Статья 'Хлыстовщина в контексте почвеннических воззрений Ф. М. Достоевского ' - журнал 'Litera' - NotaBene.ru
по
Меню журнала
> Архив номеров > Рубрики > О журнале > Авторы > О журнале > Требования к статьям > Редакционный совет > Редакция > Порядок рецензирования статей > Политика издания > Ретракция статей > Этические принципы > Политика открытого доступа > Оплата за публикации в открытом доступе > Online First Pre-Publication > Политика авторских прав и лицензий > Политика цифрового хранения публикации > Политика идентификации статей > Политика проверки на плагиат
Журналы индексируются
Реквизиты журнала

ГЛАВНАЯ > Вернуться к содержанию
Litera
Правильная ссылка на статью:

Хлыстовщина в контексте почвеннических воззрений Ф. М. Достоевского

Снигирева Светлана Дмитриевна

аспирант кафедры истории русской литературы филологического факультета Московского Государственного Университета им. М. В. Ломоносова

119234, Россия, г. Москва, ул. Ленинские Горы, 1

Snigireva Svetlana Dmitrievna

Postgraduate student, the department of History of Russian Literature, M. V. Lomonosov Moscow State University

119234, Russia, g. Moscow, ul. Leninskie Gory, 1

snigireva_svetlana94@mail.ru
Другие публикации этого автора
 

 

DOI:

10.25136/2409-8698.2020.1.31986

Дата направления статьи в редакцию:

17-01-2020


Дата публикации:

26-01-2020


Аннотация: Предмет исследования данной статьи — мотивы творчества Ф. М. Достоевского, связанные с хлыстовщиной, а также его высказывания об этой секте. Объектом исследования являются статьи «Дневника писателя», текст романа «Идиот», черновые записи к поэме «Житие великого грешника», замысел романа «Атеизм», зафиксированный в письмах Достоевского, а также статьи периодических журналов 1860-х гг., посвященные изучению хлыстовской ереси. Цель исследования состоит в выявлении отношения писателя к хлыстовской ереси в контексте идеологии почвенничества. Применяя филологический и исторический методы, автор показывает соотнесенность центральных идей творчества Достоевского с историей неортодоксальных религиозных движений России XIX в.. В работе обобщается опыт изучения хлыстовской тематики в произведениях писателя, при этом последовательно и убедительно доказывается, что восприятие Достоевским феномена хлыстовщины обусловлено его почвенническими идеями, и этим определяется научная новизна исследования. Автор приходит к выводу о том, что интерес писателя к секте хлыстов объясняется тем, что он видел в ней самобытное, почвенное явление, в котором выразилась потребность мужика в умственной деятельности. В исследовании подчеркивается, что проводимая Достоевским параллель между учением лорда Редстока и штундизмом (чуждыми русскому человеку вследствие их протестантского происхождения), обществом Татариновой и хлыстовщиной отражает глубинную мысль писателя о духовном кризисе, возникшем вследствие разъединения интеллигенции и народа.


Ключевые слова:

Достоевский, почвенничество, почва, сектантство, секта хлыстов, хлыстовщина, штундизм, редстокизм, лорд Редсток, Татаринова

Abstract: The subject of this research is the themes of F. M. Dostoevsky’s writings on Khlystovshchina (Christ Faith), as well as his views on this sect. The object of this research is the articles “A Writer’s Diary”, novel “The Idiot”, draft notes to the poem “The Life of a Great Sinner”, main idea of the novel “Atheism”, as well as articles in the periodicals of the 1860’s dedicated to Khlystov heresy. The goal of this work consist in determination of the writer’s opinion on Khlystov heresy in the contexts of the ideology of pochvennichestvo (return to the native soil). Using the philological and historical methods, the author describes correlation of the core ideas of Dostoevsky’s writings with the history of non-Orthodox religious movements in Russia if the XIX century. The article generalizes the experience of studying the theme of Khlystovshchina in Dostoevsky’s works, and persuasively argues that Dostoevsky’s perception of the phenomenon of Khlystovshchina is justified by his ideology of pochvennichestvo, which defines the scientific novelty of this research. It is concluded that the writer’s interests to the sect is explained by the fact that he saw a unique, soil phenomenon that represents man’s cognitive activity. The research underlines that the pursued by Dostoyevsky parallel between the doctrine of the Lord Radstock and Stundism (alien to a Russian person due to protestant origin), Tatarinova Society, and Khlystovshchina reflects a profound idea of the writer on spiritual crisis emerged due to disintegration of intelligentsia and people.


