пространство не смог как Мах, так и в современной науке это представляется невозможным, поскольку в таком случае пространство и время следовало бы заменить в понятийном базисе на какое-либо другое фундаментальное определение. В качестве основного вывода проведенного исследования автор делает заключение, что именно Мах первым выдвинул идею о нерасторжимости единства субъекта и объекта в виде их «принципиальной координации», в соответствии с которой и понимается познавательный процесс в современной эпистемологии.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67725

Аннотация: Данная статья посвящена философскому наследию австрийского ученого Эрнста Мах, работы которого оказали огромное влияние как на осмысление природы познания, так и формирование неклассических пространственно-временных представлений. Основной акцент в статье делается на эпистемологический прорыв конца XIX - начала XX века, в основании которого лежали такие идеи Маха, как перенесение субъекта познания из области абстрактного в мир физических объектов, опытное знание как сумма физико-психических процессов («комплексов ощущений»), относительность характера всех пространственно-временных структур. Они стали предпосылками как для формирования теории относительности А. Эйнштейна, так и реляционной концепции пространства и времени, разрабатываемой в современной науке. Автором доказывается мысль, что рассмотрение Махом задачи науки в виде адаптации идеи к опыту ведет к отрицательному результату в виде одностороннего характера процесса познания и приводит к появлению «моделезависимого реализма». В споре с Ньютоном и Кантом работы Маха отличал диалектический подход как отрицание метафизического, то есть категорий априорного и абсолютного. Автор обосновывает мысль, что однозначно определить время и пространство не смог как Мах, так и в современной науке это представляется невозможным, поскольку в таком случае пространство и время следовало бы заменить в понятийном базисе на какое-либо другое фундаментальное определение. В качестве основного вывода проведенного исследования автор делает заключение, что именно Мах первым выдвинул идею о нерасторжимости единства субъекта и объекта в виде их «принципиальной координации», в соответствии с которой и понимается познавательный процесс в современной эпистемологии.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.16102

Аннотация: Предметом исследования в данной статье является философская идея прогресса в толковании французских и немецких теоретиков Х1Х в. Автор выдвигает гипотезу о различии триадических форм прогресса, обозначающих развитие гуманитарных устройств общества, и прогресса науки и производства. Последние развиваются по восходящей, тогда как в гуманитарных областях на протяжении более двух веков прогресс имел иной (триадический) характер. В результате исследования были выявлены особенности философской триады у французов. У них преобладала схема, ведущая начало от Сен-Симона и означающая переход от "феодально-богословского" общества к "метафизическому" и предполагаемому в будущем "промышленному" обществу. Тем не менее, прогресс у них выглядит как движение к высшему единству естественных наук, производства и гуманитарных сфер общественной жизни. У немцев (Гегель, Маркс) отношение к прогрессу выработано согласно гегелевскому принципу отчуждения и его снятия. Но если у Гегеля эта диалектика раскрывает движение Мирового духа к самопознанию, то у Маркса она раскрывает динамку труда: от нерасчлененного единства рода, где индивид совершенно несамостоятелен, к движению выделения индивида и его собственности из рода и, наконец, к снятию различия между индивидуальным и всеобщим. Сопоставляя французские и немецкие теории прогресса, автор получает возможность установить их единство и различие. В методологическом плане особенно важна идея единства, раскрывающего стремление авторов провести линию от прошлого к настоящему и будущему. Новизна заключается в том, что триадические теории прогресса возникли на заре капитализма, когда он уже зримо вырисовывался, но были живы воспоминания об уходящей эпохе. Отсюда попытки выстроить ценностные нормы будущего при использовании достижений прошлого. Сейчас воспоминания о том прошлом рассеялись, а вместе с ними уходят в прошлое триадическое формы прогресса. Прогресс теперь выглядит как движение по восходящей и касается явлений производства, техники, наук.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67726

