Мотив «чужого ребенка» как сквозной код в прозаических макроциклах Бориса Акунина и Дины Рубиной

Борунов Артем Борисович ORCID: 0000-0003-2507-7218 кандидат филологических наук доцент кафедры романо-германских языков Московский государственный гуманитарно-экономический университет 107150, Россия, г. Москва, ул. Лосиноостровская, 49 Borunov Artem Borisovich PhD in Philology Associate Professor of the Department of Romano-Germanic Languages Moscow State University of Humanities and Economics 107150, Russia, g. Moscow, ul. Losinoostrovskaya, 49 borunov.artem@yandex.ru Другие публикации этого автора     Пинаев Сергей Михайлович ORCID: 0000-0001-7064-7510 доктор филологических наук профессор, кафедра русской и зарубежной литературы, Российский университет дружбы народов 117279, Россия, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6 Pinaev Sergei Mikhailovich Doctor of Philology Professor, Department of Russian and Foreign Literature, Peoples' Friendship University of Russia 117279, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 6 serpinaev@mail.ru

Сильчева Алина Георгиевна кандидат филологических наук доцент, кафедра истории журналистики и литературы, Московский университет имени А.С. Грибоедова 111024, Россия, г. Москва, шоссе Энтузиастов, 21 Sil'cheva Alina Georgievna PhD in Philology Associate Professor, Department of History of Journalism and Literature, Moscow State University named after A.S. Griboyedov 111024, Russia, g. Moscow, shosse Entuziastov, 21 alinka-krasulka@mail.ru

В современной литературе широко распространен формат макроцикла – сверхтекста, объединенного общими мотивами, героями, сюжетом. Примерами могут послужить трилогии Дины Рубиной «Люди воздуха» («Почерк Леонардо», «Белая голубка Кордовы», «Синдром Петрушки»), «Русская канарейка», «Наполеонов обоз» и др. Первая трилогия состоит из трех романов, не имеющих общих героев. Объединяющим фактором для этой трилогии становится фигура центрального героя романа – человека, наделенного уникальными способностями в области искусства (цирковое искусство в «Почерке Леонардо», живопись в «Белой голубке Кордовы» и кукольный театр в «Синдроме Петрушки»). Трилогии «Русская канарейка» и «Наполеонов обоз» ближе к формату классических трилогий: они представляют собой циклы из трех романов, в которых развивается история семьи, прослеживаемая на протяжении нескольких поколений.

Также в жанре макротекста создает свои произведения Борис Акунин – автор нескольких десятков разножанровых произведений об Эрасте Фандорине, а также о его предках и потомках. Серия «Новый детектив», начатая автором как оммаж классической литературе и попытка соединить язык русской классики с детективным сюжетом в духе признанных мастеров жанра [Снигирева], на протяжении 22 лет разрослась до разножанрового сверхцикла, широта охвата которого – более 600 лет (от предков Фандорина («Сокол и Ласточка») до пребывания его правнука в гипотетическом будущем («Детская книга для мальчиков»).

Вопрос о циклообразующих факторах в творчестве Дины Рубиной рассматривается в таких исследованиях, как диссертация Е.С. Тулушевой «Принципы циклообразования в трилогиях Дины Рубиной «Русская канарейка» и «Наполеонов обоз» ^[25], монография Э.Ф. Шафранской ^[26], статьи Д.Д. Зиятдиновой ^[10], Г.С. Зуевой ^[11], В.Ю. Пановица ^[13] и др. Циклообразующие скрепы макротекста Акунина проанализированы в ряде исследований одного из авторов настоящей статьи – ^{[7; 8; 9]}.

При всей несхожести жанров и тем, в которых работают Борис Акунин и Дина Рубина, в их макротекстовых единствах присутствует сквозной мотив, который в творчестве обоих писателей становится объединяющим, причем у Дины Рубиной можно проследить развитие этого мотива в трех ее новейших трилогиях, сюжетно не связанных друг с другом. Речь идет о мотиве «чужого ребенка» - в истории семей постоянно возникает мотив усыновления, воспитания не своего ребенка – приемного, усыновленного. Тот же мотив можно проследить и в «фандоринском корпусе», причем Акунин своеобразно раскрывает его – ключевую роль в сюжете некоторых романов играет мотив неузнанности: сын не знает отца либо отец не знает сына.

