DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.15248

Аннотация: Лингвисты обсуждают проблему единого языка, на котором могли бы общаться представители всего человечества. Многим кажется, что таким средством универсального общения мог бы стать наиболее распространённый в наши дни язык, возможно английский или какой-то другой. Всеобщее разочарование вызвали попытки создать некий искусственный язык. Между тем всё чаще в среде учёных крепнет убеждение, что для вселенского общения годится язык символов. Он уже сегодня является паролем для политиков, деятелей искусства, рекламы и бизнеса. В материале обсуждается вопрос о возможности символического кода, прозрачного для всего человечества. В статье анализируются достижения современной философии культуры. Автор опирается также на исследования в области эстетики, вводит в контекст анализа теорию коммуникации. Впервые в социальной философии рассматривается вопрос о возможности единого кода символов для универсального общения в процессе глобального переустройства мира. Практически создание такого языка уже происходит. Огромные массивы людей вступили в бестелесные воображаемые миры, где царствует символ. Однако символы несут на себе печать национальной культуры, в том числе и видов письма. В этих условиях выработка универсального символического кода становится темой, требующей напряжённой философской рефлексии.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66512

Аннотация: Лингвисты обсуждают проблему единого языка, на котором могли бы общаться представители всего человечества. Многим кажется, что таким средством универсального общения мог бы стать наиболее распространённый в наши дни язык, возможно английский или какой-то другой. Всеобщее разочарование вызвали попытки создать некий искусственный язык. Между тем всё чаще в среде учёных крепнет убеждение, что для вселенского общения годится язык символов. Он уже сегодня является паролем для политиков, деятелей искусства, рекламы и бизнеса. В материале обсуждается вопрос о возможности символического кода, прозрачного для всего человечества. В статье анализируются достижения современной философии культуры. Автор опирается также на исследования в области эстетики, вводит в контекст анализа теорию коммуникации. Впервые в социальной философии рассматривается вопрос о возможности единого кода символов для универсального общения в процессе глобального переустройства мира. Практически создание такого языка уже происходит. Огромные массивы людей вступили в бестелесные воображаемые миры, где царствует символ. Однако символы несут на себе печать национальной культуры, в том числе и видов письма. В этих условиях выработка универсального символического кода становится темой, требующей напряжённой философской рефлексии.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.11543

Аннотация: Статья посвящена исследованию онтологической возможности ранних моделей Космоса. Особое внимание уделено самой первой модели, которая могла сформироваться в “эпоху господства мифа”, а также началам зодиакальной модели. Отдельно рассмотрен вопрос о взаимодействии “новых” и “старых” моделей Космоса и возможности существования первой (то есть – одновременно “не новой” и “не старой” или “нулевой”, – “не имеющей предшествующей”) модели. В статье также рассматривается понятие метакосмографии и онтологическая возможность карты созвездий в различные эпохи. В работе использован сравнительный анализ археологических и исторических источников, относящихся к исследуемому периоду и опубликованных ранее отечественных и зарубежных результатов их исследований. Осуществлена попытка реконструкции ранних (дописьменных) моделей Космоса, основанная на авторской интерпретации значения опубликованных археологических памятников и критическом анализе их предшествующих отечественных и зарубежных исследований. На основе предпринятого анализа предложена новая онтологическая модель первой (“не имеющей предшествующей”) космологической модели и первой солнечно-горизонтной (протозодиакальной) модели. Основные выводы статьи заключаются в том, что в культуре мезолита и протонеолита существовали самодостаточные комплексы мифологемных символических знаковых систем, фиксирующих основные ритмически повторяющиеся последовательности небесных явлений. Последние в свою очередь были зримой основой не только ранних календарных систем, но и космологических моделей.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66513

Аннотация: Статья посвящена исследованию онтологической возможности ранних моделей Космоса. Особое внимание уделено самой первой модели, которая могла сформироваться в “эпоху господства мифа”, а также началам зодиакальной модели. Отдельно рассмотрен вопрос о взаимодействии “новых” и “старых” моделей Космоса и возможности существования первой (то есть – одновременно “не новой” и “не старой” или “нулевой”, – “не имеющей предшествующей”) модели. В статье также рассматривается понятие метакосмографии и онтологическая возможность карты созвездий в различные эпохи. В работе использован сравнительный анализ археологических и исторических источников, относящихся к исследуемому периоду и опубликованных ранее отечественных и зарубежных результатов их исследований. Осуществлена попытка реконструкции ранних (дописьменных) моделей Космоса, основанная на авторской интерпретации значения опубликованных археологических памятников и критическом анализе их предшествующих отечественных и зарубежных исследований. На основе предпринятого анализа предложена новая онтологическая модель первой (“не имеющей предшествующей”) космологической модели и первой солнечно-горизонтной (протозодиакальной) модели. Основные выводы статьи заключаются в том, что в культуре мезолита и протонеолита существовали самодостаточные комплексы мифологемных символических знаковых систем, фиксирующих основные ритмически повторяющиеся последовательности небесных явлений. Последние в свою очередь были зримой основой не только ранних календарных систем, но и космологических моделей.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.10990

Аннотация: Процесс конституирования культуры устойчивого человеческого развития раскрывается как становления полиструктурного социально-исторического феномена, основанного на ценностях. Структурным основанием конституирования данного феномена выступают культурные паттерны – комплексы взаимосвязанных базисных элементов культуры, пронизывающие все сферы жизнедеятельности и обусловливающие удовлетворение потребностей общества в существовании развитии и безопасности. Содержание такой культуры представлено как совокупность ценностных отношений, коммуникативных, поведенческих и деятельностных программ, определяющих цели и пути общественного развития, достижения согласия и сохранения мира, предупреждения угроз человеческому развитию. Ценностная система культуры устойчивого человеческого развития. включает аксиологические критерии жизнеспособности, социальной интеграции, консолидации, общецивилизационные ценностные основы, отражающие степень интегрированности локальных социумов в систему отношений межрегионального и глобального уровней культуры. Проблема конституирования культуры устойчивого человеческого развития разрешается на основе применение аксиологического подхода и метода структурно-функционального анализа. Использованы концепты "культурного паттерна" (Г. Бейтсон, У. Эко) и ценностной системы как "культурного кода" социума (Ж.Бодрийяр, В.Степин). Впервые проблема устойчивого человеческого развития анализируется на стыке социокультурных процессов и безопасности общества, где регулятивной основой выступают ценности. Сделан вывод о том, что ценностная система, формируя социокультурные предпосылки социальной интеграции, безопасного социального пространства, мотивируя нравственность, инновационное развитие и экологическое равновесие, образует аксиологическую основу формирования культуры устойчивого человеческого развития.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66514

