Статья 'Проблема творческого воображения. Кантианская и шеллингианская концепции продуктивного воображения как гносеологического и онтологического источника творчества' - журнал 'Философская мысль' - NotaBene.ru
по
Меню журнала
> Архив номеров > Рубрики > О журнале > Авторы > О журнале > Требования к статьям > Редакционный совет > Редакция журнала > Порядок рецензирования статей > Политика издания > Ретракция статей > Этические принципы > Политика открытого доступа > Оплата за публикации в открытом доступе > Online First Pre-Publication > Политика авторских прав и лицензий > Политика цифрового хранения публикации > Политика идентификации статей > Политика проверки на плагиат
Журналы индексируются
Реквизиты журнала

ГЛАВНАЯ > Вернуться к содержанию
Философская мысль
Правильная ссылка на статью:

Проблема творческого воображения. Кантианская и шеллингианская концепции продуктивного воображения как гносеологического и онтологического источника творчества

Качай Илья Сергеевич

старший преподаватель, кафедра философии, Сибирский федеральный университет

660041, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, пр. Свободный, 82А, ауд. 428

Kachay Ilya Sergeevich

Senior Lecturer, Department of Philosophy, Siberian Federal University

660041, Russia, Krasnoyarskii krai, g. Krasnoyarsk, pr. Svobodnyi, 82A, aud. 428

monaco-24-Ilya@mail.ru
Другие публикации этого автора
 

 
Петров Михаил Александрович

кандидат философских наук

доцент, кафедра философии, Сибирский федеральный университет

660041, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, пр. Свободный, 82А, ауд. 428

Petrov Mikhail Aleksandrovich

PhD in Philosophy

Associate Professor, Department of Philosophy, Siberian Federal University

660041, Russia, Krasnoyarskii krai, g. Krasnoyarsk, pr. Svobodnyi, 82A, aud. 428

mipet@yandex.ru
Другие публикации этого автора
 

 

DOI:

10.25136/2409-8728.2022.7.38462

EDN:

DUXCUM

Дата направления статьи в редакцию:

16-07-2022


Дата публикации:

24-07-2022


Аннотация: Объектом данного исследования является проблема творческого воображения. Предмет исследования – онтологическая и гносеологическая природа продуктивного воображения в контексте философских исканий И. Канта и Ф.В.Й. Шеллинга. Цель настоящей работы заключается в концептуализации онтологической и гносеологической детерминант продуктивного воображения на основе кантианской и шеллингианской философских доктрин. Методологическим фундаментом настоящего исследования предстают оригинальные труды указанных мыслителей немецкой классической философии, а также актуальные работы отечественных и зарубежных специалистов в сфере философии творчества. Авторы исследования в своей работе руководствовались сравнительно-историческим, аналитико-интерпретативным, герменевтическим и феноменологическим методами. Научная новизна работы состоит в раскрытии онтологической и гносеологической укоренённости продуктивного воображения. Помимо этого, авторы разграничивают воображение как способность порождения оригинальных образов на основе синтеза и преобразования эмпирического материала и фантазию как способ «виртуальной» реализации неудовлетворённых потребностей и бегства от действительности. Основным выводом проведённого исследования выступает положение о том, что в философском учении И. Канта продуктивное воображение раскрывается в гносеологическом ракурсе, представая в качестве генеральной познавательной способности и условия трансцендентального синтеза чувственности и рассудка, в то время как в шеллингианской философии продуктивное воображение рассматривается под онтологическим углом зрения, обосновываясь как способность субъекта наделять физические объекты идеальной действительностью.


Ключевые слова:

творческое воображение, продуктивное воображение, репродуктивное воображение, произвольное воображение, непроизвольное воображение, фантазия, познание, бытие, гносеология, онтология

Abstract: The object of this research is the problem of creative imagination. The subject of the research is the ontological and epistemological nature of productive imagination in the context of the philosophical searches of I. Kant and F.W.J. Schelling. The purpose of this work is to conceptualize the ontological and epistemological determinants of productive imagination on the basis of Kantian and Schellingian philosophical doctrines. The methodological foundation of this research is the original works of these thinkers of German classical philosophy, as well as the actual works of domestic and foreign specialists in the field of creative philosophy. The authors of the study in their work were guided by comparative-historical, analytical-interpretive, hermeneutic and phenomenological methods. The scientific novelty of the work consists in revealing the ontological and epistemological rootedness of productive imagination. In addition, the authors distinguish between imagination as the ability to generate original images based on the synthesis and transformation of empirical material and fantasy as a way of "virtual" realization of unsatisfied needs and escape from reality. The main conclusion of the study is the position that in the philosophical teaching of I. Kant, productive imagination is revealed in an epistemological perspective, presenting as a general cognitive ability and a condition for the transcendental synthesis of sensuality and reason, while in Schellingian philosophy productive imagination is considered from an ontological point of view, being justified as the ability of the subject to endow physical objects with ideal reality.