Рассмотрим мотив чужого ребенка в творчестве Дины Рубиной. Новейшие трилогии писательницы открываются сценой усыновления: «Почерк Леонардо» представляет собой историю Анны Нестеренко, усыновленной бездетной семейной парой, Марией и Анатолием. Жизнь в этой приемной семье – первое отторжение и первое непонимание в жизни Анны: приемная мать с трудом принимает уникальную одаренность девочки, ее одержимость зеркалами и удивительные особенности восприятия мира.

«Белая голубка Кордовы» - это история Захара Кордовина, корни которого прослеживаются на много веков. Генеалогию рода Кордовиных-Кордоверов возводят к временам царя Соломона: «известный, очень разветвленный род, происхождение испанского имени – как сам понимаешь, из Кордовы, хотя корни рода уходят в античные дебри – ведь евреи появились на Пиренейском полуострове еще при римлянах, - и даже ведут в Иерусалимский Храм, причем, не Второй, а Первый» ^{[14, с. 407]}. Кордовин узнает о древней истории своей семьи только в зрелом возрасте, в детстве он воспитывается как незаконнорожденный сын незаконнорожденной дочери: его мать, Рита Кордовина, была внебрачной дочерью Захара Кордовина-старшего, и сама родила его полного тезку от неизвестного отца: «Сделал несколько шагов к тахте, взглянул на дитя и обмер. Перед ним лежал все тот же окаянный Захар, опять Захар и только Захар, словно этот мертвый паскудник – гопник этот! – как-то умудрился сделать ребенка собственной дочери!» ^{[14, с. 244]}. Герой романа обретает свою подлинную семью лишь в Испании, в городе Кордова, узнав, наконец, всю историю своего разветвленного рода. В этом смысле он сам является «чужим», брошенным ребенком.

В «Синдроме Петрушки» тема детей вносит трагическую линию в историю семьи Петра и Лизы. Лиза страдает генетическим заболеванием, в силу которого она может рождать мальчиков с синдромом Ангельмана (синдромом Петрушки) и здоровых девочек. Главные герои состоят в законном браке и воспитывают родных детей, но правду о трагическом генетическом заболевании в родовой истории их семьи им открывает профессор – приемный сын одной из тех женщин, которые получили опасную наследственность из-за проклятия.

Таким образом, в «Людях воздуха» мотив приемного ребенка становится скрепляющим для текстового единства, и, как многие другие мотивы этой трилогии (см. ^[23]), получает «женский» вариант реализации в «Почерке Леонардо», мужской – в «Белой голубке Кордовы», и особенный, необычный (в данном случае – периферийный, реализованный в образе второстепенного персонажа) – в «Синдроме Петрушки».

В «Русской канарейке», для которой тема семейных отношений и взаимодействия ребенка с его предками, также является ключевой, главный герой – незаконнорожденный ребенок, который, как и Захар Кордовин, носит родовую фамилию не по праву, но становится одним из самых ярких представителей. Леон Этингер – «последний по времени Этингер» - также рожден от отца, чье полное имя выясняется лишь в финале истории, и Этингер обретает не только семью матери, чью фамилию он носит, но и семью отца.

В «Наполеоновом обозе» мотив приемного ребенка раскрывается через трагическую историю любви Надежды и Аристарха: беременная от Аристарха Надежда узнает о его связи со своей сестрой и предпринимает попытку суицида. К выжившей, но навсегда утратившей возможность иметь детей Надежде обращается ее сестра, предлагая усыновить ребенка Аристарха. Надежда соглашается, и выращивает Алексея как своего сына, не посвящая его в историю его рождения. Как и Захар Кордовин-младший внешне является точной копией Захара Кордовина-старшего, так и Алексей рождается чрезвычайно похожим на своего отца Аристарха, так, что тот даже на фото Алексея идентифицирует себя: «Не понял. Где это я? Когда? Она с усилием разлепила глаза и зажмурилась от света лампы: он стоял у стола и держал в руке фотографию» ^{[17, с. 21]}. Как отмечает Е.С. Тулушева, «История, первоначально произошедшая в семье Аристарха, дублируется в семье Надежды: усыновленного ребенка прячут, меняют ему фамилию, уничтожают любые способы его идентификации с кровными родственниками. И как Аристарх не успевает увидеть с вою родную бабушку, о существовании которой он узнал от умирающей матери, так и Алексей видит родного отца только после смерти и не узнает всей замысловатой истории семейного наследства: «порвалась связь времен» ^{[25, с. 128]}.