Аннотация: Предметом исследования в данной статье является философская идея прогресса в толковании французских и немецких теоретиков Х1Х в. Автор выдвигает гипотезу о различии триадических форм прогресса, обозначающих развитие гуманитарных устройств общества, и прогресса науки и производства. Последние развиваются по восходящей, тогда как в гуманитарных областях на протяжении более двух веков прогресс имел иной (триадический) характер. В результате исследования были выявлены особенности философской триады у французов. У них преобладала схема, ведущая начало от Сен-Симона и означающая переход от "феодально-богословского" общества к "метафизическому" и предполагаемому в будущем "промышленному" обществу. Тем не менее, прогресс у них выглядит как движение к высшему единству естественных наук, производства и гуманитарных сфер общественной жизни. У немцев (Гегель, Маркс) отношение к прогрессу выработано согласно гегелевскому принципу отчуждения и его снятия. Но если у Гегеля эта диалектика раскрывает движение Мирового духа к самопознанию, то у Маркса она раскрывает динамку труда: от нерасчлененного единства рода, где индивид совершенно несамостоятелен, к движению выделения индивида и его собственности из рода и, наконец, к снятию различия между индивидуальным и всеобщим. Сопоставляя французские и немецкие теории прогресса, автор получает возможность установить их единство и различие. В методологическом плане особенно важна идея единства, раскрывающего стремление авторов провести линию от прошлого к настоящему и будущему. Новизна заключается в том, что триадические теории прогресса возникли на заре капитализма, когда он уже зримо вырисовывался, но были живы воспоминания об уходящей эпохе. Отсюда попытки выстроить ценностные нормы будущего при использовании достижений прошлого. Сейчас воспоминания о том прошлом рассеялись, а вместе с ними уходят в прошлое триадическое формы прогресса. Прогресс теперь выглядит как движение по восходящей и касается явлений производства, техники, наук.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.18276

Аннотация: Предмет исследования. Предметом исследования в данной статье являются оперное либретто, его значение, место и роль в процессе постановки оперного спектакля. Особо подчёркивается, что оперное либретто не может претендовать на приоритет в праве интерпретации исходного литературного материала, либо жизненного факта, поскольку создается только в связи с написанием музыки и под влиянием композитора, пишущего оперу. Оперное либретто в литературном тексте фиксирует идею композитора, а не либреттиста. Идею, которая заложена в партитуру.Поэтому либретто никогда не будет самостоятельным носителей идеи оперы. При постановке спектакля режиссер, поэтому. не может опираться на сюжетную схему, зафиксированную в либретто. Это грозит режиссеру-постановщику выхолащиванием идеи композитора, искажением собственного замысла и, как результат – постановку оперного спектакля в виде драматического действия, проиллюстрированного музыкой, где музыка композитора будет исполнять служебную, сопровождающую и «раскрашивающшую» сюжет роль. Особо подчёркивается недопустимость переписывания старых либретто, поскольку они органически связаны с той музыкой, которая написана по поводу данного сюжета. Показывается, что искусство оперы имеет свою специфику, свое отношение к сценическому времени и поэтому – свое своеобразие. Опера, как "искусство остановленного мгновения" делает упор на эмоции и чувства персонажей, испытываемые ими по поводу событий сюжета. а не на сам сюжет. Нарушение этой специфики путем придания сюжету «занимательности» отменяет главное значение оперного спектакля, как фиксатора «мгновения чувств», превращая оперу "живые картины". Показано так же, почему у режиссеров и либреттистов появляется потребность изменить либретто оперы. Объясняется так же принципиальная разница между сюжетом и действием, которую устанавливает метод действенного анализа. Применение его к анализу партитуры и приводит к адекватному воспроизведению замысла композитора, в то время, как реализация сюжетной схемы, заложенной в либретто, убивает саму цель и назначение оперного искусства. Особо рассматривается причины, по которым оперное искусство в ХХ-ХХI веке якобы теряет свою актуальность: меняется система зрительского восприятия. Подчеркивается, что при профессиональном подходе к решению данной проблемы, противоречие между современным зрительским восприятием и «историчностью» формы оперы возможно преодолеть. Метод или методология исследования. В статье проведён тщательный теоретический анализ с целью разграничения функций композитора, либреттиста и режиссера. Для этого по теме исследования проведено изучение достаточно большого корпуса литературы, посвященной как проблеме написания либретто, так и проблеме реализации композиторского замысла в оперном театре: изучены работы классиков режиссуры по теории действенного анализа в драматическом и оперном театре, теории драматической и оперной режиссуры (малая часть из которого представлена в списке литературы) с подробным конспектированием и цитированием. Научная новизна и выводы. Нарастающая тенденция к модернизации либретто путем переписывания исторического классического текста, созданного в содружестве с композитором чревато для оперного театра гибелью самого вида искусства «оперного спектакля». Желая сделать оперу «более воспринимаемой» современным зрителем, либреттисты стремятся придать сюжету «современной» «занимательности», чем уничтожают саму цель и назначение оперного произведения. Между тем, проблема преодоления разрыва коммуникации оперы с современным зрителем лежит совершенно не в плоскости сюжета. Помимо объективно-исторических факторов (смена системы зрительского восприятия), причиной является непрофессионализм современной оперной режиссуры, пренебрегающей, по неумению, главным правилом оперного действенного анализа: идея произведения, сквозное действие и конфликт заложены не в литературной основе оперы, а в партитуре.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67727