Keywords:

creative imagination, productive imagination, reproductive imagination, arbitrary imagination, involuntary imagination, fantasy, cognition, genesis, epistemology, ontology

Введение

Сознание как высшая форма отражения субъектом объективной реальности, как внутренний духовный мир эмоций, когниций и образов характеризуется не только способностью сохранять, обобщать и интерпретировать информацию о закономерностях природной и социокультурной действительности, но и формировать новые, уникальные, оригинальные, неповторимые целостные образы предметов реальности на основе внутренней трансформации сенситивного, когнитивного, эмоционального, поведенческого и социального опыта посредством воображения. Действительно, творческое по своей сути воображение значительно расширяет возможности и границы сознания субъекта, поскольку не только задействует образы прошлого, но и позволяет проектировать (а впоследствии и деятельностно воплощать в реальности) потенциальное будущее. Помимо этого, воображение, будучи неотъемлемой человеческой потенцией, активно участвует в процессах познания, помогая субъекту гибко интерпретировать реальность и творчески трансформировать получаемую из внешнего мира информацию в нагруженные личностными смыслами знания, что позволяет человеку в определённом смысле творить собственную действительность.

В этом отношении воображение (развёртывающееся в учении И. Канта под гносеологическим углом зрения), развитое и переосмысленное Ф.В.Й. Шеллингом (высвечивающим онтологический регистр данной способности), предстают по-прежнему актуальными концепциями для выявления сущности воображения как фундаментального основания как творческой деятельности, так и осознанного существования человека в целом. Вне всякого сомнения, указанные мыслители не были первооткрывателями искомой человеческой потенции. Ещё Платон заявлял о воображении как об имманентной памяти способности души порождать образы, а Аристотель трактовал его в качестве опосредующего элемента между чувственным восприятием и дискурсивным мышлением. Р. Декарт мыслил воображение как способность воспроизводить и объединять чувственные образы и рационально их осмысливать, а Т. Гоббс и Г.В. Лейбниц полагали воображение важнейшим элементом научения. Тем не менее, именно сквозь призму кантианского и шеллингианского учений, на наш взгляд, природа и потенции творческого воображения развёртываются в наиболее полновесном и обоснованном виде, а посему представляют особый интерес для раскрытия онтологической и гносеологической направленности творчества.

Концептуальное дифференцирование воображения и фантазии

Анализируя природу феномена творческого воображения, нельзя обойти стороной тенденцию к отождествлению категории воображения с понятием фантазии среди многих представителей различных направлений как философской, так и психологической науки. Однако важно понимать, что если воображение воскрешает в сознании фрагменты эмпирической реальности и на основе их творческого синтеза и продуктивного преобразования создаёт уникальные и оригинальные образы, то фантазия представляет собой всего лишь вымысел, домысел и «примысел», которые неспособны осуществиться в действительности. Даже будучи элементом воображения, фантазия, в отличие от первого, не обладает возможностью глубинного познания мира и потенцией преобразования действительности, а является в большинстве случаев способом удовлетворения нереализованных потребностей или вовсе вариантом эскапизма – бегства от реальности в мир грёз или иллюзий. Неспроста отечественный психолог и философ С.Л. Рубинштейн указывал на опасность редуцирования воображения, способного преобразовывать сущее, до уровня бесплодного фантазирования, зависящего от внешних факторов и предстающего своего рода завесой от реальности.

