DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.11402

Аннотация: Статья посвящена философскому творчеству Теодора Адорно. В 2011 году на русском языке вышла работа «франкфуртца» «Жаргон подлинности. О немецкой идеологии». В связи с тем, что эта книга была опубликована впервые на немецком языке полвека назад, автор статьи пытается раскрыть суть «грустной науки» Т. Адорно. По своему содержанию данное сочинение примыкает к солидной философской традиции, которая обозначена как «критика идеологии». Адорно показывает, что идеология существует в таких формах, которые навязываются массам и интеллигенции в виде общепринятого жаргона. Эти формы распространились на педагогику, народные университеты и молодежные союзы. Идеологический жаргон стандартизирован. Но он является языком, отмеченным избранностью. Люди склонны примыкать не к смыслу, а к причастности к тем или иным интеллектуальным формам. В статье использованы различные методы. Прежде всего, исторический, который помогает восстановить творчество Т. Адорно в его относительно целостности. Вместе с тем автор прибегает к феноменологическому методу, позволяющему раскрыть глубинное философское ядро сочинений Адорно. Герменевтический метод позволил провести анализ данной специфической формы идеологии, которая обнаруживает себя в скрытых формах. Новизна статьи – в характеристике творчества Адорно именно как «грустной науки». Критика устоявшихся форм социального общения предполагает обнажение пустотности такого коллективного общения. Автор показывает, что жаргон имеет динамичный языковой характер. Он зарекомендовал себя как часть негативного духа времени, выполняя общественно полезную работу.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.64162

Аннотация: Статья посвящена философскому творчеству Теодора Адорно. В 2011 году на русском языке вышла работа «франкфуртца» «Жаргон подлинности. О немецкой идеологии». В связи с тем, что эта книга была опубликована впервые на немецком языке полвека назад, автор статьи пытается раскрыть суть «грустной науки» Т. Адорно. По своему содержанию данное сочинение примыкает к солидной философской традиции, которая обозначена как «критика идеологии». Адорно показывает, что идеология существует в таких формах, которые навязываются массам и интеллигенции в виде общепринятого жаргона. Эти формы распространились на педагогику, народные университеты и молодежные союзы. Идеологический жаргон стандартизирован. Но он является языком, отмеченным избранностью. Люди склонны примыкать не к смыслу, а к причастности к тем или иным интеллектуальным формам. В статье использованы различные методы. Прежде всего, исторический, который помогает восстановить творчество Т. Адорно в его относительно целостности. Вместе с тем автор прибегает к феноменологическому методу, позволяющему раскрыть глубинное философское ядро сочинений Адорно. Герменевтический метод позволил провести анализ данной специфической формы идеологии, которая обнаруживает себя в скрытых формах. Новизна статьи – в характеристике творчества Адорно именно как «грустной науки». Критика устоявшихся форм социального общения предполагает обнажение пустотности такого коллективного общения. Автор показывает, что жаргон имеет динамичный языковой характер. Он зарекомендовал себя как часть негативного духа времени, выполняя общественно полезную работу.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.9638

Аннотация: В статье предлагается новая реконструкция и версия становления античного мышления. Новизна состоит в том, что автор старается показать, что с самого начала мышление включало в себя методологическую и феноменологическую установки, хотя последние, конечно, не осознавались специфически, поскольку соответствующие философские дисциплины сложились только в культуре Нового времени. Кроме того, автор предлагает посмотреть на работу Аристотеля, создавшего правила и категории мышления, как на построение своего рода интеллектуальной технологии, а также первую попытку спроектировать институт мышления. Обоснование этих новых представлений об античном мышлении осуществляется в рамках генезиса становления античной философии, а также реконструкции взглядов Парменида, Платона и Аристотеля. При этом автор показывает, что представление о мышлении, сформулированное Парменидом, представляло собой образ интеллектуального пути и обсуждение критериев его правильности. Дальше Платон и Аристотель обсуждают, как реализовать этот замысел и передать другим найденное решение (метод). Решение этих задач и выливается в построение античной концепции мышления.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.64163