Аннотация: Предмет исследования. Предметом исследования в данной статье являются оперное либретто, его значение, место и роль в процессе постановки оперного спектакля. Особо подчёркивается, что оперное либретто не может претендовать на приоритет в праве интерпретации исходного литературного материала, либо жизненного факта, поскольку создается только в связи с написанием музыки и под влиянием композитора, пишущего оперу. Оперное либретто в литературном тексте фиксирует идею композитора, а не либреттиста. Идею, которая заложена в партитуру.Поэтому либретто никогда не будет самостоятельным носителей идеи оперы. При постановке спектакля режиссер, поэтому. не может опираться на сюжетную схему, зафиксированную в либретто. Это грозит режиссеру-постановщику выхолащиванием идеи композитора, искажением собственного замысла и, как результат – постановку оперного спектакля в виде драматического действия, проиллюстрированного музыкой, где музыка композитора будет исполнять служебную, сопровождающую и «раскрашивающшую» сюжет роль. Особо подчёркивается недопустимость переписывания старых либретто, поскольку они органически связаны с той музыкой, которая написана по поводу данного сюжета. Показывается, что искусство оперы имеет свою специфику, свое отношение к сценическому времени и поэтому – свое своеобразие. Опера, как "искусство остановленного мгновения" делает упор на эмоции и чувства персонажей, испытываемые ими по поводу событий сюжета. а не на сам сюжет. Нарушение этой специфики путем придания сюжету «занимательности» отменяет главное значение оперного спектакля, как фиксатора «мгновения чувств», превращая оперу "живые картины". Показано так же, почему у режиссеров и либреттистов появляется потребность изменить либретто оперы. Объясняется так же принципиальная разница между сюжетом и действием, которую устанавливает метод действенного анализа. Применение его к анализу партитуры и приводит к адекватному воспроизведению замысла композитора, в то время, как реализация сюжетной схемы, заложенной в либретто, убивает саму цель и назначение оперного искусства. Особо рассматривается причины, по которым оперное искусство в ХХ-ХХI веке якобы теряет свою актуальность: меняется система зрительского восприятия. Подчеркивается, что при профессиональном подходе к решению данной проблемы, противоречие между современным зрительским восприятием и «историчностью» формы оперы возможно преодолеть. Метод или методология исследования. В статье проведён тщательный теоретический анализ с целью разграничения функций композитора, либреттиста и режиссера. Для этого по теме исследования проведено изучение достаточно большого корпуса литературы, посвященной как проблеме написания либретто, так и проблеме реализации композиторского замысла в оперном театре: изучены работы классиков режиссуры по теории действенного анализа в драматическом и оперном театре, теории драматической и оперной режиссуры (малая часть из которого представлена в списке литературы) с подробным конспектированием и цитированием. Научная новизна и выводы. Нарастающая тенденция к модернизации либретто путем переписывания исторического классического текста, созданного в содружестве с композитором чревато для оперного театра гибелью самого вида искусства «оперного спектакля». Желая сделать оперу «более воспринимаемой» современным зрителем, либреттисты стремятся придать сюжету «современной» «занимательности», чем уничтожают саму цель и назначение оперного произведения. Между тем, проблема преодоления разрыва коммуникации оперы с современным зрителем лежит совершенно не в плоскости сюжета. Помимо объективно-исторических факторов (смена системы зрительского восприятия), причиной является непрофессионализм современной оперной режиссуры, пренебрегающей, по неумению, главным правилом оперного действенного анализа: идея произведения, сквозное действие и конфликт заложены не в литературной основе оперы, а в партитуре.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.14726

Аннотация: Предметом исследования является смысловое поле культуры и наблюдаемые в нем переходные процессы и качественные изменения. Современная глобальная кризисная ситуация интерпретируется как следствие последовательной реализации проекта предельного сужения смыслового поля культуры. Множественные культурные феномены последнего века, указывают на смену тенденции – расширение смыслового поля. Начавшийся переходной процесс автор рассматривает как большой семантический переход – предельный переход к бесконечному количеству смыслов. Как пример такой семантической бесконечности приводится новая техника православной канонической иконографии – «кузнецовское письмо», – особенностью которой является исключительное использование орнамента и цветной точки. Автор усматривает в кузнецовском письме завершение поисков нефигуративного в визуальном, начатые в неоимприссионизме и русском авангарде, дополнение нефигуративности формы нефигуративностью цвета. Исследование проведено с использованием метода сравнительного анализа различных феноменов культуры в их проекции на смысловое поле культуры, а также метода аналогий. Новизна исследования заключается в интерпретации феноменов современной культуры и в частности кузнецовского письма как визуального воплощения семантического вакуума – среды с бесконечным количеством смыслов. Основным выводом проведенного исследования является обозначение переходного процесса в смысловом поле культуры как предельного перехода к бесконечности смыслов – большого семантического перехода. Культурный и антропологический кризисы в ракурсе большого семантического перехода получают новую надежду на свое разрешение.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67728