Действительно, в отличие от фантазии, воображение располагает яркими гносеологическими потенциями, раскрывающимися в содействии процессам познания и самопознания субъекта. На гносеологическую природу воображения, в частности, указывает выделяемая французским психологом Т. Рибо триада стадий развития воображения. Если на первой (детской) стадии воображение проявляется через игры и фантазии и ещё не несёт в себе познавательной ценности, то в контексте второй (подростковой) и третьей (взрослой) стадий воображение обретает всё большую гносеологическую нагруженность и всё сильнее переплетается с механизмами развития познания. Когнитивный фундамент воображения также прослеживается в воззрениях американского психолога Дж. Гилфорда, отождествляющего воображение с так называемым дивергентным мышлением как способностью поливекторного поиска разных вариантов решения проблем. Итак, гносеологическая укоренённость воображения развёртывается в его потенциях творческого усвоения информации и углубления знаний о мире, мысленного преобразования реальности в рамках познавательного акта, а также целостного понимания субъектом собственного экзистенциально-личностного пространства и внутреннего мира Другого.

Специфика и онто-гносеологические основания творческого воображения

Перед непосредственным выявлением онтологической и гносеологической детерминант продуктивного воображения в контексте концептуальных построений И. Канта и Ф.В.Й. Шеллинга целесообразно кратко рассмотреть наличествующее в современном исследовательском пространстве дифференцирование воображения на различные виды и формы. Так, если непроизвольное воображение характеризуется спонтанным возникновением и неосознанной трансформацией образов под влиянием аффектов, то произвольное воображение подразумевает активное сознательное порождение новых образов и последующую деятельность по их практическому воплощению в реальности. В свою очередь, если репродуктивное воображение представляет собой формирование образов посредством реконструкции в сознании фрагментов запечатлённой ранее реальности, то продуктивному (творческому) воображению чуждо такого рода механистическое когнитивное реконструирование, потому как эту форму воображения отличает создание принципиально и качественно новых, уникальных и оригинальных образов, не имеющих аналогов в объективной действительности. При этом следует особо отметить, что продуктивное воображение априори не может быть полностью подчинено сугубым сознательным процессам, поскольку во многом определяется иррациональными и бессознательными детерминантами, в числе которых внелогическая по своей сути интуиция и тихическое по своей природе озарение (инсайт). Так или иначе, продуктивное воображение, как будет показано на примерах кантианской и шеллингианской концепций, предстаёт в качестве гносеологического и онтологического фундамента творчества.

Значимость онтологического и гносеологического аспектов творческого воображения и творчества в целом подчёркивается множеством современных зарубежных исследователей в области творчества и творческого мышления. В частности, М. Пешл и Т. Фунднейдер постулируют вплетённость творчества в познавательный процесс, определяемый авторами как процесс творения новых знаний, интенцированный на будущее, ведь «то, чему необходимо появиться, более важно, чем рекомбинация уже существующих структур знания» [18, с. 17]. На гносеологическую направленность самого творческого акта указывают И. Ликата и Г. Минати, обосновывая творчество как способность создавать новые неординарные когнитивные стратегии, необходимые для преодоления субъект-объектных отношений в контексте научных исследований [16, с. 103]. М. Баумтрог утверждает единые онтологические основания творческого акта и критического мышления, заявляя о том, что «критическое мышление – это не только тщательный анализ существующих умозаключений и аргументаций, но и изобретательность, творчество и воображение» [14, с. 147]. Воображение как онтологический источник творчества постулируют Р. Готлиб, Э. Хайд, М. Иммордино-Янг и С. Кауфман, различая социально-эмотивное и временное воображение, первое из которых раскрывается как способность развёртывать множество социальных сценариев и осмысливать собственную идентичность (что отражает онтологическую ипостась творческого воображения), а второе определяется как фундирующая всякое творчество способность мысленного путешествия в будущее (что раскрывает воображение в его гносеологическом измерении) [15, с. 709]. Однако для более глубокого понимания онтологических и гносеологических оснований творческого воображения следует обратиться к непосредственному исследованию концепций И. Канта и Ф.В.Й. Шеллинга.

Гносеологический аспект воображения: кантианская концепция продуктивного воображения как познавательной способности

Наибольший вклад в понимание природы продуктивного воображения внёс И. Кант, представив последнее как важнейшую познавательную способность субъекта и тем самым поместив проблему воображения в гносеологическую плоскость. Действительно, способность воображения, по Канту, выступает фундаментом человеческого опыта, восприятия и познания в целом. Сам процесс познания в учении Канта, как известно, раскрывается как процесс синтеза чувственности и рассудка, первая из которых слепа без рассудка, а второй – пуст без чувственности. Продуктивное воображение играет роль связующего звена между чувственностью и рассудком и обеспечивает их органичный синтез. В этой связи И.П. Фарман указывает на то, что продуктивное воображение выполняет «функцию систематизации, причём не только в области чувственно-рассудочной деятельности, но и в теоретическом познании, способствуя систематичности и единству познания в целом» [8, С. 173].