Аннотация: В статье предлагается новая реконструкция и версия становления античного мышления. Новизна состоит в том, что автор старается показать, что с самого начала мышление включало в себя методологическую и феноменологическую установки, хотя последние, конечно, не осознавались специфически, поскольку соответствующие философские дисциплины сложились только в культуре Нового времени. Кроме того, автор предлагает посмотреть на работу Аристотеля, создавшего правила и категории мышления, как на построение своего рода интеллектуальной технологии, а также первую попытку спроектировать институт мышления. Обоснование этих новых представлений об античном мышлении осуществляется в рамках генезиса становления античной философии, а также реконструкции взглядов Парменида, Платона и Аристотеля. При этом автор показывает, что представление о мышлении, сформулированное Парменидом, представляло собой образ интеллектуального пути и обсуждение критериев его правильности. Дальше Платон и Аристотель обсуждают, как реализовать этот замысел и передать другим найденное решение (метод). Решение этих задач и выливается в построение античной концепции мышления.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.10903

Аннотация: Статья, посвященная проблеме телесности в философии Рене Декарта, последовательно рассматривает возникновение практики картографического описания телесности, впервые столь полновесно использованной именно Декартом, а во второй половине XX веке, развитой Жилем Делезом, Жан-Люком Нанси и рядом других философов. Целью настоящей работы является выявление узловых моментов функционирования тела в картезианстве, некоторых схематизмов телесного поля, буквальности его машинерии («тело-машина» Декарта). При этом автор отходит от привычного дуалистического прочтения проблемы телесности в картезианской философии. Статья обращается к метафорической структуре текстов Декарта, делая акцент на анализе ряда риторических и стилистических фигур, во многом определяющих мысль Декарта. Работа переосмысливает отношения внутреннего и внешнего, показывая, что внутреннее у Декарта никогда не сводится лишь к внутреннему пространству тела, замкнутого на себе, но всегда уже открыто, обращено к внешнему и определяет саму выставленность субъекта во вне, в пространство экзистенции. Кроме того, автор показывает, что тело функционирует в картезианстве исключительно в качестве объекта потери, и, отсюда, собственно эта радикализация тела: нет объекта существенней, нежели тот, который утрачен. Картезианское тело всегда функционально и органически избыточно, но именно эта избыточность обнаруживает, в конечном итоге, его радикальную пустоту. Этот телесный дискурс, где мысль о теле с неизбежностью касается «стойкой чужеродности» самого тела, автор статьи определяет в качестве «картезианской купюры».

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.64164

Аннотация: Статья, посвященная проблеме телесности в философии Рене Декарта, последовательно рассматривает возникновение практики картографического описания телесности, впервые столь полновесно использованной именно Декартом, а во второй половине XX веке, развитой Жилем Делезом, Жан-Люком Нанси и рядом других философов. Целью настоящей работы является выявление узловых моментов функционирования тела в картезианстве, некоторых схематизмов телесного поля, буквальности его машинерии («тело-машина» Декарта). При этом автор отходит от привычного дуалистического прочтения проблемы телесности в картезианской философии. Статья обращается к метафорической структуре текстов Декарта, делая акцент на анализе ряда риторических и стилистических фигур, во многом определяющих мысль Декарта. Работа переосмысливает отношения внутреннего и внешнего, показывая, что внутреннее у Декарта никогда не сводится лишь к внутреннему пространству тела, замкнутого на себе, но всегда уже открыто, обращено к внешнему и определяет саму выставленность субъекта во вне, в пространство экзистенции. Кроме того, автор показывает, что тело функционирует в картезианстве исключительно в качестве объекта потери, и, отсюда, собственно эта радикализация тела: нет объекта существенней, нежели тот, который утрачен. Картезианское тело всегда функционально и органически избыточно, но именно эта избыточность обнаруживает, в конечном итоге, его радикальную пустоту. Этот телесный дискурс, где мысль о теле с неизбежностью касается «стойкой чужеродности» самого тела, автор статьи определяет в качестве «картезианской купюры».