Аннотация: Процесс конституирования культуры устойчивого человеческого развития раскрывается как становления полиструктурного социально-исторического феномена, основанного на ценностях. Структурным основанием конституирования данного феномена выступают культурные паттерны – комплексы взаимосвязанных базисных элементов культуры, пронизывающие все сферы жизнедеятельности и обусловливающие удовлетворение потребностей общества в существовании развитии и безопасности. Содержание такой культуры представлено как совокупность ценностных отношений, коммуникативных, поведенческих и деятельностных программ, определяющих цели и пути общественного развития, достижения согласия и сохранения мира, предупреждения угроз человеческому развитию. Ценностная система культуры устойчивого человеческого развития. включает аксиологические критерии жизнеспособности, социальной интеграции, консолидации, общецивилизационные ценностные основы, отражающие степень интегрированности локальных социумов в систему отношений межрегионального и глобального уровней культуры. Проблема конституирования культуры устойчивого человеческого развития разрешается на основе применение аксиологического подхода и метода структурно-функционального анализа. Использованы концепты "культурного паттерна" (Г. Бейтсон, У. Эко) и ценностной системы как "культурного кода" социума (Ж.Бодрийяр, В.Степин). Впервые проблема устойчивого человеческого развития анализируется на стыке социокультурных процессов и безопасности общества, где регулятивной основой выступают ценности. Сделан вывод о том, что ценностная система, формируя социокультурные предпосылки социальной интеграции, безопасного социального пространства, мотивируя нравственность, инновационное развитие и экологическое равновесие, образует аксиологическую основу формирования культуры устойчивого человеческого развития.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.14042

Аннотация: Предметом исследования является рациональная реконструкция содержательных смыслов категории собственности в европейской социально-философской мысли. Особое внимание уделено уточнению объема понятий «философия экономики», «философия хозяйства», «собственность», «право собственности». Раскрывается логика формирования и социокультурный контекст философских проектов собственности, относящихся к различным историческим периодам. Дифференцированы сценарные и программные подходы к философскому осмыслению собственности, разница, между которыми показывает цели и специфику изменения категории собственности. Традиции и современные представления о собственности проанализированы в единстве и специфических особенностях. В статье использованы методы рациональной реконструкции, компаративистики, системного анализа. Рациональная реконструкция обеспечила понимание развития идей собственности в истории социально-философской мысли; компаративистика привела к сравнению классических и современных смыслов собственности; системность помогла обосновать единство онтологического и эпистемологического аспектов феномена собственности. Основные выводы в рамках рабочей гипотезы состоят в следующем: во-первых, философское осмысление собственности, предшествующее экономическому, имеет четко выраженные рациональные и ценностные признаки; во-вторых, тенденции изменения смыслов собственности обусловлены ролью глобальных и технологических факторов и, тем самым, включили в свою орбиту широкий внеэкономический контекст; в-третьих, собственность в качестве теоретического и цивилизационного феномена современности исчерпывает традиционные ресурсы развития и ставит проблему трансформации в постглобальном мире.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66515

Аннотация: Предметом исследования является рациональная реконструкция содержательных смыслов категории собственности в европейской социально-философской мысли. Особое внимание уделено уточнению объема понятий «философия экономики», «философия хозяйства», «собственность», «право собственности». Раскрывается логика формирования и социокультурный контекст философских проектов собственности, относящихся к различным историческим периодам. Дифференцированы сценарные и программные подходы к философскому осмыслению собственности, разница, между которыми показывает цели и специфику изменения категории собственности. Традиции и современные представления о собственности проанализированы в единстве и специфических особенностях. В статье использованы методы рациональной реконструкции, компаративистики, системного анализа. Рациональная реконструкция обеспечила понимание развития идей собственности в истории социально-философской мысли; компаративистика привела к сравнению классических и современных смыслов собственности; системность помогла обосновать единство онтологического и эпистемологического аспектов феномена собственности. Основные выводы в рамках рабочей гипотезы состоят в следующем: во-первых, философское осмысление собственности, предшествующее экономическому, имеет четко выраженные рациональные и ценностные признаки; во-вторых, тенденции изменения смыслов собственности обусловлены ролью глобальных и технологических факторов и, тем самым, включили в свою орбиту широкий внеэкономический контекст; в-третьих, собственность в качестве теоретического и цивилизационного феномена современности исчерпывает традиционные ресурсы развития и ставит проблему трансформации в постглобальном мире.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.13839

Аннотация: Рассматривается кризис физики на рубеже XIX – XX столетий в контексте идей, выдвинутых и обоснованных в книге философа Т. Куна «Структура научных революций». Внимание сфокусировано на кризисе классической механики Ньютона и «рождении» теории относительности Эйнштейна, модели атома Резерфорда-Бора и, логически развившей её, квантовой механике. Естественнонаучное знание в процессе своего развития пересматривает основные фундаментальные позиции, парадигмальные основы, связанные с переосмыслением выявленных ранее и устоявшихся в сознании научного социума логико-содержательных связей типа «причина – следствие», «повод – феномен», «основание – базирующаяся на нём теория», а также инспирационных, каузальных и системных детерминаций. В качестве основного метода исследования используется метод реконструкции когнитивных представлений эпохи в контексте современного понимания физической картины мира. Основной вывод состоит в том, что теория научных революций Т. Куна «проявила» ряд важных методологических особенностей кризиса физики рубежа столетий, позволила перевести в методологический формат ряд характерных для него особенностей, а иногда по новому их осмыслить и углублённо «прочувствовать», соотнести с характерными проявлениями более поздних «научных революций».