Keywords:

Dostoevsky, pochvennichestvo, native soil, sectarianism, the Khlysty sect, the Khlystovshchina, The Shtundists, Radstockism, The Lord Radstock, Tatarinova

Во второй половине XIX в. в России существовали разнообразные формы религиозного инакомыслия, но самым распространенным и массовым еретическим движением того времени была секта хлыстов.

Хлыстовщина, как и другие мистические секты, привлекала особое внимание образованного общества: в периодике середины 1860-х годов сектантство стало одной из наиболее популярных тем. Этот феномен интересовал и Ф. М. Достоевского, который отзывался о нем в «Дневнике писателя», а также включал мотивы, связанные с хлыстовской ересью, в свои произведения.

Об особом внимании писателя к хлыстам говорилось неоднократно, однако целью данной статьи является установление связи хлыстовской тематики в творчестве Достоевского с его историософской концепцией, в центре которой — идея почвы и мысль о необходимости воссоединения образованного общества с народом.

Выдвинутая цель предопределила необходимость анализа высказываний Достоевского о хлыстовщине, представленных в «Дневнике писателя», а также мотивов, связанных с хлыстовской тематикой, которые появляются в романе «Идиот», черновых записях к поэме «Житие великого грешника» и зафиксированном в письмах А. Н. Майкову и С. А. Ивановой замысле романа «Атеизм».

Одной из задач исследования также является обзор основных сведений о хлыстовской ереси, представленных в периодических газетах и журналах второй половины XIX в., так как они являются главным источником, из которого Достоевский мог получить представление о данном феномене. Более того, многие статьи о сектах были политически ангажированными, часто представляли искаженные сведения о сектантах, включали в себя идеологические элементы, поэтому особенно важно в этом контексте выявить позицию писателя относительно хлыстовщины.

Статья посвящена изучению историко-литературной проблемы, в связи с чем в ней применяется филологический метод исследования, который позволяет выявить взаимосвязь творчества Достоевского с идеологией почвенничества и историей неортодоксальных религиозных движений XIX в..

Хлыстовство на тот момент, как утверждает А. М. Эткинд, «было третьей верой русского населения России» [29, с. 37]. Сущность данного учения заключалась в представлении о том, что Христос «может постоянно сходить на землю и воплощатьсяв своих избранников» [21, с. 57]. Поэтому сами сектанты называли себя «христами», «Божьими людьми»: «идея подражания Христу» у них трансформируется в «мифологию <Его> многократного воплощения» [29, с. 105]. Согласно популярной легенде, хлысты ведут свою историю с «Саваофа» Данилы Филипповича и его сына, «стародубского Христа спасителя» [6, с. 346], Ивана Тимофеевича Суслова.

Сектанты собирались на «радения», где исполняли духовные гимны и посредством ускоренных и учащенных телодвижений достигали экстатического состояния, которое воспринималось ими за схождение Святого Духа. Среди хлыстов особенно почитались «пророки» и «пророчицы» («христы» и «богородицы»), то есть те, на кого чаще всего «накатывал» Дух, открывая в них дар пророчества. Как считалось, с момента схождения Духа, что бы человек ни делал и ни говорил, «не он делает, не он говорит, но сам живущий в нем Бог» [23, с. 337].

Последователи хлыстовской ереси, стремясь к «плотской чистоте» [2, с. 149], вели аскетичный образ жизни: придерживались строгого поста и отказывались от сексуальных отношений. В одной из своих заповедей Данила Филиппович дает наставление «неженатым не жениться, а женатым разжениться» [24, с. 32], призывает своих адептов жить как братья и сестры.