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.10713

Аннотация: Рассматриваются эпистемологические и онтологические аспекты проблемы биологической каузальности, парадигмально берущей начало в широком конвергентном понимании природы информации и взаимодействия живых объектов. В проблеме, связанной с адаптацией информации к ее носителю выделена задача когнитивных дифференциаций, касающихся стратегий восприятия и представления информации. Рассмотрена специфика информационных воздействий на уровне формирования каузальных связей между источником и приемником, в связи с материально не объективируемой природой носителей, и процессом восприятия сообщений. Обобщение результатов исследования биогенеза системы "паразит - хозяин" проведено на примере, где в качестве паразитов рассматривались бактериальные наноформы, а в качестве хозяина - эпителиальная ткань рыб. На базе использования методологических подходов построения нано-био-инфо-когно-технологий рассмотрен ряд общих вопросов детерминизма и частных вопросов формирования следственно-причинных отношений. Предлагаемое переосмысление категориального аппарата явилось основой для выявления специфики коммуникационной каузальности. Сделана попытка сопоставления причинно-следственных закономерностей в материальном мире с их информационным эквивалентом. С помощью авторской трехуровневой модели информационных воздействий выявлены особенности биогенеза в системе «паразит — хозяин». Двусторонность действия каузальных связей рассмотрена в качестве важного условия обеспечения устойчивости генеза биологического объекта.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.64165

Аннотация: Рассматриваются эпистемологические и онтологические аспекты проблемы биологической каузальности, парадигмально берущей начало в широком конвергентном понимании природы информации и взаимодействия живых объектов. В проблеме, связанной с адаптацией информации к ее носителю выделена задача когнитивных дифференциаций, касающихся стратегий восприятия и представления информации. Рассмотрена специфика информационных воздействий на уровне формирования каузальных связей между источником и приемником, в связи с материально не объективируемой природой носителей, и процессом восприятия сообщений. Обобщение результатов исследования биогенеза системы "паразит - хозяин" проведено на примере, где в качестве паразитов рассматривались бактериальные наноформы, а в качестве хозяина - эпителиальная ткань рыб. На базе использования методологических подходов построения нано-био-инфо-когно-технологий рассмотрен ряд общих вопросов детерминизма и частных вопросов формирования следственно-причинных отношений. Предлагаемое переосмысление категориального аппарата явилось основой для выявления специфики коммуникационной каузальности. Сделана попытка сопоставления причинно-следственных закономерностей в материальном мире с их информационным эквивалентом. С помощью авторской трехуровневой модели информационных воздействий выявлены особенности биогенеза в системе «паразит — хозяин». Двусторонность действия каузальных связей рассмотрена в качестве важного условия обеспечения устойчивости генеза биологического объекта.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.11154

Аннотация: В статье исследуются основные идеи «Теории справедливости» Джона Ролза, наиболее известного современного философа в области проблемы справедливости, исследуются принципы распределительной справедливости. Также коротко исследуются основные идеи и выводы, к которым пришел Ролз в своей более поздней концепции, которая получила название «Политический либерализм». Автор рассматривает взгляды Ролза как отражение реалий современного общества и пытается выявить в концепции Ролза идеи, которые могут быть использованы при реализации справедливости в условиях современного общества. Автор исследует проблему справедливости под углом зрения единства всех сфер общественной жизни, причинных и функциональных связей, исследует под углом зрения взаимосвязи потребностей, интересов и ценностей. Концепция Ролза рассматривается как договорная теория. Теоретическим основанием концепции справедливости Ролза является деонтологический либерализм. Концепция Ролза имеет свои достоинства, например, меры, предложенные им на достижение общественного согласия, но и недостатки. Автор не наблюдает в исследовании Ролза взаимосвязи и взаимообусловленности должного и блага, потребностей, интересов и ценностей, взаимосвязи основных сфер общественной жизни, экономических и идеологических отношений.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.64166