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66516

Аннотация: Рассматривается кризис физики на рубеже XIX – XX столетий в контексте идей, выдвинутых и обоснованных в книге философа Т. Куна «Структура научных революций». Внимание сфокусировано на кризисе классической механики Ньютона и «рождении» теории относительности Эйнштейна, модели атома Резерфорда-Бора и, логически развившей её, квантовой механике. Естественнонаучное знание в процессе своего развития пересматривает основные фундаментальные позиции, парадигмальные основы, связанные с переосмыслением выявленных ранее и устоявшихся в сознании научного социума логико-содержательных связей типа «причина – следствие», «повод – феномен», «основание – базирующаяся на нём теория», а также инспирационных, каузальных и системных детерминаций. В качестве основного метода исследования используется метод реконструкции когнитивных представлений эпохи в контексте современного понимания физической картины мира. Основной вывод состоит в том, что теория научных революций Т. Куна «проявила» ряд важных методологических особенностей кризиса физики рубежа столетий, позволила перевести в методологический формат ряд характерных для него особенностей, а иногда по новому их осмыслить и углублённо «прочувствовать», соотнести с характерными проявлениями более поздних «научных революций».

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.12046

Аннотация: Проблема пострелигиозной эмоциональности – одна из наиболее актуальных сейчас. Исследования ведутся и в отношении психофизиологических истоков эмоции и описания её современных культурных конфигураций. В нашей статье мы предлагаем обратить внимание на самое начало эпохи Просвещения, когда воспитанная религиозным ритуалом чувственность пыталась найти себя в новом секулярном мире. Рассуждения Петера Слотердайка о всеобщем цинизме и наблюдение Жана Бодрийяра касательно утраты эмоциональности истолкованы как описание неудачного опыта перехода от клерикальной чувственности к секулярной. Им противопоставлены идеи античного философа Эпикура. Кратко разобрана одна из попыток избежать указанной ошибки – предложение Канта использовать естественные человеческие аффекты в качестве заменителя возвышенных чувств, испытываемых верующим во время молитвы и богослужения. Идея состоит в том, чтобы предоставить сильным иррациональным чувствам возможность проявлять себя вовне. Аффекты и страсти невозможно подавить дисциплиной разума. Наоборот, разум сам поддается их воздействию и, поддавшись, легко переходит на сторону религии. Поэтому, на место церковного ритуала предлагается поставить эстетическое переживание возвышенного. В ходе исследования были задействованы методы феноменологического анализа, дедуктивной и индуктивной логики, приёмы исторического спосотавления и герменевтики Статья представляет собой попытку представить на материале кантовской теории аффекта начальный этап эпохи Просвещения не как историю идей, а историю эмоций, их резкий переход от религиозной чувственности и секулярной. Выводы. Во-первых, переход от клерикальной картины миры к секулярной есть не только переход от идей к идеям, но и переход от одной модели чувств, к другой. Во-вторых, поскольку наши эмоции меньше поддаются сознательному регулированию, переход этот происходит значительно дольше и сложнее, с перекосами. Цинизм – один из них. В-третьих, предложенная Кантом модель адаптации эмоциональности к новым, пострелигиозным мировоззрениям, основанная на адекватных его времени представлениях о чувственности, является значительным шагом вперёд, поскольку позволяет преодолеть циническое выгорание эмоциональной сферы.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66517

Аннотация: Проблема пострелигиозной эмоциональности – одна из наиболее актуальных сейчас. Исследования ведутся и в отношении психофизиологических истоков эмоции и описания её современных культурных конфигураций. В нашей статье мы предлагаем обратить внимание на самое начало эпохи Просвещения, когда воспитанная религиозным ритуалом чувственность пыталась найти себя в новом секулярном мире. Рассуждения Петера Слотердайка о всеобщем цинизме и наблюдение Жана Бодрийяра касательно утраты эмоциональности истолкованы как описание неудачного опыта перехода от клерикальной чувственности к секулярной. Им противопоставлены идеи античного философа Эпикура. Кратко разобрана одна из попыток избежать указанной ошибки – предложение Канта использовать естественные человеческие аффекты в качестве заменителя возвышенных чувств, испытываемых верующим во время молитвы и богослужения. Идея состоит в том, чтобы предоставить сильным иррациональным чувствам возможность проявлять себя вовне. Аффекты и страсти невозможно подавить дисциплиной разума. Наоборот, разум сам поддается их воздействию и, поддавшись, легко переходит на сторону религии. Поэтому, на место церковного ритуала предлагается поставить эстетическое переживание возвышенного. В ходе исследования были задействованы методы феноменологического анализа, дедуктивной и индуктивной логики, приёмы исторического спосотавления и герменевтики Статья представляет собой попытку представить на материале кантовской теории аффекта начальный этап эпохи Просвещения не как историю идей, а историю эмоций, их резкий переход от религиозной чувственности и секулярной. Выводы. Во-первых, переход от клерикальной картины миры к секулярной есть не только переход от идей к идеям, но и переход от одной модели чувств, к другой. Во-вторых, поскольку наши эмоции меньше поддаются сознательному регулированию, переход этот происходит значительно дольше и сложнее, с перекосами. Цинизм – один из них. В-третьих, предложенная Кантом модель адаптации эмоциональности к новым, пострелигиозным мировоззрениям, основанная на адекватных его времени представлениях о чувственности, является значительным шагом вперёд, поскольку позволяет преодолеть циническое выгорание эмоциональной сферы.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.11611