Вопрос о происхождении хлыстовщины вызывал споры в периодических изданиях второй половины XIX века. В целом хлыстовщина воспринималась либо как трансформация привнесенных на русскую почву западных учений, либо же как самобытное явление, порожденное особой психологией русского народа, выразившего в сектантстве свободу мысли и духа. Как отмечает Л. Н. Цой, «концепция раскола и народных ересей» у Ф. М. Достоевского «складывалась в обстановке всеобщего интереса к этим проблемам, в контексте самых разнородных тенденций их оценки» [28, с. 47].

По мнению писателя, хлыстовщина — это русское явление, «темная секта народа русского» [13, с. 12]. Однако ему важно выявить ее родство с западными ересями, указав на общность их ритуальной практики, главными составляющими которой он называет «верчение и пророчество» [11, с. 99]. И. Л. Волгин, подразумевая сходство экзальтации, достигаемой сектантами на радениях, и состояния эпилептического припадка, подчеркивает, что писателя неслучайно интересовала именно экстатическая составляющая сектантского ритуала: «Ему, эпилептику, жертве “священной болезни” — недуга юродивых и пророков, важен не обрядовый, а духовный смысл мистических игрищ» [3, с. 262].

Итак, Достоевский выделяет в хлыстовщине главную особенность, отличающую мистические секты, — достижение ее адептами экстатического состояния путем «верчения». По этому признаку писатель соотносит хлыстов с английскими и американскими сектами «скакунов, трясучек, конвульсьонеров, квакеров, ожидающих миллениума» и тамплиерами [11, с. 98-99]. Он подчеркивает, что хлыстовщина — «всемирная и древнейшая секта» [Там же], «древнейшая секта всего, кажется, мира» [13, с. 12].

Позиция писателя, вероятно, сформировалась под влиянием статей газеты «Голос», где в связи с громким скопческим процессом над моршанским купцом М. Плотицыным приводились сведения о хлыстовской ереси, а также отмечалось ее родство с западными сектами. Так И. П. Липранди сравнивает хлыстовщину «с учением и обрядами западных еретиков — братьев и сестер Свободного духа, квакеров, бичующихся, пляшущих и др.» [4]. Та же мысль прозвучит в опубликованной речи адвоката В. Д. Спасовича, который, подчеркивая крайний аскетизм скопцов, соотносит эту секту с американскими «шекерами или плясушками» [5].

Свое понимание сущности хлыстовской ереси Достоевский высказывает в статьях «Лорд Редсток» и «Миражи, штунда и редстокисты». Осмысляя проблему «оторванности» интеллигенции «от почвы, от нации» [11, с. 98], он проводит параллель между явлением редстокизма в высшем обществе, «вероучения, имеющего сходство с евангелическим христианством англиканского типа» [18, с. 409], и штундизма «в черном народе» [13, с. 12].

Учение лорда Редстока, «модного великосветского проповедника», появилось в России в середине 1870-х годов и вскоре приобрело сектантский характер, получив образное название «великосветского раскола» [22, с. 2]. В основе редстокизма, протестантского по своему духу, лежало «оправдание человека верой в искупительную смерть Иисуса Христа» [18, с. 413], в связи с чем последователи нового учения были убеждены в возможности очиститься от грехов через совершение добрых дел.

В это же время протестантство проникает в Россию и в другой форме: на юге через немцев-колонистов начинает массово распространяться штундизм. Сектанты отрицали богослужения и обряды, однако опирались в своем учении на тексты Священного Писания, утверждая, что «все люди равны перед Богом», и развивая «идею о братском отношении людей между собой» [26, с. 305]. Вскоре у штундистов «выработалась замечательная диалектика» [20, с. 207], так что духовенство было неспособно бороться с ними. Достоевский с горечью отмечает, что «секта распространяется с фанатическою быстротой, переходит в другие уезды и губернии» [10, с. 58].