Аннотация: В статье исследуются основные идеи «Теории справедливости» Джона Ролза, наиболее известного современного философа в области проблемы справедливости, исследуются принципы распределительной справедливости. Также коротко исследуются основные идеи и выводы, к которым пришел Ролз в своей более поздней концепции, которая получила название «Политический либерализм». Автор рассматривает взгляды Ролза как отражение реалий современного общества и пытается выявить в концепции Ролза идеи, которые могут быть использованы при реализации справедливости в условиях современного общества. Автор исследует проблему справедливости под углом зрения единства всех сфер общественной жизни, причинных и функциональных связей, исследует под углом зрения взаимосвязи потребностей, интересов и ценностей. Концепция Ролза рассматривается как договорная теория. Теоретическим основанием концепции справедливости Ролза является деонтологический либерализм. Концепция Ролза имеет свои достоинства, например, меры, предложенные им на достижение общественного согласия, но и недостатки. Автор не наблюдает в исследовании Ролза взаимосвязи и взаимообусловленности должного и блага, потребностей, интересов и ценностей, взаимосвязи основных сфер общественной жизни, экономических и идеологических отношений.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.10745

Аннотация: В статье в контексте выдвинутой автором концепции псевдоморфного развития России рассматривается вопрос о взаимодействии и взаимовлиянии властных, технологических матриц, принесенных варягами в населенные славянами и угро-финнами земли во второй половине IX в., и местных, автохтонных практик. Ставится вопрос о роли норманнов (варягов) в становлении и формировании русского государства в тех формах, в которых оно сложилось после утверждения Рюрика в Новгороде и захвата Киева его преемником Олегом. Исследуется вопрос о соотношении аллохтонного и автохтонного в формировании древнерусской государственности, в частности, взаимоотношении великих и племенных князей, а также веча и новой, европоморфной княжеской власти. Автор ставит вопрос о том, в какой мере процессы, связанные с пришествием норманнов (варягов) могут рассматриваться как псевдоморфоза и в какой мере они стали предпосылкой и условием христианизации Руси, которая, что несомненно для автора, была типичным псевдоморфным процессом. Развиваемая в работе концепция псевдоморфности исторического развития России отталкивается от известной теоретизации О.Шпенглера, существенно переосмысленной автором, рассматривающим псевдоморфозу не только как этап или форму развития, в частности, развития России, но и как определенный тип развития. Что касается рассмотрения конкретных исторических сюжетов, то здесь исследователь опирается на широкий круг исторических работ, принадлежащих как классикам отечественной исторической мысли (К.Д.Кавелин, В.О.Ключевский, С.Ф.Платонов, С.М.Соловьев), так и на работы советских и российских ученых (В.Б.Кобрин, А.П.Новосельцев, В.В.Пузанов, Б.А.Рыбаков, М.Б.Свердлов, А.П.Толочко, Ф.Б.Успенский, И.Я.Фроянов, А.Л.Юрганов, В.Л.Янин и др.). В частности, большое значения для понимания и интерпретация реалий IX–X вв. имеет анализ соотношения факторов призвания и завоевания в варяжской эпопее и установление динамической связи между ними. В целом же матрица «от призвания – к завоеванию» представляется автору адекватным инструментом интерпретации, разумеется, с учетом множества разного рода нюансов. Автор приходит к выводу, что норманны не принесли с собой некой новой оболочки, в которую после их пришествия была бы заключена прежняя жизнь славянских и угро-финских племен и в которой она обречена была развиваться далее. В этом смысле мы не можем заключить, что «норманизация» Руси стала псевдоморфозой того типа, который был характерен, например, для эпохи Петра I. Пришествие варяжских князей и дружин стало, скорее, ферментом, который стимулировал развитие будущей Руси в определенном направлении. Хотя некоторые моменты псевдоморфного развития прослеживаются уже на этом этапе. Ограниченная, но несомненная норманизация стала предпосылкой создания и оформления того типа власти, при которой только и могло быть востребовано христианство не как местный культ, а как государственная религия. Иными словами, без появления варягов и стимулирования определенных процессов во власти не могло быть осуществлено принятие Русью христианства уже в конце X в.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.64167