Аннотация: Предмет исследования данной статьи – понятие хронотопа. Опираясь на положения и выводы отечественных философов ХХ века – основоположников теории хронотопа (А. Ухтомского, М. Бахтина) и семантического мира (В. Налимова), автор данной статьи ставит себе цель осуществить онтологическую интерпретацию понятия хронотопа, в которой хронотоп понимается как семантический мир сущего, а всё сущее раскрывается как хронотоп. Под семантическим миром автор понимает цельность пространственных (материя, образ, расположение, изменение) и временных (бытие, история, принадлежность к определённой культурно-исторической эпохе, уникальность существования) характеристик сущего. Методологической основой исследования послужили негативная диалектика (в которой противоречие не подлежит обязательному снятию, как в позитивной диалектике Г. В. Ф. Гегеля), феноменология М. Хайдеггера, Ж. П. Сартра, философская герменевтика Г. Г. Гадамера. В обращении к семантическому миру сущего раскрываются его образ, смыслы и значения, его история и судьба, принадлежность к определённой эпохе, которую сущее собой выражает, его вовлечённость в целое мира и человеческой культуры. В рамках собственной теории хронотопа как универсальной категории онтологии автор статьи вводит термины онтологическая интерпретация, семантический мир, сущее основание, обращение к семантическому миру. Онтологическая категория хронотопа как семантического мира может быть применима для целостного описания любого сущего – подручной вещи, предмета быта, произведения искусства, культурно-исторической эпохи, прошедшего события и самого человека.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66518

Аннотация: Предмет исследования данной статьи – понятие хронотопа. Опираясь на положения и выводы отечественных философов ХХ века – основоположников теории хронотопа (А. Ухтомского, М. Бахтина) и семантического мира (В. Налимова), автор данной статьи ставит себе цель осуществить онтологическую интерпретацию понятия хронотопа, в которой хронотоп понимается как семантический мир сущего, а всё сущее раскрывается как хронотоп. Под семантическим миром автор понимает цельность пространственных (материя, образ, расположение, изменение) и временных (бытие, история, принадлежность к определённой культурно-исторической эпохе, уникальность существования) характеристик сущего. Методологической основой исследования послужили негативная диалектика (в которой противоречие не подлежит обязательному снятию, как в позитивной диалектике Г. В. Ф. Гегеля), феноменология М. Хайдеггера, Ж. П. Сартра, философская герменевтика Г. Г. Гадамера. В обращении к семантическому миру сущего раскрываются его образ, смыслы и значения, его история и судьба, принадлежность к определённой эпохе, которую сущее собой выражает, его вовлечённость в целое мира и человеческой культуры. В рамках собственной теории хронотопа как универсальной категории онтологии автор статьи вводит термины онтологическая интерпретация, семантический мир, сущее основание, обращение к семантическому миру. Онтологическая категория хронотопа как семантического мира может быть применима для целостного описания любого сущего – подручной вещи, предмета быта, произведения искусства, культурно-исторической эпохи, прошедшего события и самого человека.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.14802

Аннотация: В статье И.Н. Сиземской рассматривается проблема «Россия – Европа», как она ставилась в истории отечественной философской мысли и в творчестве видного культуролога и историка русского зарубежья В.В. Вейдле в связи с его анализом европейских истоков русской культуры. По мнению автора, творческое наследие Вейдле, в центре которого стоит тема исторически складывавшегося и развивавшегося культурного единения России и Европы, созвучно социокультурным проблемам, стоящим перед современной Россией. Исходной установкой обращения автора статьи к этой теме является признание исключительной по силе влияния роли духовной культуры (искусства, литературы, поэзии) на развитие социума. Культура не отражает бытие народа, а существует как его инобытие и потому её судьба и историческая судьба народа неразрывны и нераздельны. Эта методологическая установка предопределила направленность предлагаемого анализа. Внимание обращается на сквозные для творчества Вейдле проблемы. 1. Принятие христианства от Византии предопределило вектор исторического движения и духовного развития России, включило её в европейское культурное пространство «на правах части и целого», т.е. предопределило быть Европой не только по территории, но и по культуре. 2. Наследование греко-античных традиций от Византии, дававшее простор для развития под знаком православия национальной самодостаточности, отличало русскую духовность от культурного мира Европы. Это рождало ощущение некоторого отчуждения по вере, образу жизни, ценностным предпочтениям, которому сама Европа не противилась, хотя противопологание России всегда грозило ей замкнутостью в своём собственном бытии: теряя себя в России, Европа теряла исторически заданную целостность своего культурного мира. Поэтому вопрос о месте России в Европе изначально возник не только как русский вопрос. 3. Исторические деяния Петра своим важнейшим результатом имели появление культуры русского дворянства, соединившей в себе «западность» и «русскость». В наибольшей степени, по оценке Вейдле, это следует сказать о Пушкине. И в этом смысле в его творчестве больше, чем во всех последующих переворотах и революциях свершилась судьба России. 4. Серебряный век русской культуры, актуализировавший проблему традиционного и нового в художественном творчестве, её связь с религиозным сознанием, совпал по времени с переживаемым европейским искусством кризисом духовности, сопровождавшемся засильем потребительских и эстетических стандартов массовой культуры. Размышлениям о судьбе литературного и художественного творчества в этих условиях Вейдле посвящает своё эссе «Умирание искусства», тематика которого так же нашла отражение в предлагаемой статье. 5. Октябрь 1917 г. внёс раскол в русскую культуру, но и в зарубежье, и в новых условиях её лучшие представители, сохраняя связь с накопленным духовным опытом и сложившимися традициями художественного творчества, сохранили русскую культуру как единое целое. Творившие в насильственно разъединённом мире Ахматова и Мережковский, Цветаева и Ходасевич, Набоков и Пастернак в равной степени принадлежат русской культуре. 6. Отдельно автор статьи рассматривает отношение Вейдле к евразийству, увидевшего в евразийской интерпретации истоков русской культуры и истории желание отделить Россию от Европы, попытку, не отвечающую задачам научного осмысления реально складывавшихся между ними культурных взаимоотношений. Критический пафос его возражений продиктован убеждением, что русская культура родилась и развивалась в Европе, а не в Азии, и потому всякое «изъятие», даже частичное, её из культурного европейского пространства есть насилие над духовной жизнью и историей, как России, так и Европы.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66519