Следует отметить, что продуктивное воображение раскрывается философом в антропологическом и трансцендентальном смысловых контекстах. В первом из них искомая способность фактически отождествляется с фантазией и, как замечает В.В. Васильев, «не имеет творческих функций, в том смысле, что человек не в состоянии представлять “простые идеи”, которые до этого не были даны в ощущении» [1, С. 31]. Рассматривая кантовскую концепцию продуктивного воображения в антропологическом ключе, М. Хайдеггер также заявляет о том, что «продуктивное образование способности воображения не является “творческим” даже в том смысле, что оно образовывало бы содержание образа просто из ничто, т.е. из никогда и нигде ещё не испытанного» [10, С. 69]. Продуктивное воображение под трансцендентальным углом зрения обосновывается Кантом в качестве основы синтеза активного рассудка и пассивной чувственности. При этом такого рода трансцендентальное воображение, осуществляющее свою деятельность по ту сторону сознания и рефлексии, выполняет свою продуктивную функцию именно в силу своей априорности, поскольку оно предшествует всякому опыту.

Итак, синтезируя представления на эмпирическом уровне и объединяя их в сознании, продуктивное воображение, согласно Канту, буквально формирует восприятие субъекта. На рациональном этапе способность воображения раскрывается в аспекте передачи основоположений рассудка предметам чувственного опыта посредством схематизма, что придаёт миру явлений законосообразную форму. Таким образом, именно за счёт трансцендентальности Кант объясняет механизмы взаимодействия чувственности и рациональности в аспекте реализации априорного синтетического познания, где воображение выступает в качестве гибридной способности выявлять и синтезировать основные функции чувственного и рационального познания. В этом отношении К. Фишер обращает внимание на то, что продуктивные способности воображения (как эмпирической репродукции или соединения), «в силу которых происходит синтез, трансцендентальны, ибо они обусловливают или создают объекты опыта» [9, С. 4783–4784]. Действительно, продуктивное воображение вовсе не ограничивается актом воспроизведения, ведь, как пишет Кант в «Критике чистого разума», «кроме восприимчивости к впечатлениям требуется ещё нечто, а именно функция синтеза впечатлений», которую и выполняет продуктивное воображение, призванное к тому, чтобы «сводить многообразное содержание созерцания в один образ» [7, С. 857, 856–857].

В своей «Критике способности суждения» Кант обосновывает продуктивное воображение с эстетических позиций и развёртывает мысль о том, что посредством творческой способности воображения возможно «оживить душу, открывая ей необозримую область родственных представлений» [6, С. 189], которые позволяют видеть больше, чем может быть выражено в понятии, определённом словами. Иными словами, посредством творческой функции продуктивного воображения гений способен явить миру новые эстетические образцы, которые, как замечает Л. Остарик, представляются наблюдателю ничем не обусловленными, а посему расцениваются им как оригинальные [17, С. 75]. Однако в «Антропологии с прагматической точки зрения» Кант пишет о том, что «продуктивное воображение… не бывает творческим, т.е. способным породить такое чувственное представление, которое до этого никогда не было дано нашей чувственной способности» [5, С. 403]. Кажущийся парадоксальным тезис Канта разъясняет А.В. Гулыга, полагающий, что в данном случае речь идёт не столько о творчестве как порождении нового, сколько о творчестве в кантианском смысле слова: «Воображение оперирует лишь материалом чувственности, не созидая ничего заново. Воображение может быть продуктивным, творческим, но не созидательным» [2, С. 37].