Мотив брошенного / усыновленного / обретающего истинную семью ребенка также является одним из циклообразующих в «фандоринском корпусе», причем это проявляется в родословной двух главных героев цикла – Эраста Фандорина и Масахиро Сибаты. Маса, неизменный друг и помощник Фандорина в большинстве произведений серии «Новый детектив», оказывается дважды приемным сыном – его «усыновляет» Эраст Петрович Фандорин: «Согласно документам, звали его теперь не Масахиро, а Михаил Эрастович (по крестному отцу). Пришлось Фандорину поделиться с новоиспеченным рабом Божьим и своей фамилией — японец просил об этом как о самой великой награде, которой сюзерен может пожаловать преданного вассала за долгую и усердную службу.

Паспорт паспортом, но Эраст Петрович выговорил себе право называть слугу по-прежнему – Масой. И безжалостно пресек попытки крестника именовать господина «отоо-сан» (отец) и тем более «батюська» ^{[2, с. 29]}.

В романе «Просто Маса», завершающем (на июнь 2022 г.) «фандоринский корпус», Маса узнает свою подлинную историю: он оказывается сыном «благородного вора», которого усыновили по воле убийц его отца: «Как его – Масахиро? Пусть будет Масахиро Сибата. Воспитай щенка по-нашему. Разбойником, убийцей. Никаких дурацких правил и канонов. Вот тогда Тацумаса на том свете изойдет кровавыми слезами.

Тадаки улыбался всё шире.

– Сын Тацумасы не станет «благородным вором». Он станет моим солдатом и будет жить по моим правилам. Вот что такое настоящая месть, болваны. Учитесь» ^{[5, с. 93]}.

Мотив усыновления является важным и для истории семьи самого Фандорина: в романе «Внеклассное чтение», посвященном приключениям Данилы Фондорина, читатель узнает, что потомки Данилы не имеют отношения к роду фон Дорнов, так как его единственный родной сын Самсон в нервной горячке покинул дом и ушел в неизвестном направлении, а имя Самсона принял мальчик-вундеркинд Дмитрий Карпов. Таким образом, все Фандорины, начиная от Самсона Даниловича, его сына Исаакия Самсоновича и отца Эраста Петровича – Петра Исаакиевича, а также потомки Эраста Петровича – не имеют отношения к роду фон Дорнов, хотя не знают об этом. Примечательно, что у всех представителей этой генеалогической цепочки один сын, и лишь у героя «Приключений магистра», Николаса, приходящегося Эрасту Петровичу внуком, рождается двое детей – сын и дочь. К роду Фандориных в России в полной мере может быть отнесено суждение из «Русской канарейки» Дины Рубиной: «род Этингеров всегда – вы слышите? – всегда, как нитевидный пульс больного, держался на единственном отпрыске, единственной надежде не пропасть, не захиреть окончательно. Словно некая нерадивая Парка, клюющая носом над пряжей, вдруг спохватится да и вытянет торопливым крючком едва не упущенную единственную тонкую петлю очередного поколения» ^{[20, с. 258]}.

Также в генеалогии Фандориных присутствует мотив неузнанного сына – герой первой части «Алмазной колесницы», штабс-капитан Рыбников, является сыном Эраста Фандорина и японки О-Юми (Мидори), причем он знает, что Фандорин – его отец, однако самому Фандорину так и не доводится об этом узнать: написанное перед самоубийством в тюрьме письмо Рыбников сжигает. «P.S. Письмо, написанное и сожженное арестантом по кличке Акробат.

27 мая 1905 года

Отец,

Мне странно к Вам так обращаться, ведь с отрочества я привык называть «отцом» другого человека, в доме которого вырос.

Сегодня я смотрел на Вас и вспоминал, что мне рассказывали о Вас дед, мать и приемные родители» ^{[1, с. 708]}.