Аннотация: Предметом исследования является смысловое поле культуры и наблюдаемые в нем переходные процессы и качественные изменения. Современная глобальная кризисная ситуация интерпретируется как следствие последовательной реализации проекта предельного сужения смыслового поля культуры. Множественные культурные феномены последнего века, указывают на смену тенденции – расширение смыслового поля. Начавшийся переходной процесс автор рассматривает как большой семантический переход – предельный переход к бесконечному количеству смыслов. Как пример такой семантической бесконечности приводится новая техника православной канонической иконографии – «кузнецовское письмо», – особенностью которой является исключительное использование орнамента и цветной точки. Автор усматривает в кузнецовском письме завершение поисков нефигуративного в визуальном, начатые в неоимприссионизме и русском авангарде, дополнение нефигуративности формы нефигуративностью цвета. Исследование проведено с использованием метода сравнительного анализа различных феноменов культуры в их проекции на смысловое поле культуры, а также метода аналогий. Новизна исследования заключается в интерпретации феноменов современной культуры и в частности кузнецовского письма как визуального воплощения семантического вакуума – среды с бесконечным количеством смыслов. Основным выводом проведенного исследования является обозначение переходного процесса в смысловом поле культуры как предельного перехода к бесконечности смыслов – большого семантического перехода. Культурный и антропологический кризисы в ракурсе большого семантического перехода получают новую надежду на свое разрешение.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.17566

Аннотация: Автор разграничивает две философские традиции в понимании модальности – гносеологическую (И. Кант) и онтологическую (Аристотель, Гегель). Следуя онтологической линии трактовки модальности, анализирует сквозь призму данной категории гуманизм. В поле обсуждения оказываются следующие вопросы: необходимое гуманистического мировоззрения, трансгуманизм как возможность гуманизма, побочно вытекающая из его условий, обращение гуманизма к реалиям человечности, к человеку действительному, что позволяет гуманизму избежать субъективизма в понимании человека и, как следствие, заблуждения или лжи. В качестве методов исследования, помогающих раскрыть специфику действительного, возможного и случайного в гуманистическом мировоззрении, используются диалектический и феноменологический. Делается вывод, что субъектность человека есть необходимое как сущности человека, так и смыслового ядра гуманизма; трансгуманизм как потенциально возможное гуманизма выступает как искажение последнего; закономерное возможное в сущности человека, что должен учитывать и отражать полноценный гуманизм, есть две стороны человека – идеально-прекрасная и непривлекательная подпольная сторона.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67729

Аннотация: Автор разграничивает две философские традиции в понимании модальности – гносеологическую (И. Кант) и онтологическую (Аристотель, Гегель). Следуя онтологической линии трактовки модальности, анализирует сквозь призму данной категории гуманизм. В поле обсуждения оказываются следующие вопросы: необходимое гуманистического мировоззрения, трансгуманизм как возможность гуманизма, побочно вытекающая из его условий, обращение гуманизма к реалиям человечности, к человеку действительному, что позволяет гуманизму избежать субъективизма в понимании человека и, как следствие, заблуждения или лжи. В качестве методов исследования, помогающих раскрыть специфику действительного, возможного и случайного в гуманистическом мировоззрении, используются диалектический и феноменологический. Делается вывод, что субъектность человека есть необходимое как сущности человека, так и смыслового ядра гуманизма; трансгуманизм как потенциально возможное гуманизма выступает как искажение последнего; закономерное возможное в сущности человека, что должен учитывать и отражать полноценный гуманизм, есть две стороны человека – идеально-прекрасная и непривлекательная подпольная сторона.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.15090

Аннотация: В статье анализируется популярный для современной западной теологии подход, при котором христианская онтология заменяется экзистенциальной философией, а понятие Личности Бога - безликой божественностью. Инструментарием в данном случае выступает философия М. Хайдеггера. Хайдеггер стал вдохновителем целой плеяды западных теологов. В том числе в католичестве – К. Ранера, Б. Вельте и его школы (К. Хеммерле, Б. Каспер, П. Хюнерманн), Р. Шеффлера и др. В протестантизме – Р. Бультмана, П. Тиллиха, Дж. Маккуорри, Г. Отта, Э. Юнгеля и др. Наиболее мощными теоретиками, выразившими суть этого подхода, являются Пауль Тиллих и Карл Ранер. На примере анализа теорий этих мыслителей автор выводит философские следствия такого дискурса. По мнению автора, замена Бога понятием бытия проблематична, по крайней мере, в трех пунктах. Во-первых, Бог, понятый как сила бытия, как имя глубины существования, из конкретной величины превращается в абстракцию, что ведет к редукции веры в живого Бога к умозрению и состояниям субъективности. Во-вторых, понятие «основание бытия» применительно к Богу имманентизирует Бога. Бог теряет свою автономность и трансцендентность в отношении мира и человека. В-третьих, Бог, понимаемый как основание бытия, оказывается нуждающимся в человеке Богом. Отказываясь от представления о Боге как Личности, теология исключает онтологическую иерархию. Если Бог перестает пониматься как Личность, тогда его возможно помыслить как все во всем. Бог, понятый как безликая божественность, - это своеобразная ничья с Богом. В подмене Личного Бога понятием священного автор видит проявление плюрализма, замещающего принцип абсолюта. На смену Богу приходят «боги». В такого рода имманентизме и плюрализме теологии автор видит феномен смерти Бога.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67730