Таким образом, продуктивная способность воображения в философии Канта предстаёт фундаментальной предпосылкой самой возможности познания и выступает трансцендентальным мостом между чувственностью и рассудком. Продуктом такого рода воображения, по мысли философа, предстаёт трансцендентальная схема, посредствующая «между образом и понятием» и являющаяся «представлением об общем способе, каким воображение доставляет понятию образ» [7, С. 247]. При этом следует особо подчеркнуть, что трансцендентальный схематизм, обеспечивающий единство чувственности и рассудка, детерминирует возможность осуществления процесса познания не в русле наивного механицизма, а в контексте автономного трансцендентального творчества: «Поскольку способность воображения есть спонтанность, я называю её иногда также продуктивной способностью воображения и тем самым отличаю её от репродуктивной способности воображения, синтез которой подчинен только эмпирическим законам, а именно законам ассоциации, вследствие чего оно нисколько не способствует объяснению возможности априорных знаний» [7, С. 224–225].

Онтологический аспект воображения: шеллингианская концепция продуктивного воображения как одухотворения материального мира

В отличие от Канта, наделяющего продуктивное воображение функцией трансцендентального моста между чувственностью и рассудком и тем самым обосновывающего искомую способность в гносеологическом русле, Ф.В.Й. Шеллинг понимает продуктивное воображение в качестве связующего звена между теоретическим и практическим и раскрывает данную способность как ничем не детерминированную верховную потенцию субъекта, выступающую формообразующей для наличного бытия, что иллюстрирует онтологическую укоренённость воображения. Если на раннем этапе своего творчества Шеллинг де-факто отождествляет воображение с бесплодным фантазированием, то позднее мыслитель существенно меняет своё отношение к воображению, определяя его как способность творческой индивидуализации, как «способность, посредством которой идеальное есть в то же время и реальное, душа есть тело», как «способность воссоединения, на которой на самом деле основано всякое творчество» [13, С. 85].

Однако наиболее полновесно онтологическая детерминанта творческого воображения развёртывается в постулировании Шеллингом божественного воображения, выступающего источником многообразия сущего и в связи с этим онтологически превалирующего над искомой человеческой способностью. Действительно, если воображение субъекта проявляет свои творческие интенции в придании материальным вещам идеальной действительности, то божественное воображение непосредственно конституирует как реальное (за счёт трансформации бесконечного в конечное), так и идеальное (посредством превращения конечного в бесконечное) сущее, а также обеспечивает их тождественность. В этой связи воображение субъекта, как пишет Н.А. Ильинова, является «способом свободной внутренней интенции человеческого мышления выявлять единство всего сущего как объективную данность самосознающего Абсолюта, Бога» [4, С. 95].

Таким образом, деятельность человеческого воображения в контексте философских исканий Шеллинга представляет собой способность некоторым образом опережать действительность, которая, согласно взглядам А.В. Гулыги, «находится посредине между нашей способностью познавать и способностью реализовать» [3, С. 80]. В этом отношении божественное воображение «устраняет это парение воображения, посредством которого оно тщетно пытается соединить единство природы со всеполнотой и всеполноту с единством» [11, С. 40–41]. Тем не менее, творческое воображение субъекта раскрывается Шеллингом как истинная и безграничная внутренняя реальность, в пространстве которой возможность превращается в действительность, а дискретная точка развёртывается в бесконечность. Более того, образы воображения, по мысли философа, образуют между собой значимые взаимосвязи, вокруг которых учреждается индивидуальная история, претендующая на статус объективности, поскольку, «отражаясь в человеческом воображении, универсум воссоздаётся как мир фантазии, общий закон которого – абсолютность в ограничении» [13, С. 93].

Помимо этого, на определённом этапе своего философского творчества Шеллинг более детально дифференцирует воображение и фантазию, признавая за первым потенцию зачатия и формирования продуктов искусства и интерпретируя вторую в качестве извне-созерцания, из-себя-извлечения и изображения продуктов искусств. Философ также вырисовывает онтологическую структуру продуктивного воображения, включающую в себя триаду способов изображения, таких как схематизм (созерцание особенного через общее), аллегорию (созерцание общего через особенное) и символ (абсолютный синтез и тождественность схематизма и аллегории), который трактуется философом в качестве абсолютной формы. Так или иначе, как замечает Шеллинг в своей «Системе трансцендентального идеализма», «рефлектирование абсолютно бессознательного и необъективного возможно лишь посредством эстетического акта воображения» [12, С. 242].