Редстокизм и штундизм, как подчеркивает писатель, — наносные явления, порожденные чуждым русскому человеку протестантством, и происходят «из одного и того же невежества, то есть из совершенного незнания своей религии» [13, с. 12]. Увлечение представителей образованного общества учением лорда Редстока свидетельствует, по мнению Достоевского, не только о непонимании ими сущности православия, но и об их «плачевном обособлении», «неведении народа» и «разрыве с национальностью» [11, с. 99].

Писатель подчеркивает, что, духовно оставленный, самому себе предоставленный, «бедный, несчастный, темный народ» также неизбежно уклоняется от истиныи вместо «развития, света, прогресса» удаляется в «уединенность, обособленность и закрытость раскольничества» [13, с. 11-12]. Итак, разъединение интеллигенции с народом, по мнению Достоевского, обуславливает их общее стремление к поискам новой особенной веры, когда «каждый своею чашкой хочет спастись» [13, с. 11].

В противоположном ключе писатель говорит о секте хлыстов, отмечая не только ее древность и всемирность, но и философскую глубину: «в философской основе этих самых сект, этих трясучек и хлыстовщины, лежат иногда чрезвычайно глубокие и сильные мысли» [11, с. 99]. К оценке писателем штундизма и редстокизма обращается в своей статье Т. С. Карпачева [19], однако исследовательница не уделяет должного внимания его словам о хлыстовщине, которые важны для понимания отношения Достоевского к феномену сектантства и связаны с его концепцией почвенничества. То, что в черновых записях к «Лорду Редстоку» Достоевский противопоставляет «глубокие мысли» хлыстов и «известные» «законы о благодати», «принесенные праздным умом» английского пастора [12, с. 177], является определяющим для понимания замысла его статей о сектантстве.

Итак, «хлысты глубоки», так как хлыстовщина для Достоевского — самобытное, почвенное явление, образовавшееся в среде «черного народа», но при этом имеющее общие корни с западными сектами, уходящие в глубокую древность. Отмечая, что «в философской основе» этой ереси «лежат иногда чрезвычайно глубокие и сильные мысли» [11, с. 99], Достоевский упоминает о существовавшем в начале XIX в. обществе Екатерины Филипповны Татариновой, на собраниях которого дворяне, высокопоставленные чиновники «вертелись и пророчествовали» [Там же] вместе с крепостными. Писатель заключает из этого, что в хлыстовщине, «стало быть, была сила мысли и порыва», если стало возможным такое «“неестественное” единение верующих» [Там же].

О Татариновой и ее последователях Достоевский, как показывает Волгин [3, с. 264], мог слышать еще во время учебы в Инженерном училище. Они, подобно хлыстам, «ритмом, пением и телесным изнеможением» [27, с. 15] доводили себя «до расстройства нервов, до восхищения и самозабвения после долгих кружений на одном месте, легко впадали в бессознательный бред» [17, с. 8]. При этом, как и сектанты-мистики из народа, адепты Татариновой оправдывали свои ритуалы, ссылаясь на тексты Священного Писания.

Достоевский неслучайно проводит параллель между учением лорда Редстока и штундизмом, обществом Татариновой и хлыстовщиной: именно в этих явлениях отразился духовный кризис, возникший вследствие разъединения интеллигенции и народа, а их обращение к мистическому опыту сектантства говорило обобщих религиозных поисках, жажде глубокой веры.

Именно последователей Татариновой имеет в виду Достоевский, вкладывая в уста князя Мышкина следующие слова: «Ведь подумать только, что у нас образованнейшие люди в хлыстовщину даже пускались… Да и чем, впрочем, в таком случае хлыстовщина хуже, чем нигилизм, иезуитизм, атеизм! Даже, может, и поглубже еще! Но вот до чего доходила тоска!..» [7, с. 453] Князь произносит эту фразу после рассуждения о русских атеистах и иезуитах и непосредственно после приведенного им высказывания купца-старообрядца: «Кто от родной земли отказался, тот и от бога своего отказался» [Там же]. Принимая во внимание характер дальнейших рассуждений о глубине хлыстовщины в статьях «Дневника писателя», можно утверждать, что хлыстовская ересь в данном контексте также осмысляется как почвенное явление.