Аннотация: В статье анализируется популярный для современной западной теологии подход, при котором христианская онтология заменяется экзистенциальной философией, а понятие Личности Бога - безликой божественностью. Инструментарием в данном случае выступает философия М. Хайдеггера. Хайдеггер стал вдохновителем целой плеяды западных теологов. В том числе в католичестве – К. Ранера, Б. Вельте и его школы (К. Хеммерле, Б. Каспер, П. Хюнерманн), Р. Шеффлера и др. В протестантизме – Р. Бультмана, П. Тиллиха, Дж. Маккуорри, Г. Отта, Э. Юнгеля и др. Наиболее мощными теоретиками, выразившими суть этого подхода, являются Пауль Тиллих и Карл Ранер. На примере анализа теорий этих мыслителей автор выводит философские следствия такого дискурса. По мнению автора, замена Бога понятием бытия проблематична, по крайней мере, в трех пунктах. Во-первых, Бог, понятый как сила бытия, как имя глубины существования, из конкретной величины превращается в абстракцию, что ведет к редукции веры в живого Бога к умозрению и состояниям субъективности. Во-вторых, понятие «основание бытия» применительно к Богу имманентизирует Бога. Бог теряет свою автономность и трансцендентность в отношении мира и человека. В-третьих, Бог, понимаемый как основание бытия, оказывается нуждающимся в человеке Богом. Отказываясь от представления о Боге как Личности, теология исключает онтологическую иерархию. Если Бог перестает пониматься как Личность, тогда его возможно помыслить как все во всем. Бог, понятый как безликая божественность, - это своеобразная ничья с Богом. В подмене Личного Бога понятием священного автор видит проявление плюрализма, замещающего принцип абсолюта. На смену Богу приходят «боги». В такого рода имманентизме и плюрализме теологии автор видит феномен смерти Бога.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.18256

Аннотация: В статье сквозь призму соотношения свободы и долга, веры и разума рассматривается сущность человека и ее онтологические основания. Выделяются две концепции человеческой сущности: сущность человека определяется как внутри самого человека, так и выносится во вне его. Отмечается, что в наше время складывается новый тип человека – человек без сущности; раскрываются некоторые черты такого человека; акцентируется внимание на процессах дегуманизации, свойственных современному обществу, на опасности идеализации средневековья, на неправомерности некритического отношения к истории. В качестве методов исследования, помогающих раскрыть сущностные основания человека в их связи с долгом, свободой и разумом, используются диалектический и феноменологический. Делается вывод, что вынесение сущности человека во вне (делегирование ее Богу, Абсолютной идее и т.п.) рождает человека долга, который стремится осуществить извне данную ему сущность, и ограничивает его свободу. Подобный тип человека дает нам средневековая культура. Второй вариант человеческой сущности – сущность человека внутри него, – напротив, подразумевает под собой изначально более свободного человека.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67731

Аннотация: В статье сквозь призму соотношения свободы и долга, веры и разума рассматривается сущность человека и ее онтологические основания. Выделяются две концепции человеческой сущности: сущность человека определяется как внутри самого человека, так и выносится во вне его. Отмечается, что в наше время складывается новый тип человека – человек без сущности; раскрываются некоторые черты такого человека; акцентируется внимание на процессах дегуманизации, свойственных современному обществу, на опасности идеализации средневековья, на неправомерности некритического отношения к истории. В качестве методов исследования, помогающих раскрыть сущностные основания человека в их связи с долгом, свободой и разумом, используются диалектический и феноменологический. Делается вывод, что вынесение сущности человека во вне (делегирование ее Богу, Абсолютной идее и т.п.) рождает человека долга, который стремится осуществить извне данную ему сущность, и ограничивает его свободу. Подобный тип человека дает нам средневековая культура. Второй вариант человеческой сущности – сущность человека внутри него, – напротив, подразумевает под собой изначально более свободного человека.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.16759