Заключение

Таким образом, воображение как способность субъекта создавать уникальные и оригинальные образы на основе синтеза и трансформации элементов внешнего и внутреннего опыта имеет априорную творческую природу. В гносеологическом ракурсе воображение выступает основой целокупного познания человеком самого себя, субъективного мира Другого и внешней объективной действительности. Онтологическая детерминанта воображения раскрывается в его способности преобразования наличествующего бытия и проектирования потенциального будущего. Качественно отличаясь от фантазии, продуктивное воображение, характеризующееся не столько сознательными и целенаправленными, сколько иррациональными и спонтанными элементами, предстаёт гносеологическим и онтологическим источником творчества. Так, в пространстве концептуальных построений И. Канта продуктивное воображение обосновывается в качестве фундаментального условия познания и источника синтеза чувственности и рассудка, обуславливающего саму возможность познавательного акта, посредством которого субъект де-факто творит свой объект. В то же время в контексте философских воззрений Ф.В.Й. Шеллинга продуктивное воображение рассматривается как божественная и человеческая способность синтеза теоретического и практического, идеального и материального, общего и особенного, возможности и действительности и постулируется как связующее звено между процессами познания и творчества.

Библиография
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
References
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

В рецензируемой статье рассматривается понятие продуктивного воображения в качестве одного из важнейших понятий в философских концепциях Канта и Шеллинга. Затрагиваемая в статье проблематика принадлежит к одной из «классических» тем европейской философии, и можно только приветствовать стремление автора вернуться к её обсуждению. Тема статьи способна вызвать интерес читателя уже потому, что учение Канта о продуктивном воображении, развитое и конкретизированное Шеллингом, оказало огромное влияние на философию и литературу романтизма, получившую распространение, в том числе, и в России. (Самым известным элементом эстетических концепций немецких философов оказалось учение о гении.) Во ступительной части следовало бы указать на эту связь, поскольку без подобного указания не всякий читатель сможет понять, почему именно учения Канта и Шеллинга избираются в качестве предмета рассмотрения. В статье вполне оправданно взгляды Канта соотносятся с гносеологическими, а Шеллинга – с онтологическими началами творческой деятельности человека. В статье также верно указывается, что рассматриваемое понятие играет различную роль в «Критике чистого разума» и в «Критике способности суждения», выполняя в первом случае роль «моста» между чувственностью и рассудком, а во втором – источником творческих потенций человека. К сожалению, однако, и композиция рецензируемой статьи, и целый рад конкретных положений текста вызывают вопросы и серьёзные возражения. Крайне неудачным является уже её название: «воображение» – «феномен» для современных психологов, но ни Кант, ни Шеллинг «феноменом» воображение не называли, а ведь большая часть статьи посвящена именно их взглядам; разумеется, «движитель» также следует заменить на более приемлемое выражение. В самом тексте статьи явно выделяются два блока, которые условно можно обозначить как «психологический» (охватывает первые пять подпунктов) и «философский», при этом трудно понять, в чём состоит значение первого (вводного) для рассмотрения представлений о воображении Канта и Шеллинга. Скажем об этом более конкретно. Непонятно, в чём смысл «историко-философского экскурса», путь от Платона до Бердяева умещается в 15 строк! В следующем пункте упоминаются Рубинштейн, Выготский, Ильенков, – зачем? Как их представления связаны с Кантом и Шеллингом? Невозможно не обратить внимание также на то, что в тексте множество «беспредметных» цитат, они не играют никой роли в движении сюжета, да и вообще часто не несут смысловой нагрузки. Более того, и то, как они вводятся в тексте, также вызывает недоумение, приведём хотя бы один пример: «Кантовская концепция продуктивного воображения также получила своё интерпретативное развитие во взглядах С.А. Борчикова, который… и т.д.» Что это за «взгляды»? В чём их ценность? А теперь сама цитата: «Знание воображения детерминирует ноэзис, элементом которого как раз и выступает воображение. Все эти ноэматические данности не могут существовать без ноэзиса, в котором они разворачиваются и синтетически объединяются, создавая предпосылки и апперцепциальное поле для мыслетворчества». К сожалению, это просто набор слов, и никакой связи ни с Кантом, ни с Шеллингом эти слова не имеют. Представленная библиография также вызывает вопросы, прежде всего, в ней совсем нет современной литературы на иностранных языках. Подводя итог, следует констатировать, что в представленном виде статья не может быть опубликована в научном журнале, рекомендую отправить её на доработку.