Аннотация: В статье И.Н. Сиземской рассматривается проблема «Россия – Европа», как она ставилась в истории отечественной философской мысли и в творчестве видного культуролога и историка русского зарубежья В.В. Вейдле в связи с его анализом европейских истоков русской культуры. По мнению автора, творческое наследие Вейдле, в центре которого стоит тема исторически складывавшегося и развивавшегося культурного единения России и Европы, созвучно социокультурным проблемам, стоящим перед современной Россией. Исходной установкой обращения автора статьи к этой теме является признание исключительной по силе влияния роли духовной культуры (искусства, литературы, поэзии) на развитие социума. Культура не отражает бытие народа, а существует как его инобытие и потому её судьба и историческая судьба народа неразрывны и нераздельны. Эта методологическая установка предопределила направленность предлагаемого анализа. Внимание обращается на сквозные для творчества Вейдле проблемы. 1. Принятие христианства от Византии предопределило вектор исторического движения и духовного развития России, включило её в европейское культурное пространство «на правах части и целого», т.е. предопределило быть Европой не только по территории, но и по культуре. 2. Наследование греко-античных традиций от Византии, дававшее простор для развития под знаком православия национальной самодостаточности, отличало русскую духовность от культурного мира Европы. Это рождало ощущение некоторого отчуждения по вере, образу жизни, ценностным предпочтениям, которому сама Европа не противилась, хотя противопологание России всегда грозило ей замкнутостью в своём собственном бытии: теряя себя в России, Европа теряла исторически заданную целостность своего культурного мира. Поэтому вопрос о месте России в Европе изначально возник не только как русский вопрос. 3. Исторические деяния Петра своим важнейшим результатом имели появление культуры русского дворянства, соединившей в себе «западность» и «русскость». В наибольшей степени, по оценке Вейдле, это следует сказать о Пушкине. И в этом смысле в его творчестве больше, чем во всех последующих переворотах и революциях свершилась судьба России. 4. Серебряный век русской культуры, актуализировавший проблему традиционного и нового в художественном творчестве, её связь с религиозным сознанием, совпал по времени с переживаемым европейским искусством кризисом духовности, сопровождавшемся засильем потребительских и эстетических стандартов массовой культуры. Размышлениям о судьбе литературного и художественного творчества в этих условиях Вейдле посвящает своё эссе «Умирание искусства», тематика которого так же нашла отражение в предлагаемой статье. 5. Октябрь 1917 г. внёс раскол в русскую культуру, но и в зарубежье, и в новых условиях её лучшие представители, сохраняя связь с накопленным духовным опытом и сложившимися традициями художественного творчества, сохранили русскую культуру как единое целое. Творившие в насильственно разъединённом мире Ахматова и Мережковский, Цветаева и Ходасевич, Набоков и Пастернак в равной степени принадлежат русской культуре. 6. Отдельно автор статьи рассматривает отношение Вейдле к евразийству, увидевшего в евразийской интерпретации истоков русской культуры и истории желание отделить Россию от Европы, попытку, не отвечающую задачам научного осмысления реально складывавшихся между ними культурных взаимоотношений. Критический пафос его возражений продиктован убеждением, что русская культура родилась и развивалась в Европе, а не в Азии, и потому всякое «изъятие», даже частичное, её из культурного европейского пространства есть насилие над духовной жизнью и историей, как России, так и Европы.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.14168

Аннотация: Предметом исследования является феномен формирования в культуре личности и в социокультурной среде символов успешной деятельности, или, иными словами, феномен социокультурного процесса символизации успеха. Объектом исследования является социальная коммуникация, в рамках которой и осуществляется исследуемый процесс. Автор подробно рассматривает такие аспекты проблемы как процессуальность феномена успеха, о чем свидетельствует изменчивость его философско-смыслового и повседневного содержания. Особое внимание уделяется постановке проблемы исследования на стыке феноменологии, герменевтики, семиологии и теории коммуникации. Что позволяет синтезировать авторскую культурологическую позицию в рассмотрении межпредметной проблематики. Методология исследования основана на синтезе философии и феноменологических наблюдений позитивистских дисциплин. Статья носит описательный характер постановки проблемы. Основным выводом проведенного исследования является утверждение возможности и актуальности исследования процессуальности символизации успеха как социокультурного феномена. Именно в постановке проблемы изучения символизации успеха в его имманентной процессуальности заключается новизна авторского научного подхода, диктующего развитие новых методик культурологического анализа феноменов социокультурной жизни.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66520

Аннотация: Предметом исследования является феномен формирования в культуре личности и в социокультурной среде символов успешной деятельности, или, иными словами, феномен социокультурного процесса символизации успеха. Объектом исследования является социальная коммуникация, в рамках которой и осуществляется исследуемый процесс. Автор подробно рассматривает такие аспекты проблемы как процессуальность феномена успеха, о чем свидетельствует изменчивость его философско-смыслового и повседневного содержания. Особое внимание уделяется постановке проблемы исследования на стыке феноменологии, герменевтики, семиологии и теории коммуникации. Что позволяет синтезировать авторскую культурологическую позицию в рассмотрении межпредметной проблематики. Методология исследования основана на синтезе философии и феноменологических наблюдений позитивистских дисциплин. Статья носит описательный характер постановки проблемы. Основным выводом проведенного исследования является утверждение возможности и актуальности исследования процессуальности символизации успеха как социокультурного феномена. Именно в постановке проблемы изучения символизации успеха в его имманентной процессуальности заключается новизна авторского научного подхода, диктующего развитие новых методик культурологического анализа феноменов социокультурной жизни.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.15096

