DOI: 10.7256/2454-0757.2019.6.29279

Аннотация: Предметом исследования является феномен глобальности, являющийся одним из наименее разработанных и наиболее дискуссионных. Автор полагает, что феномен глобальности оказался тем основным предметом, а в глобалистике – даже объектом, который лежит в основе глобального направления науки. В статье показано, что это понятие, будучи многозначным, становится всё более актуальным в связи с тем, что наш мир стремительно превращается в мир глобальный, который формируется как под влиянием деятельности человека, так и природных факторов – глобальных процессов и ограничений. Исследуются основные смыслы понятия глобальности в современной науке и особенно начавшийся процесс трансформации «глобального» из свойства предмета в «глобальность» как объект исследования, а также выявляются основные формы понятия глобальности в глобальном кластере научных знаний. Автор использует интегративно-междисциплинарный, системный и глобальный подходы, исторический и эволюционный способы исследования, а также ряд других общенаучных методов, особенно прогнозирования науки и исследования будущего. Представлены основные формы глобальности - пространственно-географическая, пространственно-темпоральная и качественно-содержательная. Кроме того, к основным формам глобальности автор относит и анализирует экзистенциальное значение понятия глобальности, связанное с глобальным риском и глобальной безопасностью. Обсуждаются также особенные виды глобальности для глобальных феноменов, в основном на примерах глобализации и глобальных проблем. Предполагается, что глобальность выступает в качестве базового понятия глобальных исследований, ориентируя направление научного поиска.

DOI: 10.7256/2454-0757.2019.6.30130

Аннотация: Вторая половина XVIII века характеризуется появлением первых трактатов по освоению игры на арфе. Каждое из руководств как содержало информацию об элементах музыкальной фактуры и приемах игры на арфе, так и имело индивидуальные особенности. Именно по этой причине предметом анализа в статье становится эволюция арфового исполнительства в контексте характеристики строения инструмента, эстетических идеалов и методических установок арфистов в XVIII веке. Цель исследования заключается в необходимости на теоретическом уровне раскрыть роль арфовой педагогики XVIII века в становлении профессионального исполнительства. Методология работы предопределена целью и задачами исследования. Ее основу составляют следующие подходы: междисциплинарный, что позволяет привлекать научные теории и концепции из других областей познания - философии, искусствоведения, культурологии, психологии и так далее; историко-культурологический, который позволяет выявить факторы, способствующие сближению европейской культуры с другими культурами; системный подход, направленный на рассмотрение профессионального исполнительства как результата развития арфовой педагогики XVIII века. Научная новизна статьи заключается в том, что в ней дополнены знания, систематизирована новая информация о профессиональном исполнительстве как результате развития арфовой педагогики XVIII века. Результатом работы стала констатация того, что перспективы исследования связаны с дальнейшим изучением эволюции технологических элементов арфового исполнительства в историческом контексте и в будущем. Интересно выявить истоки и особенности становления отдельных национальных школ игры на арфе.

DOI: 10.7256/2454-0757.2019.6.29563

Аннотация: Предмет исследования - философский образ дьявола как прародителя и носителя мирового зла, персонифицированный в фигурах Мефистофеля («Фауст» Гёте) и Воланда («Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова). Для достижения заявленной цели решаются следующие задачи: 1) выявить диалектику внутреннего и внешнего в образах дьявола; 2) вычленить общее и особенное в художественном изображении и философской трактовке Зла в творчестве И.В. Гёте и М.А. Булгакова; 3) выявить роль дьявольских сил во Вселенной и осветить проблему взаимоотношения Добра и Зла в исследуемых произведениях. Были применены следующие методы: историко-философский анализ, ориентированный на объективную полноту исследования; культурологический и компаративистский подходы, направленные на установление духовных связей писателей разных исторических эпох. Основные выводы проведенного исследования. Образ Князя тьмы на протяжении XVIII-XX столетий претерпел существенные метаморфозы, которые были обусловлены изменениями в культуре, философии, морали. Добро и Зло в представлении Гёте являются абсолютно равными по мощи, но противоположными друг другу творческими потенциями. Гёте создал уникальную смысловую реальность, которая задала масштабы философского и культурологического понимания Сатаны в ХХ столетии. Прослеживается явственная генетическая связь между образами Мефистофеля и Воланда. Михаил Булгаков в своем «закатном романе» показал дьявола как силу, часто объективно творящую добро и мстящую недостойным людям, развив философскую трактовку зла применительно к реалиям Советской России.

DOI: 10.7256/2454-0757.2019.6.29614

Аннотация: Рассматривается тип общественного сознания, обобщенно выраженный в понятии аристотелева субъекта, в соотнесенности с характерным контекстом различного рода концептуализаций «конца истории» в условиях существующего глобального миропорядка. Аристотелев субъект исторически долгое время осуществлял необходимую степень рационализации и познания общественного бытия. Одновременно его гносеологическая роль нивелировалась и всегда уравновешивалась иррациональными факторами религиозно-мифологической институциализованной практики с необходимым понятийным оформлением. Вместе с тем критика наличной деструкции нередко сама подвержена тем же процессам потери методологических научных ориентиров. Она нередко пытается опереться на религиозные догматы, проводя линию фидеизма и, в конечном счете, обскурантизма. В этом моменте и апологеты существующего положения вещей, и его непримиримые, как кажется, критики, вполне совпадают и являют своим творчеством пример разноуровневой защиты сложившегося миропорядка. Для проведения исследования применялся метод диалектического рассмотрения в контексте гегелевского принципа конкретности истины, взятый в совокупности с логико-критической установкой. В целом общеевропейский цивилизационный дискурс на протяжении многих столетий функционировал в противоречивом единстве собственно рациональных, внерациональных и иррациональных компонент. Показана эволюция познавательного аристотелева типа в сторону постепенной деструкции его собственно рационалистически-понятийного ядра, потери истинностных цивилизационно-экзистенциальных смыслов под преобладающим влиянием господства плутократии. Аристотелев субъект в настоящее время окончательно разложился в атмосфере постмодернистской алогичности и децентрации, а вопросы истинностного общественного познания не только вернули себе ту же проблемность, как и тысячи лет назад, но вдобавок приобрели особую актуальность.

DOI: 10.7256/2454-0757.2019.6.28679

Аннотация: Статья посвящена вопросу понимания «тоскливой» красоты в разных культурах. Объект исследования – влияние представлений о тоске на понимание красоты в русской и корейской культуре. Цель исследования – определив и сопоставив связь «тоски» и красоты в Корее и в России, выявить специфику «тоскливой красоты» в обеих культура, и прежде всего, в русской. Методологической базой исследования является компаративный метод, а также методы этнолингвистики, позволяющие рассматривать культуру с помощью «ключевых слов». Сначала в статье даётся определения «тоски». Если русская тоска – это ощущение «тесноты простора», а также «переживание богооставленности», то «корейская тоска» хан – это «неосуществлённое желание», которое возникает в результате ограничений или несчастий. И русская тоска, и корейское хан содержат ощущение надежды. Кроме того, их сближает преодоление через творчество. Затем рассматривается влияние чувства «тоски» на представления о красоте в обеих культурах. Авторы приходят к выводу о том, что в русской «тоскливой» красоте «тоска пустого фона» обычно уравновешивается ликами изобразительных орнаментов, которые служат "опорой в пустоте". Корейская же «неправильной красоты» мот – это красота потока, ритма и его нарушения (в связи с чем, она обычно не связывается с цветом). Чувство хан в красоте мот уравновешивается радостью творчества хын, из-за чего в объектах мот есть ощущение как иронии, так и тоски.