Результаты процедуры повторного рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Рецензия на статью
«Проблема творческого воображения. Кантианская и шеллингианская концепции продуктивного воображения как гносеологического и онтологического источника творчества»

В центре внимания статьи, представленной автором в журнал «Философская мысль» находится творческое воображение, которое рассматривается автором в качестве гносеологического и онтологического фундамента творчества.
Размышляя об актуальности, автор указывает на то, что: «воображение, будучи неотъемлемой человеческой потенцией, активно участвует в процессах познания». Следовательно, процесс обнаружения человеческих возможностей, как и сама сущность творчества, оказываются неисчерпаемой темой, однако, не смотря на пристальный интерес к данному вопросу на протяжении всей истории интеллектуальной мысли, все еще остающейся для нас загадкой. В вводной части статьи автор представляет свою интерпретацию воображения, которая в целом остается в рамках уже известных современных подходов. Переход автора от философских (что заявлено в названии статьи) к конкретным психологическим теориям, связанным с изучением воображения и творчества, может быть имеет смысл, но, на мой взгляд, не совсем уместно, поскольку цель исследования сосредоточена на вполне конкретных интерпретациях творческого воображения в философских концепциях Канта и Шеллинга.
В своей работе автор устанавливает связь между творчеством и воображением, заявляя, что последнее «значительно расширяет возможности и границы сознания субъекта» и не только «задействует образы прошлого, но и позволяет проектировать». Здесь напрашивается вопрос о новизне представленного исследования, поскольку местами изложение носит ознакомительный характер и очень не хватает постановки или хотя бы указания на проблемное поле и возможные дискуссии по данной тематике.
Актуальность в работе есть, но она явно раскрыта не достаточно, хотя, несомненно, тема творческого воображения и познавательных возможностей человека в современном мире кибертехнологий является одной из центральных. Так, например, по словам самого Канта именно продуктивное воображение делает возможным общение нас с самими собой. Автор подмечает, что психология (и в широком смысле вся современная научная мысль) в меньшей степени сегодня приблизились к раскрытию сущности творческого воображения, сводя его к определенным механизмам (в некотором смысле упрощая само бытие человека). Творчество как часть познавательно процесса вне метафизики оказывается не более чем средством «наращивания» культуры.
Однако можем ли мы найти ответы в классических философских трудах, и существует ли выход за пределы антропоцентризма в решении этих вопросов? С точки зрения автора, безусловно – Да: «именно сквозь призму кантианского и шеллингианского учений… природа и потенции творческого воображения развёртываются в наиболее полновесном и обоснованном виде, а посему представляют особый интерес для раскрытия онтологической и гносеологической направленности творчества». Собственно этому обоснованию и подчинена логика представленной статьи.
Методология исследования автором в статье специально не обозначена. Судя по изложению материала в тексте статьи, автор проводит историко-философский анализ, хотя тема гораздо шире и предлагает нам исследование феномена творческого воображения с позиции его гносеологического и онтологического содержания.
Название соответствует содержанию статьи, но в названии есть слово «проблема», а в тексте статьи мне не удалось найти конкретного описания этой самой проблемы творческого воображения, как ее видит сам автор.
В качестве положительного момента можно отметить четкую структурированность статьи, каждый раздел имеет соответствующее название, все части работы вполне органично выстраиваются в целостное изложение материала. Интересно было познакомиться с той частью, где автор разводит понятия воображения и фантазии, что позволяет увидеть его позицию и подготавливает почву для дальнейшего раскрытия темы.
Выводы изложены лаконично, но вполне содержательно, если рассматривать эту статью как историко-философское исследование.
В тексте встречаются проблемы с пунктуацией, которые затрудняют восприятие текста.
Характер и стиль изложения материала соответствуют основным требованиям, предъявляемым к научным изданиям такого рода.
Библиография отражает исследовательский материал и оформлена в соответствии с требованиями. По тексту сделаны необходимые ссылки.
В целом содержательная часть соответствует требованиям научного текста.
Несмотря на высказанные замечания, данная тема, на мой взгляд, имеет хорошие перспективы и может быть интересна для широкого круга аудитории. При условии устранения ряда несущественных замечаний, статья может быть рекомендована к публикации.
Ссылка на эту статью

Просто выделите и скопируйте ссылку на эту статью в буфер обмена. Вы можете также попробовать найти похожие статьи


Другие сайты издательства:
Официальный сайт издательства NotaBene / Aurora Group s.r.o.