Аннотация: Вопрос о метафизике, ее формах и актуальности для современной эпохи является одной из тем, активно обсуждаемых почти всеми направлениями философии. Отношение к метафизике является во многом ключевым для понимания не только философской герменевтики, аналитической философии или деконструкции, но и становления проблематики модернизма и постмодернизма в современной культуре. Постоянно возобновляемая в философии проблема преодоления метафизики рассматривается в статье в контексте психоаналитического подхода к исследованию различных фобий, позволяющего выявить глубинные основания проблемы философского страха перед метафизикой. Применение психоаналитического метода истолкования проблем философии обосновано выбором в качестве субъектов анализа философов как концептуальных персонажей, находящихся в определенном отношении к собственным текстам и своим предшественникам. Новизна исследования заключается, во-первых, в описании единого проблемного поля различных проектов преодоления метафизики в философской мысли, во-вторых, в выявлении философских оснований метафизической фобии, в-третьих - в использовании для этой цели психоаналитической методологии. Основные выводы данной статьи состоят в том, что с точки зрения выявления Эдипова комплекса преодоление метафизики базируется на страхе влияния по отношению к предшественнику, активное отрицание может быть истолковано как стремление «вытеснить» метафизическое содержание собственного мышления, а тенденция к повторению преодоления метафизики – как влечение к смерти. Психоаналитическое толкование преодоления метафизики не означает необходимости его «излечения», а переносит нас «по ту сторону» метафизики, в постметафизическое мышление как бесконечную работу над смыслами философии, где освобождение и удовлетворение приносит сам процесс.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66521

Аннотация: Вопрос о метафизике, ее формах и актуальности для современной эпохи является одной из тем, активно обсуждаемых почти всеми направлениями философии. Отношение к метафизике является во многом ключевым для понимания не только философской герменевтики, аналитической философии или деконструкции, но и становления проблематики модернизма и постмодернизма в современной культуре. Постоянно возобновляемая в философии проблема преодоления метафизики рассматривается в статье в контексте психоаналитического подхода к исследованию различных фобий, позволяющего выявить глубинные основания проблемы философского страха перед метафизикой. Применение психоаналитического метода истолкования проблем философии обосновано выбором в качестве субъектов анализа философов как концептуальных персонажей, находящихся в определенном отношении к собственным текстам и своим предшественникам. Новизна исследования заключается, во-первых, в описании единого проблемного поля различных проектов преодоления метафизики в философской мысли, во-вторых, в выявлении философских оснований метафизической фобии, в-третьих - в использовании для этой цели психоаналитической методологии. Основные выводы данной статьи состоят в том, что с точки зрения выявления Эдипова комплекса преодоление метафизики базируется на страхе влияния по отношению к предшественнику, активное отрицание может быть истолковано как стремление «вытеснить» метафизическое содержание собственного мышления, а тенденция к повторению преодоления метафизики – как влечение к смерти. Психоаналитическое толкование преодоления метафизики не означает необходимости его «излечения», а переносит нас «по ту сторону» метафизики, в постметафизическое мышление как бесконечную работу над смыслами философии, где освобождение и удовлетворение приносит сам процесс.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.11151

Аннотация: Автор рассматривает социально-философские взгляды М. К. Ганди через призму современной трактовки понятия «внутреннее достоинство человека». В статье уточняются антропологические взгляды индийского философа и его представления об индивидуальном развитии. Борьба Ганди за права лиц, имевших в традиционном индийском обществе низкий социальный статус, представлена как практическое выражение признания их достоинства со стороны мыслителя. Автор рассматривает сатьяграху как взаимно соотнесенное нравственное развитие двух вовлеченных в нее субъектов: сатьяграха (человека, практикующего сатьяграху) и его оппонента через практическое воплощение комплекса идей, связанных с понятием человеческого достоинства. На основании категориального анализа уточняется содержание ключевых понятий философии Ганди (достоинство человека, развитие, свобода, самоограничение, стойкость в страдании, чувство стыда, диалог) и исследуются связи между ними. Анализируя сатьяграху с помощью современных представлений о внутреннем достоинстве человека, сложившихся в западной мысли, автор предлагает рассматривать различные компоненты философии Ганди как подчиненные идее развития. В статье впервые в отечественной науке исследован механизм передачи импульса развития от сатьяграха к его оппоненту в результате их взаимодействия в ходе кампании сатьяграхи. Осознание и взращивание собственного достоинства, сопряженное с уважительным отношением к достоинству Другого, которое практикует сатьяграх, рассматривается как условие аналогичных изменений во внутренней жизни его оппонента и трансформации изначально конфликтной ситуации в диалог.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66522

Аннотация: Автор рассматривает социально-философские взгляды М. К. Ганди через призму современной трактовки понятия «внутреннее достоинство человека». В статье уточняются антропологические взгляды индийского философа и его представления об индивидуальном развитии. Борьба Ганди за права лиц, имевших в традиционном индийском обществе низкий социальный статус, представлена как практическое выражение признания их достоинства со стороны мыслителя. Автор рассматривает сатьяграху как взаимно соотнесенное нравственное развитие двух вовлеченных в нее субъектов: сатьяграха (человека, практикующего сатьяграху) и его оппонента через практическое воплощение комплекса идей, связанных с понятием человеческого достоинства. На основании категориального анализа уточняется содержание ключевых понятий философии Ганди (достоинство человека, развитие, свобода, самоограничение, стойкость в страдании, чувство стыда, диалог) и исследуются связи между ними. Анализируя сатьяграху с помощью современных представлений о внутреннем достоинстве человека, сложившихся в западной мысли, автор предлагает рассматривать различные компоненты философии Ганди как подчиненные идее развития. В статье впервые в отечественной науке исследован механизм передачи импульса развития от сатьяграха к его оппоненту в результате их взаимодействия в ходе кампании сатьяграхи. Осознание и взращивание собственного достоинства, сопряженное с уважительным отношением к достоинству Другого, которое практикует сатьяграх, рассматривается как условие аналогичных изменений во внутренней жизни его оппонента и трансформации изначально конфликтной ситуации в диалог.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.10925