Аннотация: В статье в контексте выдвинутой автором концепции псевдоморфного развития России рассматривается вопрос о взаимодействии и взаимовлиянии властных, технологических матриц, принесенных варягами в населенные славянами и угро-финнами земли во второй половине IX в., и местных, автохтонных практик. Ставится вопрос о роли норманнов (варягов) в становлении и формировании русского государства в тех формах, в которых оно сложилось после утверждения Рюрика в Новгороде и захвата Киева его преемником Олегом. Исследуется вопрос о соотношении аллохтонного и автохтонного в формировании древнерусской государственности, в частности, взаимоотношении великих и племенных князей, а также веча и новой, европоморфной княжеской власти. Автор ставит вопрос о том, в какой мере процессы, связанные с пришествием норманнов (варягов) могут рассматриваться как псевдоморфоза и в какой мере они стали предпосылкой и условием христианизации Руси, которая, что несомненно для автора, была типичным псевдоморфным процессом. Развиваемая в работе концепция псевдоморфности исторического развития России отталкивается от известной теоретизации О.Шпенглера, существенно переосмысленной автором, рассматривающим псевдоморфозу не только как этап или форму развития, в частности, развития России, но и как определенный тип развития. Что касается рассмотрения конкретных исторических сюжетов, то здесь исследователь опирается на широкий круг исторических работ, принадлежащих как классикам отечественной исторической мысли (К.Д.Кавелин, В.О.Ключевский, С.Ф.Платонов, С.М.Соловьев), так и на работы советских и российских ученых (В.Б.Кобрин, А.П.Новосельцев, В.В.Пузанов, Б.А.Рыбаков, М.Б.Свердлов, А.П.Толочко, Ф.Б.Успенский, И.Я.Фроянов, А.Л.Юрганов, В.Л.Янин и др.). В частности, большое значения для понимания и интерпретация реалий IX–X вв. имеет анализ соотношения факторов призвания и завоевания в варяжской эпопее и установление динамической связи между ними. В целом же матрица «от призвания – к завоеванию» представляется автору адекватным инструментом интерпретации, разумеется, с учетом множества разного рода нюансов. Автор приходит к выводу, что норманны не принесли с собой некой новой оболочки, в которую после их пришествия была бы заключена прежняя жизнь славянских и угро-финских племен и в которой она обречена была развиваться далее. В этом смысле мы не можем заключить, что «норманизация» Руси стала псевдоморфозой того типа, который был характерен, например, для эпохи Петра I. Пришествие варяжских князей и дружин стало, скорее, ферментом, который стимулировал развитие будущей Руси в определенном направлении. Хотя некоторые моменты псевдоморфного развития прослеживаются уже на этом этапе. Ограниченная, но несомненная норманизация стала предпосылкой создания и оформления того типа власти, при которой только и могло быть востребовано христианство не как местный культ, а как государственная религия. Иными словами, без появления варягов и стимулирования определенных процессов во власти не могло быть осуществлено принятие Русью христианства уже в конце X в.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.10790

Аннотация: Общество становится объектом исследований в различных социально-гуманитарных сферах, обозначающих тот или иной аспект общественного развития. Между тем в науке рассматриваются различные типы обществ, определяются их особенности, выявляются закономерности. В предлагаемой статье акцент делается на выяснении культурной природы общества, проблемах социокультурной детерминации общественного развития. На вопрос в заглавии статьи "Если общество, то какое?" предлагается следующий ответ - такое общество, которое не замыкается только в сложном мире социальных значений, а является культурно подготовленным Системный подход к исследованию социокультурных феноменов, явлений и процессов позволяет проследить взаимосвязь развития общества и культуры Рассматриваются различные типы обществ и общественного развития сквозь призму "социальности" и социокультурной динамики, при этом упор делается на том, что социальная детерминация не может оставаться преимущественным направлением развития обществ; главная линия в их развитии должна быть связана с процессами культурной динамики. Основной вывод сводится к тому, что современная реальность формирует культурно подготовленный тип общества и такой тип, который формируется в процессе обмена культурными значениями и кодами между поколениями носителей культуры