Итак, обращение представителей образованного общества к опыту сектантства, по мнению Достоевского, обусловлено их разобщенностью с народом, в результате которой они утратили истинную веру и предпринимают отчаянные поиски ее.

Эта проблема станет центральной в набросках к роману «Атеизм» и черновых записях к неосуществленной поэме «Житие великого грешника», замыслы которых формируются у писателя с завершением работы над «Идиотом». В «Атеизме» Достоевский намеревался изобразить пошатнувшегося в вере интеллигента («an atheist-turned-goodseeker» [1, с. 88]) и провести его через «все разновидности религиозного опыта» [25, с. 416]: он «в продолжение жизни то атеист, то верующий, то фанатик и сектатор, то опять атеист: 2-я повесть будет происходить вся в монастыре» [15, с. 117]. «Шатание» его начинается с потери веры: «он шныряет по новым поколениям, по атеистам, по славянам и европейцам, по русским изуверам и пустынножителям, по священникам; сильно, между прочим, попадается на крючок иезуиту, пропагатору, поляку; спускается от него в глубину хлыстовщины — и под конец обретает и Христа и русскую землю, русского Христа и русского Бога» [14, с. 329]. Показательно, что «глубина хлыстовщины» — это и крайняя точка религиозного заблуждения, и одновременно этап, после прохождения которого начинается обретение героем истинной веры.

«Позднейшей трансформацией» [16, с. 280] замысла романа «Атеизм» является поэма «Житие великого грешника», в которойполучают дальнейшее развитие рассуждениякнязя Мышкина об утративших связь с почвой образованных людях. Герой «Жития» более прояснен: «Это просто тип из коренника, бессознательно беспокойный собственною типическою силою, совершенно непосредственною и не знающею, на чем основаться. Такие типы коренника бывают часто или Стеньки Разины, или Данилы Филипповичи, или доходят до всей хлыстовщины и скопчества» [8, с. 128]. Как отмечает В. Корнер, таким героем, который способен в страстном поиске «на чем основаться» дойти до обращения к сектантству, является уже Парфен Рогожин [1, с. 89].

Итак, в неосуществленных замыслах произведений «Атеизм» и «Житие великого грешника» разрабатывалась важнейшая для всего творчества Достоевского тема оторванности интеллигенции от национальной почвы. При этом она непосредственно связывалась с сектантской тематикой, так как последним этапом на пути достижения героем «совершеннейшей веры» должно было стать его увлечение учением хлыстов.

По мнению писателя, обращение представителей образованного общества к мистическому опыту сектантства свидетельствует о том, что, разъединившись с народом, они утрачивают истинную веру. Однако, оставленный в духовном одиночестве, народ также находит самоутверждение в сектантстве, создавая «себе воззрение, свою философию» и «заявляя» таким образом свою «самостоятельность», хотя и «чрезвычайными, судорожными усилиями» [9, с. 36].

Хлыстовщина у Достоевского является общей для народа и интеллигенции точкой религиозного заблуждения, обнажающей глубину поразившего Россию духовного кризиса. И если, по мнению писателя, возникшая из протестантства секта штундистов могла распространиться у нас только вследствие невежества народа и незнания им своей религии, то хлыстовщина интересует его как самобытное явление, в котором выразилась потребность мужика в умственной деятельности, его желание создать свою философию.

Неслучайно писатель занимался разработкой такого героя, подразумевая под ним один из русских коренных типов, который в поисках истинной веры доходит до погружения в сектантство. Достоевский выделяет это постоянное беспокойство и неудовлетворенность духа, безграничного в своих порывах, в качестве важнейшей особенности русского национального характера.

Духовное странничество, скитальчество русской интеллигенции, оторванной от почвы и алчущей обретения истинной веры, Достоевский соотносит с нравственной обеспокоенностью народа, стремящегося в сектантстве найти удовлетворение своей духовной жажды. Преодоление охватившего Россию кризиса и искоренение проблемы сектантства возможно, по Достоевскому, только благодаря возвращению интеллигенции к национальной почве, соединению ее с народом для его просвещения, задачей которого является открытие ему истинной сути православия, в котором и могут разрешиться их общие духовные поиски.