Аннотация: Эта статья посвящена никогда понастоящему не исследовавшемуся предмету - эстетике Нитцше, из серьезных работ на которую достойна упоминания только одноименная книга Zeitler'а, которая, даже будучи опубликованной в 1900 году, не несет на себе следов живого автора, так как сам Нитцше за это время успел оставить вопросы области эстетики, перейдя к областям этики и метафизики, и сойти с ума, сам факт чего никто из писавших о нем не подвергал сомнению (самый сомневающийся был врач Ясперс, который, пусть, и оставляет безумие под вопросом, требующего основательного рассмотрения, но сам всеже сомневается в сторону его безумия); метод заимствуется у Нитцше - решение вопроса о соотнесении греческой мифологии к культуре в целом - nempe, выяснение функций богов (анализ внутри самой мифологии), изследования о греческом искусстве, которое сам Нитцше называл религиозным) в его связях с культом и под.; выводов два - 1) содержательный: методом Нитцше, насколько я его уловил и немного дополнил, я прихожу к доказанной правомочной замене основных начал искусства у Нитцше - сновидческого и опьнительного - на другие - на символическое и аффективное, выделенные мной; а вовторых идет вывод pro forma, тот, что, следуя одному методу, можно приходить к разным результатам (по сути, это значит только то, что у гуманитарных наук никогда еще не было хоть какого то точного метода, впротчем, насколько мои результаты разнятся от первых у Нитцше, сейчас не скажу даже я.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66523

Аннотация: Эта статья посвящена никогда понастоящему не исследовавшемуся предмету - эстетике Нитцше, из серьезных работ на которую достойна упоминания только одноименная книга Zeitler'а, которая, даже будучи опубликованной в 1900 году, не несет на себе следов живого автора, так как сам Нитцше за это время успел оставить вопросы области эстетики, перейдя к областям этики и метафизики, и сойти с ума, сам факт чего никто из писавших о нем не подвергал сомнению (самый сомневающийся был врач Ясперс, который, пусть, и оставляет безумие под вопросом, требующего основательного рассмотрения, но сам всеже сомневается в сторону его безумия); метод заимствуется у Нитцше - решение вопроса о соотнесении греческой мифологии к культуре в целом - nempe, выяснение функций богов (анализ внутри самой мифологии), изследования о греческом искусстве, которое сам Нитцше называл религиозным) в его связях с культом и под.; выводов два - 1) содержательный: методом Нитцше, насколько я его уловил и немного дополнил, я прихожу к доказанной правомочной замене основных начал искусства у Нитцше - сновидческого и опьнительного - на другие - на символическое и аффективное, выделенные мной; а вовторых идет вывод pro forma, тот, что, следуя одному методу, можно приходить к разным результатам (по сути, это значит только то, что у гуманитарных наук никогда еще не было хоть какого то точного метода, впротчем, насколько мои результаты разнятся от первых у Нитцше, сейчас не скажу даже я.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.14234

Аннотация: Предметом исследования в статье является философский анализ аксиодинамики общественного сознания постсоветской России. Осмысление процессов аксиодинамики общественного сознания постсоветской России представлено с учетом их феноменологических, ментальных оснований и социальных условий. Значимым аспектом выстраивания исследования является философский анализ «диффузии ценностей»: утрата старых, возникновение новых ценностей, искаженное восприятие вестернизированных ценностей и др. Предмет исследования конкретизируется в следующих разделах статьи: «Социальные условия аксиодинамики общественного сознания постсоветской России» и «Аксиологический кризис в контексте трансформации общественного сознания постсоветской России». Методология исследования определена компаративистским сочетанием аксиологического, социокультурного и социально-онтологического подходов. Осмысление содержательных и структурных процессов аксиодинамики общественного сознания постсоветской России проведено посредством сопряжения философской методологии исследования с категориальным аппаратом и методами социальной психологии, социальной когнитивистики. Научная новизна исследования состоит в выявлении ряда характеристик аксиодинамики общественного сознания постсоветской России: 1) Аксиологический кризис привел к феноменологическим, социо-гносеогенным и структурно-функциональным преобразованиям общественного сознания постсоветской России, во многом, имеющих кризисный характер; 2) Общественному сознанию имманентны все базовые аксиологические кризисы современной западной культуры, преломленные через специфику социокультурного пространства и хода социальных преобразований постсоветской России; 3) В структурно-функциональном плане в аксиологической матрице происходят четыре основных процесса: девальвация конструктивных традиционных ценностей; фиксация деструктивных ценностных ориентаций в силу их укорененности в ментально-бессознательных пластах; тяжелое усвоение конструктивных новых ценностей и быстрое включение деструктивных новых ценностей.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66524

Аннотация: Предметом исследования в статье является философский анализ аксиодинамики общественного сознания постсоветской России. Осмысление процессов аксиодинамики общественного сознания постсоветской России представлено с учетом их феноменологических, ментальных оснований и социальных условий. Значимым аспектом выстраивания исследования является философский анализ «диффузии ценностей»: утрата старых, возникновение новых ценностей, искаженное восприятие вестернизированных ценностей и др. Предмет исследования конкретизируется в следующих разделах статьи: «Социальные условия аксиодинамики общественного сознания постсоветской России» и «Аксиологический кризис в контексте трансформации общественного сознания постсоветской России». Методология исследования определена компаративистским сочетанием аксиологического, социокультурного и социально-онтологического подходов. Осмысление содержательных и структурных процессов аксиодинамики общественного сознания постсоветской России проведено посредством сопряжения философской методологии исследования с категориальным аппаратом и методами социальной психологии, социальной когнитивистики. Научная новизна исследования состоит в выявлении ряда характеристик аксиодинамики общественного сознания постсоветской России: 1) Аксиологический кризис привел к феноменологическим, социо-гносеогенным и структурно-функциональным преобразованиям общественного сознания постсоветской России, во многом, имеющих кризисный характер; 2) Общественному сознанию имманентны все базовые аксиологические кризисы современной западной культуры, преломленные через специфику социокультурного пространства и хода социальных преобразований постсоветской России; 3) В структурно-функциональном плане в аксиологической матрице происходят четыре основных процесса: девальвация конструктивных традиционных ценностей; фиксация деструктивных ценностных ориентаций в силу их укорененности в ментально-бессознательных пластах; тяжелое усвоение конструктивных новых ценностей и быстрое включение деструктивных новых ценностей.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.11302