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.64168

Аннотация: Общество становится объектом исследований в различных социально-гуманитарных сферах, обозначающих тот или иной аспект общественного развития. Между тем в науке рассматриваются различные типы обществ, определяются их особенности, выявляются закономерности. В предлагаемой статье акцент делается на выяснении культурной природы общества, проблемах социокультурной детерминации общественного развития. На вопрос в заглавии статьи "Если общество, то какое?" предлагается следующий ответ - такое общество, которое не замыкается только в сложном мире социальных значений, а является культурно подготовленным Системный подход к исследованию социокультурных феноменов, явлений и процессов позволяет проследить взаимосвязь развития общества и культуры Рассматриваются различные типы обществ и общественного развития сквозь призму "социальности" и социокультурной динамики, при этом упор делается на том, что социальная детерминация не может оставаться преимущественным направлением развития обществ; главная линия в их развитии должна быть связана с процессами культурной динамики. Основной вывод сводится к тому, что современная реальность формирует культурно подготовленный тип общества и такой тип, который формируется в процессе обмена культурными значениями и кодами между поколениями носителей культуры

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.11618

Аннотация: В статье рассматриваются и сопоставляются концепции исторического опыта Ф. Анкерсмита и Г. Г. Гадамера. Интерес к феномену исторического опыта, наряду с нарративным поворотом, является одной из отличительных черт современной постметафизической философии истории. Особое внимание в статье уделяется проблеме соотношения исторического опыта и исторического нарратива. Концепции Гадамера и Анкерсмита рассматриваются как альтернативные и конкурирующие стратегии в области постметафизической философии истории. Водоразделом между этими концепциями выступает трактовка соотношения исторического опыта и языка историописания. В ходе исследования использовались герменевтическая методология, исторический и сравнительно-исторический методы, проблемно-тематический способ анализа и изложения материала. Гадамер делает акцент на позитивной роли традиции и языка, которые выступают в качестве онтологических условий исторического опыта. Под историческим опытом у Гадамера понимается опыт обращения к преданию и его интерпретация. В концепции Анкерсмита акцент делается на негативной роли языка. Возможность аутентичного исторического опыта Анкерсмит связывает с перспективой освобождения из «тюрьмы языка». Язык историописания, с одной стороны, есть то, что неизбежно искажает аутентичный (доязыковой) исторический опыт, с другой стороны, он является единственно возможной формой его выражения.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.64169

Аннотация: В статье рассматриваются и сопоставляются концепции исторического опыта Ф. Анкерсмита и Г. Г. Гадамера. Интерес к феномену исторического опыта, наряду с нарративным поворотом, является одной из отличительных черт современной постметафизической философии истории. Особое внимание в статье уделяется проблеме соотношения исторического опыта и исторического нарратива. Концепции Гадамера и Анкерсмита рассматриваются как альтернативные и конкурирующие стратегии в области постметафизической философии истории. Водоразделом между этими концепциями выступает трактовка соотношения исторического опыта и языка историописания. В ходе исследования использовались герменевтическая методология, исторический и сравнительно-исторический методы, проблемно-тематический способ анализа и изложения материала. Гадамер делает акцент на позитивной роли традиции и языка, которые выступают в качестве онтологических условий исторического опыта. Под историческим опытом у Гадамера понимается опыт обращения к преданию и его интерпретация. В концепции Анкерсмита акцент делается на негативной роли языка. Возможность аутентичного исторического опыта Анкерсмит связывает с перспективой освобождения из «тюрьмы языка». Язык историописания, с одной стороны, есть то, что неизбежно искажает аутентичный (доязыковой) исторический опыт, с другой стороны, он является единственно возможной формой его выражения.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.11534