Рыбников погибает, не оставив потомков, и род Фандориных продолжает держаться на единственном сыне. Становясь единственным наследником отца, сын продолжает «расплачиваться» по его долгам в прямом и переносном смысле – так, например, Эраст Петрович Фандорин, обладающий феноменальным везением в любых азартных играх, склонен связывать эту мистическую удачу с не менее феноменальной невезучестью своего отца: «У меня редкий дар, господа, - ужасно везет в азартные игры. Необъяснимый феномен. Я уж давно свыкся. Очевидно все дело в том, что моему покойному батюшке столь же редкостно не везло. Я выигрываю всегда и в любые игры, и оттого терпеть их не могу» ^{[6, с. 88]}. В неразрывную связь представителя рода со способностями его предков верит и профессор ван Дорн, персонаж «Детской книги для мальчиков». Он предлагает Эрасту-младшему (Ластику) найти уникальный артефакт «райское яблоко», который был обнаружен его предком, крестоносцем Тео фон Дорном. Ластик терпит на этом поприще неудачу (как и его сестра Геля в «Детской книге для девочек»), что вполне объяснимо с точки зрения темы рода: они не являются потомками фон Дорна, о чем, впрочем, не знают.

Тема рода в макротекстах современной литературы получает неожиданное прочтение в ономастическом аспекте – и этот способ развертки мотива присутствует как у Акунина, так и у Рубиной. Прослеживая историю семьи, оба писателя привлекают внимание к трансформации фамилии. Так, в «Белой голубке Кордовы» описывается изменение фамилии Кордовер – Кордовес – Кордовин, в «Наполеоновом обозе» - Бугерини – Бугеро – Бугров. То же наблюдаем и у Акунина: фамилия Фандорин имеет массу вариантов прочтения: де Дорн, фон Дорн, ван Дорн, Фондорин, Дорин, Дронов, Дорн и пр. Как отмечают Л.Г. Кихней и Е.С. Тулушева, «сквозным мотивом творчества Дины Рубиной следует признать ономастический код тождественности и идентификации мужского имени, имеющего древнее происхождение. В романе «Белая голубка Кордовы» намечаются основные моменты этого сквозного мотива (фонетическая переогласовка имени, его анимализация, связь тождества имени с тождеством внешности и личности, имя как ключ к истории рода и семьи и наследственному сокровищу — уделу), впоследствии более подробно раскрытые автором в тексте трилогии «Наполеонов обоз», где наряду с носителем редкого имени присутствуют истории и других имен и фамилий. … Имя служит своеобразным паролем, наподобие сказочного «Сезам, откройся!», оно должно привести к несметным сокровищам – родовому уделу, который по трагическому стечению обстоятельств героям так и не удается обрести. Трансформации и деформации имени, его идентификация с представителями рода, семьи являются семиотически нагруженными в художественном мире новейших произведений Дины Рубиной. Ономастический шифр … функционально проявляет скрытую, забытую связь поколений, связанных глубинным родством» ^{[12, с. 216 – 217]}.

В сверхтекстовом единстве «фандоринского корпуса» функцию «родового удела» выполняют паранормальные способности – все герои наделены феноменальной удачливостью и везучестью, которая настойчиво подчеркивается автором. Им удается избежать смерти и достичь цели в самых трудных и невероятных ситуациях, причем эта способность передается не только непосредственным представителям рода Фандориных, но и носителям искаженных вариантов фамилии.

Таким образом, в макротекстовых единствах современных писателей Бориса Акунина и Дины Рубиной просматривается общий мотив, выполняющий роль циклообразующей скрепы, - мотив приемного / чужого / незаконнорожденного ребенка, органично вплетающегося в ткань рода, семьи и позволяющего семейному «дару» раскрыться более полно. Наличие этого мотива объясняется вниманием обоих авторов к истории России в контексте мировой истории и желанием проследить семейные, генеалогические связи персонажей на протяжении нескольких столетий. К подобному развитию тяготеет и сам формат макротекстового единства: создание сверхбольших текстов предполагает развертывание истории рода на протяжении нескольких столетий.

Просто выделите и скопируйте ссылку на эту статью в буфер обмена. Вы можете также попробовать найти похожие статьи