Аннотация: Любое исследование в области культуры неизменно обращается к человеку — ее творению и творцу, на протяжении веков возводящему здание мировой культуры. Непреходящая актуальность таких исследований связана с тем, что сущности Homo Fabet — Человека Творящего человечество обязано как всеми достижениями в области искусства, науки, техники, так и кровопролитными войнами, унесшими миллионы жизней. Вполне закономерно, что будущее человечества является постоянной темой острых дискуссий, где сталкиваются оптимистические и пессимистические сценарии его дальнейшего развития. Значительный научный интерес вызывает теоретическое обоснование социальной роли художника в дальнейшем строительстве культуры, выявление чего и составляет предмет данного исследования. Методологической базой работы являются философски-антропологические традиции и методы исследований культуры, системный подход, а также авторские методы аксиологического анализа процесса художественного творчества (аксиолого-аналитический, эволюционно-синергетический, прогностически-моделирующий). Научная новизна представленной работы определяется выявлением ряда актуальных проблем, являющих собой болевые точки, характерные для современного этапа развития культуры, в решении которых искусство играет значительную роль. Основной вывод — послание художника миру — это процесс создания художественно-эстетических каналов духовной коммуникации, позволяющих вовлечь своих слушателей, читателей, зрителей в активный межкультурный диалог, основанный на эстетике мышления, отражающей творческую сущность человека. В этом заключается социальная миссия художника, которая способствует реализации оптимистических сценариев дальнейшего развития культуры.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67732

Аннотация: Любое исследование в области культуры неизменно обращается к человеку — ее творению и творцу, на протяжении веков возводящему здание мировой культуры. Непреходящая актуальность таких исследований связана с тем, что сущности Homo Fabet — Человека Творящего человечество обязано как всеми достижениями в области искусства, науки, техники, так и кровопролитными войнами, унесшими миллионы жизней. Вполне закономерно, что будущее человечества является постоянной темой острых дискуссий, где сталкиваются оптимистические и пессимистические сценарии его дальнейшего развития. Значительный научный интерес вызывает теоретическое обоснование социальной роли художника в дальнейшем строительстве культуры, выявление чего и составляет предмет данного исследования. Методологической базой работы являются философски-антропологические традиции и методы исследований культуры, системный подход, а также авторские методы аксиологического анализа процесса художественного творчества (аксиолого-аналитический, эволюционно-синергетический, прогностически-моделирующий). Научная новизна представленной работы определяется выявлением ряда актуальных проблем, являющих собой болевые точки, характерные для современного этапа развития культуры, в решении которых искусство играет значительную роль. Основной вывод — послание художника миру — это процесс создания художественно-эстетических каналов духовной коммуникации, позволяющих вовлечь своих слушателей, читателей, зрителей в активный межкультурный диалог, основанный на эстетике мышления, отражающей творческую сущность человека. В этом заключается социальная миссия художника, которая способствует реализации оптимистических сценариев дальнейшего развития культуры.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.17083

Аннотация: Предметом исследования является изучение духа сюрреализма как сущностной характеристики данного направления искусства. Под этим понятием автор имеет в виду выражение метафизической сути конкретного направления искусства. На примере творчества известного сюрреалиста Хуана Миро предпринимается попытка выявления сущностных характеристик духа сюрреализма. Показано, что путем типичных для творческого метода Миро особенностей художественного выражения, основанных на парадоксальных и агрессивно-экспрессивных трансформациях и метаморфозах объектов видимой действительности, стилизации под детские рисунки, предельно контрастном использовании цветоформ и черного контура известный сюрреалист создает в своих картинах особую инобытийную атмосферу. В качестве основного метода в статье используется эстетический анализ произведений искусства Миро, основу которого составляет выявление главных художественно значимых доминант конкретного произведения искусства. Новизна исследования заключается в том, что на примере целого ряда главных произведений Миро показано, что они приводят реципиента к погружению в драматические или даже трагические пространства инобытия, наполнены духом катастрофизма и апокалиптизма, в том числе и в его эсхатологическом понимании, который и осмысливается автором в качестве духа сюрреализма.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67733

Аннотация: Предметом исследования является изучение духа сюрреализма как сущностной характеристики данного направления искусства. Под этим понятием автор имеет в виду выражение метафизической сути конкретного направления искусства. На примере творчества известного сюрреалиста Хуана Миро предпринимается попытка выявления сущностных характеристик духа сюрреализма. Показано, что путем типичных для творческого метода Миро особенностей художественного выражения, основанных на парадоксальных и агрессивно-экспрессивных трансформациях и метаморфозах объектов видимой действительности, стилизации под детские рисунки, предельно контрастном использовании цветоформ и черного контура известный сюрреалист создает в своих картинах особую инобытийную атмосферу. В качестве основного метода в статье используется эстетический анализ произведений искусства Миро, основу которого составляет выявление главных художественно значимых доминант конкретного произведения искусства. Новизна исследования заключается в том, что на примере целого ряда главных произведений Миро показано, что они приводят реципиента к погружению в драматические или даже трагические пространства инобытия, наполнены духом катастрофизма и апокалиптизма, в том числе и в его эсхатологическом понимании, который и осмысливается автором в качестве духа сюрреализма.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.16974