Аннотация: С самого раннего периода развития кино как искусства, музыка и киноизображение были очень близки как в выразительно-смысловом, так и в формально-структурном отношениях. Однако с развитием эстетических приемов, используемых в киноискусстве, фильм уходил все дальше от формальных заимствований в поисках кинематографической специфики своего художественного языка. С появлением авторского кинематографа для теоретиков стала очевидной необходимость более глубокого проникновения в структуру авторского замысла. Данная статья посвящена исследованию более глубоких уровней взаимоотношений форм музыки и фильма. Для этого приводится анализ фильма «Осенняя соната» шведского режиссера Ингмара Бергмана с целью показать единство формы сонаты и кинопроизведения на онтологическом уровне. В статье использован метод сравнительного анализа элементов музыкальной формы и фильмического текста, а также применен герменевтический подход к пониманию и интерпретации художественного произведения. Впервые проведен анализ фильма Ингмара Бергмана "Осенняя соната" с целью выявления не только формальных соответствий фильма музыкальной структуре сонаты, но и для проникновения в более сложный авторский замысел режиссера. Через соотнесение и анализ структурно-семантических музыкальных и кинематографических компонентов художественного текста выявляется их онтологическая общность. Подход, примененный к анализу фильма Бергмана, может быть использован в анализе ряда других кинофильмов.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66525

Аннотация: С самого раннего периода развития кино как искусства, музыка и киноизображение были очень близки как в выразительно-смысловом, так и в формально-структурном отношениях. Однако с развитием эстетических приемов, используемых в киноискусстве, фильм уходил все дальше от формальных заимствований в поисках кинематографической специфики своего художественного языка. С появлением авторского кинематографа для теоретиков стала очевидной необходимость более глубокого проникновения в структуру авторского замысла. Данная статья посвящена исследованию более глубоких уровней взаимоотношений форм музыки и фильма. Для этого приводится анализ фильма «Осенняя соната» шведского режиссера Ингмара Бергмана с целью показать единство формы сонаты и кинопроизведения на онтологическом уровне. В статье использован метод сравнительного анализа элементов музыкальной формы и фильмического текста, а также применен герменевтический подход к пониманию и интерпретации художественного произведения. Впервые проведен анализ фильма Ингмара Бергмана "Осенняя соната" с целью выявления не только формальных соответствий фильма музыкальной структуре сонаты, но и для проникновения в более сложный авторский замысел режиссера. Через соотнесение и анализ структурно-семантических музыкальных и кинематографических компонентов художественного текста выявляется их онтологическая общность. Подход, примененный к анализу фильма Бергмана, может быть использован в анализе ряда других кинофильмов.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.11029

Аннотация: Настоящая статья представляет собой попытку философского осмысления некоторых аспектов становления нанотехнологий - молодой и интенсивно развивающейся области научного знания. Рассмотрена в деталях вошедшая в историю лекция Р.Фейнмана 1959 г., которую принято считать началом развития нанонауки. Внимание уделено особенностям личности Р. Фейнмана, возможным ассоциативным связям в развитии научной мысли известного ученого, вероятное отражение которых обнаружено в фактическом и личном опыте мыслителя. Проанализированы некоторые исторические события предшествовавшие этому моменту истории, а также обрисован в общем культурный, социальный и политический дух времени 50-х годов, ставших плодородной почвой для развития нанотехнологий. Предпринята попытка выявить внутреннюю логику в развитии взрывного интереса к наноразмерной области. Для осуществления данного исследования был привлечен исторический метод, включивший анализ и сопоставление различных документально описанных событий прошлого. Методология проведенной работы, в частности подход к интерпретации исторических фактов тесно связан с философско-методологической концепцией, учитывающей выделение "внешней" и "внутренней" истории науки, для обобщенной рациональной реконструкции процесса роста и развития научного знания. Вопрос выявления причин бурного экспоненциального роста научного интереса к наноразмерным объектам и явлениям, технологиям, реализуемых на уровне нанометровой шкалы, без сомнения, представляет интерес для философии и истории науки с самого момента своего проявления в явном виде для научного сообщества. Тем не менее, философскому осмыслению истории становления нанотехнологии в связи с имманентной логикой научного познания и в связи с социально-исторической и культурно-исторической обусловленностью вектора развития научного знания до сих пор уделялось недостаточное внимание.

DOI: 10.7256/2454-0757.2015.5.66526

Аннотация: Настоящая статья представляет собой попытку философского осмысления некоторых аспектов становления нанотехнологий - молодой и интенсивно развивающейся области научного знания. Рассмотрена в деталях вошедшая в историю лекция Р.Фейнмана 1959 г., которую принято считать началом развития нанонауки. Внимание уделено особенностям личности Р. Фейнмана, возможным ассоциативным связям в развитии научной мысли известного ученого, вероятное отражение которых обнаружено в фактическом и личном опыте мыслителя. Проанализированы некоторые исторические события предшествовавшие этому моменту истории, а также обрисован в общем культурный, социальный и политический дух времени 50-х годов, ставших плодородной почвой для развития нанотехнологий. Предпринята попытка выявить внутреннюю логику в развитии взрывного интереса к наноразмерной области. Для осуществления данного исследования был привлечен исторический метод, включивший анализ и сопоставление различных документально описанных событий прошлого. Методология проведенной работы, в частности подход к интерпретации исторических фактов тесно связан с философско-методологической концепцией, учитывающей выделение "внешней" и "внутренней" истории науки, для обобщенной рациональной реконструкции процесса роста и развития научного знания. Вопрос выявления причин бурного экспоненциального роста научного интереса к наноразмерным объектам и явлениям, технологиям, реализуемых на уровне нанометровой шкалы, без сомнения, представляет интерес для философии и истории науки с самого момента своего проявления в явном виде для научного сообщества. Тем не менее, философскому осмыслению истории становления нанотехнологии в связи с имманентной логикой научного познания и в связи с социально-исторической и культурно-исторической обусловленностью вектора развития научного знания до сих пор уделялось недостаточное внимание.