Таким образом, в статье проанализированы основные контексты творчества Достоевского, связанные с хлыстовской тематикой, и показана их подчиненность историософской концепции писателя. Исследование носит обобщающий характер, в то же время в нем наглядно продемонстрирована необходимость пересмотра и углубления основных направлений изучения сектантства в произведениях писателя. Научный вклад данной статьи определяется также тем, что в ней на примере творчества Достоевского показана взаимосвязь литературы и истории религиозных воззрений, зависимость художественного произведения от истории, культуры и идеологии.

Библиография
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
29.
References
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
29.

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Автор представил оригинальную статью в журнал «Litera»; в ней он ставит вопрос об исследовании феномена хлыстовщины в контексте почвеннических воззрений Ф. М. Достоевского.
Представляется, что обозначенная проблема носит философский и филологический смысл, а потому в русле междисциплинарного подхода могут быть получены довольно любопытные в научном смысле результаты.
Итак, прежде всего отметим, что автор при рассмотрении обозначенной в названии статьи проблемы исходит, в частности, из того, что сущность хлыстовского учения заключалась в представлении о том, что Христос «может постоянно сходить на землю и воплощатьсяв своих избранников». Поэтому, как отмечается далее, сами сектанты называли себя «христами», «Божьими людьми»: «идея подражания Христу» у них трансформируется в «мифологию <Его> многократного воплощения». Согласно популярной легенде, хлысты ведут свою историю с «Саваофа» Данилы Филипповича и его сына, «стародубского Христа спасителя», Ивана Тимофеевича Суслова.
Характеризуя постановку проблемы, автор статьи отталкивается от положения о том, что вопрос о происхождении хлыстовщины вызывал споры в периодических изданиях второй половины XIX века. В целом хлыстовщина воспринималась либо как трансформация привнесенных на русскую почву западных учений, либо же как самобытное явление, порожденное особой психологией русского народа, выразившего в сектантстве свободу мысли и духа.
При этом важное значение имеет следующее обстоятельство: позиция Достоевского, как предполагает автор статьи, сформировалась под влиянием статей газеты «Голос», где в связи с громким скопческим процессом над моршанским купцом М. Плотицыным приводились сведения о хлыстовской ереси, а также отмечалось ее родство с западными сектами. Так И. П. Липранди сравнивает хлыстовщину «с учением и обрядами западных еретиков — братьев и сестер Свободного духа, квакеров, бичующихся, пляшущих и др.». Та же мысль прозвучит в опубликованной речи адвоката В. Д. Спасовича, который, подчеркивая крайний аскетизм скопцов, соотносит эту секту с американскими «шекерами или плясушками».
Автор отталкивается в своих суждениях от положения, согласно которому Достоевский неслучайно проводит параллель между учением лорда Редстока и штундизмом, обществом Татариновой и хлыстовщиной: именно в этих явлениях отразился духовный кризис, возникший вследствие разъединения интеллигенции и народа, а их обращение к мистическому опыту сектантства говорило обобщих религиозных поисках, жажде глубокой веры.
Таким образом, следуя логике научного поиска, автор пришел к заключению, что обращение представителей образованного общества к опыту сектантства, по мнению Достоевского, обусловлено их разобщенностью с народом, в результате которой они утратили истинную веру и предпринимают отчаянные поиски ее.
Автор предлагает обратить внимание на то обстоятельство, что эта проблема станет центральной в набросках к роману «Атеизм» и черновых записях к неосуществленной поэме «Житие великого грешника», замыслы которых формируются у писателя с завершением работы над «Идиотом». В «Атеизме» Достоевский намеревался изобразить пошатнувшегося в вере интеллигента и провести его через «все разновидности религиозного опыта»: он «в продолжение жизни то атеист, то верующий, то фанатик и сектатор, то опять атеист: 2-я повесть будет происходить вся в монастыре». «Шатание» его начинается с потери веры: «он шныряет по новым поколениям, по атеистам, по славянам и европейцам, по русским изуверам и пустынножителям, по священникам; сильно, между прочим, попадается на крючок иезуиту, пропагатору, поляку; спускается от него в глубину хлыстовщины — и под конец обретает и Христа и русскую землю, русского Христа и русского Бога» [14, с. 329]. Показательно, что «глубина хлыстовщины» — это и крайняя точка религиозного заблуждения, и одновременно этап, после прохождения которого начинается обретение героем истинной веры. «Перебрав около десятка вер и религий», герой «Атеизма» обретает «русского Бога», как предполагает Эткинд, «от хлыстов и, возможно, в борьбе с ними».