Аннотация: Предметом исследования являются тексты традиционного фольклора в их антропологических аспектах, раскрывающих бытийственно-смысловые, символически-смысловые, процессуально-смысловые стороны. Особое внимание уделяется анализу специфического положения традиционного фольклора в истории культуры, в современном культурном пространстве, описанию различных точек зрения на данную проблему, подтверждающих тенденцию усложнения социокультурного бытия. Приводится аргументация того, что традиционный фольклор для актуальной культуры представляет собой весьма противоречивое, сложное, многоаспектное, укорененное в ее истории явление. Важнейшая задача статьи: с помощью экземплификативного подхода доказать полисимволическое наполнение фольклорных действ и возможность их актуализации в условиях современной культуры. Автор указывает на необходимость использования методов культурной антропологии. В статье раскрываются культурные смыслы традиционного фольклора через призму антропологических констатаций и описания его символического звучания. Предметно показаны символические репрезентации сущностных оснований традиционного фольклора, обнаруживающие его культурные смыслы в конкретном обрядовом действе «Расплетание косы». Тем самым подтверждается плодотворность анализа традиционного фольклора с позиций онтически-смыслового; символически-смыслового; процессуально-смыслового аспекта.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67734

Аннотация: Предметом исследования являются тексты традиционного фольклора в их антропологических аспектах, раскрывающих бытийственно-смысловые, символически-смысловые, процессуально-смысловые стороны. Особое внимание уделяется анализу специфического положения традиционного фольклора в истории культуры, в современном культурном пространстве, описанию различных точек зрения на данную проблему, подтверждающих тенденцию усложнения социокультурного бытия. Приводится аргументация того, что традиционный фольклор для актуальной культуры представляет собой весьма противоречивое, сложное, многоаспектное, укорененное в ее истории явление. Важнейшая задача статьи: с помощью экземплификативного подхода доказать полисимволическое наполнение фольклорных действ и возможность их актуализации в условиях современной культуры. Автор указывает на необходимость использования методов культурной антропологии. В статье раскрываются культурные смыслы традиционного фольклора через призму антропологических констатаций и описания его символического звучания. Предметно показаны символические репрезентации сущностных оснований традиционного фольклора, обнаруживающие его культурные смыслы в конкретном обрядовом действе «Расплетание косы». Тем самым подтверждается плодотворность анализа традиционного фольклора с позиций онтически-смыслового; символически-смыслового; процессуально-смыслового аспекта.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.17661

Аннотация: Основным предметом данного исследования являются вкусовые суждения в изобразительном искусстве. Ещё несколько столетий назад, немецкий философ И. Кант сформулировал свои знаменитые антиномии вкуса. По мнению автора они остаются актуальными и по сей день. Противоречия между общественными и профессионально-художественными (личными) вкусовыми предпочтениями, автор рассматривает как борьбу двух авторитарных систем: с позиции зрителя (заказчика) и с позиции Автора. Автор данного исследования считает, что абсолютно свободным от какой-либо коньюнктуры художник был на заре становления искусства - в первобытном обществе. Снятие вкусовых противоречий в современной художественной практике, по-мнению автора исследования, возможно посредством "меры условности". Методологической базой исследования является метод структурно-функционального анализа; диалектический метод; метод интеллектуальной спекуляции, а также общенаучные (общелогические) методы: анализ, синтез, индукция, дедукция, аналогия. Автор исследования приходит к следующим выводам: 1. Великая догадка И. Канта о социальной подоплёке антиномий, остаётся актуальной проблемой и сегодня. 2. Спустя столетие от начала модернистских экспериментов, в результате синтеза вышеозначенных конструктов, современное изобразительное искусство приходит к мере условности. Понятие «мера условности» является своего рода aurea mediocritas (лат.) – «золотой серединой» и даёт ключ к синтезу вышеозначенных и иных противоположностей. 3. Поскольку предметное наполнение понятия «условность» исторически изменчиво, а современное профессиональное изобразительное искусство оперирует (в большей степени) системой изображения, базирующейся на мере условности (структурной), которая вбирает в себя системы изображения всех исторических эпох, можно (с определённой долей осторожности) констатировать, что данная мера условности является «золотой серединой» не только в технологическом аспекте, но и в историческом. Данное обстоятельство, таким образом, позволяет говорить о том, что система изображения, основанная на мере условности («умеренное абстрагирование», формализация) – является «золотой серединой» всего исторического развития изобразительного искусства.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67735