Аннотация: Предметом, рассматриваемым в статье, являются адвайта-веданта и кашмирский шиваизм — две основные монистические системы индийской философии (соответственно представленные взглядами и трудами Шанкары и Абхинавагупты как наиболее ярких своих предситавителей), в которых философский и религиозно-мистический монизм играет парадигмальную роль. Предлагаемое в статье сравнение двух парадигм монизма – адвайты (недвойственности) Шанкары и пара-адвайты (высшей недвойственности) Абхинавагупты – на примере сопоставляемых представлений об Абсолюте позволяет представить малоизученную философию кашмирского шиваизма в компаративном соотнесении с самой известной и наиболее изученной системой индийской мысли. Сравнение проводится на материале санскритских первоисточников обеих монистических систем, включая позиции и аргументацию двух великих монистов и обращение к их собственным высказываниям. В частности, рассматриваются представления Шанкары и Абхинавагупты об Абсолюте как центральном концепте их философских доктрин, представленном в двух различных монистических парадигмах соответственно как «статический» и бездеятельный Абсолют (Брахман) адвайты и «динамический» креативный Абсолют (Ануттара, Шива) пара-адвайты. Тема, поднятая в статье, достаточно перспективна и актуальна для отечественной философской индологии в частности и истории философии в целом, поскольку отчасти восполняет досадный пробел – отсутствие работ по философии кашмирского шиваизма как наиболее изучаемого в настоящее время в зарубежной индологии направления индийской мысли. Интерес к этому еще сравнительно недавно «не замечаемому» исследователями направлению в странах Запада способствовал росту внимания к его академическому изучению и в самой Индии. Между тем, в России литература по кашмирскому шиваизму в основном переводная (с английского) и до сих пор, за исключением диссертации Н. В. Исаевой, отсутствуют диссертационные исследования по данной теме на русском языке. Немногочисленные публикации в виде статей и фрагментарных переводов отдельных первоисточников с санскрита также пока недостаточно восполняют этот пробел. Автор статьи обращается к санскритским первоисточникам, в большинстве своем остающимся все еще непереведенными на русский язык, а также к работам западных и индийских исследователей, вводит в русскоязычный научный оборот новые концепты, санскритские термины и другую информацию, актуальную не только для историков философии, но и для культурологов, религиоведов, индологов и междисциплинарных исследований.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.64170

Аннотация: Предметом, рассматриваемым в статье, являются адвайта-веданта и кашмирский шиваизм — две основные монистические системы индийской философии (соответственно представленные взглядами и трудами Шанкары и Абхинавагупты как наиболее ярких своих предситавителей), в которых философский и религиозно-мистический монизм играет парадигмальную роль. Предлагаемое в статье сравнение двух парадигм монизма – адвайты (недвойственности) Шанкары и пара-адвайты (высшей недвойственности) Абхинавагупты – на примере сопоставляемых представлений об Абсолюте позволяет представить малоизученную философию кашмирского шиваизма в компаративном соотнесении с самой известной и наиболее изученной системой индийской мысли. Сравнение проводится на материале санскритских первоисточников обеих монистических систем, включая позиции и аргументацию двух великих монистов и обращение к их собственным высказываниям. В частности, рассматриваются представления Шанкары и Абхинавагупты об Абсолюте как центральном концепте их философских доктрин, представленном в двух различных монистических парадигмах соответственно как «статический» и бездеятельный Абсолют (Брахман) адвайты и «динамический» креативный Абсолют (Ануттара, Шива) пара-адвайты. Тема, поднятая в статье, достаточно перспективна и актуальна для отечественной философской индологии в частности и истории философии в целом, поскольку отчасти восполняет досадный пробел – отсутствие работ по философии кашмирского шиваизма как наиболее изучаемого в настоящее время в зарубежной индологии направления индийской мысли. Интерес к этому еще сравнительно недавно «не замечаемому» исследователями направлению в странах Запада способствовал росту внимания к его академическому изучению и в самой Индии. Между тем, в России литература по кашмирскому шиваизму в основном переводная (с английского) и до сих пор, за исключением диссертации Н. В. Исаевой, отсутствуют диссертационные исследования по данной теме на русском языке. Немногочисленные публикации в виде статей и фрагментарных переводов отдельных первоисточников с санскрита также пока недостаточно восполняют этот пробел. Автор статьи обращается к санскритским первоисточникам, в большинстве своем остающимся все еще непереведенными на русский язык, а также к работам западных и индийских исследователей, вводит в русскоязычный научный оборот новые концепты, санскритские термины и другую информацию, актуальную не только для историков философии, но и для культурологов, религиоведов, индологов и междисциплинарных исследований.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.10689

