DOI: 10.7256/2454-0757.2023.1.37664

Аннотация: Предметом исследования является проблематика целостности развития отечественной культуры и духовной преемственности исторических эпох, что ставит вопрос, как одни и те же философско-мировоззренческие концепции переходят из одного века в другой, влияя на деятелей искусства разных поколений. Цель работы – изучить, в какой мере идеи и художественные образы Ф. М. Достоевского выступали для М. М. Пришвина контекстом постижения сущности советской действительности, а также философско-мировоззренческой оценки им идеологии и политики правящей партии большевиков. В статье используется метод исторической реконструкции идейно-политического контекста жизни советского общества и государства. Используется метод герменевтики, применение которого напрямую вытекает из специфики художественного дискурса писателей. Сопоставительное исследование текстов и мировоззренческих взглядов, зафиксированных в дневниках Достоевского и Пришвина, выступает как своеобразный герменевтический круг, т. е. анализ мировоззрения позволяет лучше понять текст, а текст, в свою очередь, позволяет прояснить особенности концептуальных мировоззренческих идей автора. Новизна исследования заключается во введении в научный оборот новых фактов из изданного лишь в постсоветское время потаенного на многие годы 18-томного пришвинского Дневника (1905–1954), позволяющих открыть дополнительные грани творчества художника. В результате исследования выявлены основные детерминанты эволюции мировоззрения Пришвина от категорического неприятия Октябрьской революции и большевизма к примирению с советским государством. Полученные результаты вносят вклад в развитие пришвиноведения, позволяя полнее осмыслить закономерности эволюции мировоззрения и особенности художественного мира писателя, а также его место и роль в истории русской и советской культуры XX века.

DOI: 10.7256/2454-0757.2021.1.35161

Аннотация: Предметом исследования является история отношений Пришвина с Калининым – видным революционным и партийным деятелем советской эпохи, который после Октябрьской революции многие годы занимал должность главы государства. Показано, что если биографический материал общения Пришвина с Калининым, содержащийся в воспоминаниях современников и творчестве самого писателя, изучены достаточно обстоятельно, то его дневниковые записи, в значительной мере меняющие представление о подлинном характере их отношений, пока находятся вне исследовательского поля. В статье используется метод исторической реконструкции идейно-политического контекста жизни советского общества, что позволяет лучше понять особенности отношения писателя к государственной деятельности Калинина. Новизна данного исследования заключается во введении в научный оборот новых фактов из изданного лишь в постсоветское время потаенного на многие годы 18-томного пришвинского Дневника (1991–2017), позволяющих открыть дополнительные грани творчества художника и новые аспекты его отношений с высшей государственной властью в коммунистическую эпоху. На конкретных примерах общения Пришвина с Калининым показано: роль последнего в решении важных государственных проблем была весьма ограничена, что предопределялось принципами управления страной, где монополия на принятие всех решений принадлежала высшему политическому руководству правящей партии в лице Сталина

DOI: 10.7256/2454-0757.2020.12.34532

Аннотация: Предметом статьи является анализ истории взаимоотношений Пришвина и Семашко с гимназического детства до последних дней жизни. Показано, что если биографический материал многолетней дружбы Пришвина с Семашко, содержащийся в воспоминаниях современников и творчестве самого писателя, изучены достаточно обстоятельно, то его дневниковые записи, в значительной мере меняющие представление о подлинном характере их отношений, пока находятся вне исследовательского поля. В статье используется метод исторической реконструкции идейно-политического контекста жизни советского общества, что позволяет лучше понять особенности художественной интерпретации Пришвиным партийной и государственной деятельности Семашко. Новизна исследования заключается во введении в научный оборот новых фактов из изданного лишь в постсоветское время 18-томного пришвинского Дневника (1991–2017), свидетельствующих, что его отношения с народным комиссаром советского здравоохранения Семашко зачастую омрачались непримиримыми идейными и мировоззренческими разногласиями. Не случайно в своем автобиографическом романе «Кащеева цепь» писатель вывел его не только в образе убежденного сторонника идеологии партии Ленина, но и нигилиста-ницшеанца Ефима Несговорова. Кроме того, история отношений с Семашко проливает дополнительный свет на причины разочарования Пришвина в революционной идеологии большевизма.

DOI: 10.7256/2454-0757.2019.1.28864

Аннотация: Предметом исследования является анализ влияния идей философа и писателя Анри Бергсона на мировоззрение и творчество Михаила Пришвина. Показано, что для раскрытия сущностных смыслов реальности Пришвин активно использует самые разные исторические, культурные, религиозные, философские и политические концепты, о чем свидетельствует целый ряд актуальных философских выводов, присутствующих в семантическом поле его дневниковых записей, публицистических и художественных текстов. Автор подробно анализирует влияние идей отечественных и зарубежных мыслителей на художественный дискурс Пришвина. В статье используется метод историко-философской реконструкции. Образы, символы и высказывания Пришвина в художественных произведениях сравниваются с метатекстом, реализующим философемы писателя, которые реконструируются путем соотнесения их с философскими текстами Бергсона. Новизна исследования заключается в анализе процесса развития художественной мысли писателя, который обнаруживает в большевизме не только перекличку марксизма с философией Бергсона, но и сопоставляет их с идеями христианства, а затем накладывает различные образы, символы и концепты друг на друга. Соединяя противоположные идеологемы, Пришвин выявляет те сущностные изменения общественного бытия, которые принесла революция и которые трудно раскрыть с одной лишь мировоззренческой позиции.