Аннотация: Основным предметом данного исследования являются вкусовые суждения в изобразительном искусстве. Ещё несколько столетий назад, немецкий философ И. Кант сформулировал свои знаменитые антиномии вкуса. По мнению автора они остаются актуальными и по сей день. Противоречия между общественными и профессионально-художественными (личными) вкусовыми предпочтениями, автор рассматривает как борьбу двух авторитарных систем: с позиции зрителя (заказчика) и с позиции Автора. Автор данного исследования считает, что абсолютно свободным от какой-либо коньюнктуры художник был на заре становления искусства - в первобытном обществе. Снятие вкусовых противоречий в современной художественной практике, по-мнению автора исследования, возможно посредством "меры условности". Методологической базой исследования является метод структурно-функционального анализа; диалектический метод; метод интеллектуальной спекуляции, а также общенаучные (общелогические) методы: анализ, синтез, индукция, дедукция, аналогия. Автор исследования приходит к следующим выводам: 1. Великая догадка И. Канта о социальной подоплёке антиномий, остаётся актуальной проблемой и сегодня. 2. Спустя столетие от начала модернистских экспериментов, в результате синтеза вышеозначенных конструктов, современное изобразительное искусство приходит к мере условности. Понятие «мера условности» является своего рода aurea mediocritas (лат.) – «золотой серединой» и даёт ключ к синтезу вышеозначенных и иных противоположностей. 3. Поскольку предметное наполнение понятия «условность» исторически изменчиво, а современное профессиональное изобразительное искусство оперирует (в большей степени) системой изображения, базирующейся на мере условности (структурной), которая вбирает в себя системы изображения всех исторических эпох, можно (с определённой долей осторожности) констатировать, что данная мера условности является «золотой серединой» не только в технологическом аспекте, но и в историческом. Данное обстоятельство, таким образом, позволяет говорить о том, что система изображения, основанная на мере условности («умеренное абстрагирование», формализация) – является «золотой серединой» всего исторического развития изобразительного искусства.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.16845

Аннотация: Предметом исследования данной статьи является книга К.К. Колина и А.Д. Урсула «Информация и культура. Введение в информационную культурологию". Автор особое внимание уделяет анализу актуальных сегодня вопросов изложенных в книге, связанных с проблемами информатизации и перехода к глобальному информационному обществу, формированием нового для этого общества феномена «информационная культура». В качестве рекомендаций в статье предлагается построение типологии информационной культуры, разбираются примеры применения данной типологии для дальнейшего развития научного направления "информационная культурология". В качестве основных методов исследования используется анализ, обобщение, типологизация, сравнение, принцип системности, деятельностный и "сферный" подходы при изучении информационной культуры как социального феномена. Основными выводами проведенного исследования являются: 1. Рецензируемый материал достаточно широко и емко раскрывает основные аспекты научного направления "Информационная культурология" по пяти направлениям: предметология, терминология, методология, номология и праксиология. 2. В качестве рекомендаций можно отметить следующее: - более четко типологизировать феномен "информационная культура"; - использовать понятие "виртуальная реальность", опираясь на информационную концепцию, что позволит избежать отождествлений его с понятием "социальная реальность"; - праксиология научного направления требует несколько большего достоверного и современного фактографического и статистического материала по излагаемым проблемам. 3. В целом представленное научное направление обеспечено научными публикациями, научными школами и научным потенциалом для дальнейшего развития.

DOI: 10.7256/2454-0757.2016.3.67736

Аннотация: Предметом исследования данной статьи является книга К.К. Колина и А.Д. Урсула «Информация и культура. Введение в информационную культурологию". Автор особое внимание уделяет анализу актуальных сегодня вопросов изложенных в книге, связанных с проблемами информатизации и перехода к глобальному информационному обществу, формированием нового для этого общества феномена «информационная культура». В качестве рекомендаций в статье предлагается построение типологии информационной культуры, разбираются примеры применения данной типологии для дальнейшего развития научного направления "информационная культурология". В качестве основных методов исследования используется анализ, обобщение, типологизация, сравнение, принцип системности, деятельностный и "сферный" подходы при изучении информационной культуры как социального феномена. Основными выводами проведенного исследования являются: 1. Рецензируемый материал достаточно широко и емко раскрывает основные аспекты научного направления "Информационная культурология" по пяти направлениям: предметология, терминология, методология, номология и праксиология. 2. В качестве рекомендаций можно отметить следующее: - более четко типологизировать феномен "информационная культура"; - использовать понятие "виртуальная реальность", опираясь на информационную концепцию, что позволит избежать отождествлений его с понятием "социальная реальность"; - праксиология научного направления требует несколько большего достоверного и современного фактографического и статистического материала по излагаемым проблемам. 3. В целом представленное научное направление обеспечено научными публикациями, научными школами и научным потенциалом для дальнейшего развития.