Аннотация: Реконструкция антропоценоза средствами народной культуры с тем, чтобы установить роль двух видов примордиального знания: локусного и маршрутного. Особое значение придано феномену наименования. Оказывается, он лежит в основе как архаического мышления, так и современного научного. Частным случаем наречения имён является молчание. Именно оно в гораздо большей мере характеризует народную культуру, чем её устные тексты. Молчание сопряжено с особым типом примордиального знания, которое, собственно, и структурирует антропоценоз. В качестве методологии исследования применена герменевтическая процедура, состоящая из экспозиции (фиксация-описание), понимания и толкования и, наконец, объяснения, которое в нашем случае сведено к уточнённому определению антропоценоза. Современная гуманитарная теория привычно обращена к анализу к анализу макрообщности типа государства, цивилизаций и т.д. Гуманитария проходит мимо интимного мира человека, который, в нашем случае, стал центром герменевтического анализа. Наш вывод неожиданен: структура архаического знания оказалась идентичной современной организации науки.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.64171

Аннотация: Реконструкция антропоценоза средствами народной культуры с тем, чтобы установить роль двух видов примордиального знания: локусного и маршрутного. Особое значение придано феномену наименования. Оказывается, он лежит в основе как архаического мышления, так и современного научного. Частным случаем наречения имён является молчание. Именно оно в гораздо большей мере характеризует народную культуру, чем её устные тексты. Молчание сопряжено с особым типом примордиального знания, которое, собственно, и структурирует антропоценоз. В качестве методологии исследования применена герменевтическая процедура, состоящая из экспозиции (фиксация-описание), понимания и толкования и, наконец, объяснения, которое в нашем случае сведено к уточнённому определению антропоценоза. Современная гуманитарная теория привычно обращена к анализу к анализу макрообщности типа государства, цивилизаций и т.д. Гуманитария проходит мимо интимного мира человека, который, в нашем случае, стал центром герменевтического анализа. Наш вывод неожиданен: структура архаического знания оказалась идентичной современной организации науки.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.10620

Аннотация: В статье исследуется вопрос: можно ли и в каком смысле говорить о логике мифологического мышления? Показывается необоснованность применения к мифологии существующего понятия логики, сформулированного на базе логики Аристотеля, прослеживается эволюция взглядов на логику мифологического мышления, выявляются наиболее перспективные в данном отношении точки зрения. Характеризуются особенности содержательных единиц, которые функционировали в сознании архаических людей. Обнаруживается, что эти особенности обусловлены специфическими формами и правилами мышления с этими единицами. К предмету исследования применяется эволюционный подход, методы сравнения, сопоставления и противопоставления различных форм и проявлений этого предмета, метод обобщения и новой типизации его видов. Установлено, что мышление подчинялось некоторым своеобразным принципам, управлялось рядом специфических парадигм. Вследствие этого мифологическое мышление представляет собой особый тип мыслительной деятельности, оперирующий значительным набором уникальных методов и приёмов. Под влиянием этих факторов процесс мифотворчества оказывался достаточно детерминированным, телеологичным, результативным, психологически и эстетически эффективным.

DOI: 10.7256/2454-0757.2014.3.64172

Аннотация: В статье исследуется вопрос: можно ли и в каком смысле говорить о логике мифологического мышления? Показывается необоснованность применения к мифологии существующего понятия логики, сформулированного на базе логики Аристотеля, прослеживается эволюция взглядов на логику мифологического мышления, выявляются наиболее перспективные в данном отношении точки зрения. Характеризуются особенности содержательных единиц, которые функционировали в сознании архаических людей. Обнаруживается, что эти особенности обусловлены специфическими формами и правилами мышления с этими единицами. К предмету исследования применяется эволюционный подход, методы сравнения, сопоставления и противопоставления различных форм и проявлений этого предмета, метод обобщения и новой типизации его видов. Установлено, что мышление подчинялось некоторым своеобразным принципам, управлялось рядом специфических парадигм. Вследствие этого мифологическое мышление представляет собой особый тип мыслительной деятельности, оперирующий значительным набором уникальных методов и приёмов. Под влиянием этих факторов процесс мифотворчества оказывался достаточно детерминированным, телеологичным, результативным, психологически и эстетически эффективным.