Оценивая значение неосуществленных замыслов произведений «Атеизм» и «Житие великого грешника», автор подчеркивает, что в них разрабатывалась важнейшая для всего творчества Достоевского тема оторванности интеллигенции от национальной почвы. При этом она непосредственно связывалась с сектантской тематикой, так как последним этапом на пути достижения героем «совершеннейшей веры» должно было стать его увлечение учением хлыстов.
Итак, в конце исследования автор отмечают, что Хлыстовщина у Достоевского является общей для народа и интеллигенции точкой религиозного заблуждения, обнажающей глубину поразившего Россию духовного кризиса. И если, по мнению писателя, возникшая из протестантства секта штундистов могла распространиться у нас только вследствие невежества народа и незнания им своей религии, то хлыстовщина интересует его как самобытное явление, в котором выразилась потребность мужика в умственной деятельности, его желание создать свою философию.
Также в материале акцент сделан на том, что духовное странничество, скитальчество русской интеллигенции, оторванной от почвы и алчущей обретения истинной веры, Достоевский соотносит с нравственной обеспокоенностью народа, стремящегося в сектантстве найти удовлетворение своей духовной жажды. Преодоление охватившего Россию кризиса и искоренение проблемы сектантства возможно, по Достоевскому, только благодаря возвращению интеллигенции к национальной почве, соединению ее с народом для его просвещения, задачей которого является открытие ему истинной сути православия, в котором и могут разрешиться их общие духовные поиски.
Таким образом, представляется, что автор в своем материале затронул важные для современного социогуманитарного знания вопросы, избрал для анализа актуальную тему, рассмотрение которой в научно-исследовательском дискурсе помогает некоторым образом изменить сложившиеся подходы или направления анализа проблемы, затрагиваемой в представленной статье.
Но несмотря на имеющиеся важные акценты в статье, в ней также и имеются некоторые недочеты, которые необходимо устранить.
1) Текст материала преимущественно наполнен сплошными цитатами, целые абзацы состоят из длинных цитат, а авторское мнение утопает в обилии цитирований. Это никак не украшает работу, а делает ее описательной и не отвечающей в полной мере требованиям содержательного научного материала, решающего важный научный вопрос, тем более в отсутствие необходимых обобщений. Также не очень хорошо начинать статью с цитаты, лучше описать цель и задачи, а также суть проблемы.
2) Отсутствие заключения, в котором бы содержалась информация о том, удалось ли автору и в какой мере раскрыть смыслы хлыстовщины в контексте почвеннических воззрений Ф. М. Достоевского, не позволяет оценить вклад исследователя.
3) Многочисленные ссылки на источники довольно отдаленного периода, например, 1873, 1869 и других «старых» годов, следовало бы сопроводить интернет-отсылками, поскольку читателям (вероятно, в отличие от автора материала) не представляется возможным обратиться к столь редким книгам.
Таким образом, после устранения обозначенных недостатков вполне допускаю возможность опубликования данного материала.


Результаты процедуры повторного рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Реформы второй половины 1980-х гг. привели к кардинальным изменениям в жизни советского общества: это и новые социально-экономические условия, и становление легальных оппозиционных партий, и, конечно, резкое снижение авторитета официальной коммунистической идеологии, что способствовало духовному кризису значительной массы населения. На протяжении почти семидесяти лет коммунистическая доктрина объявлялась единственно правильной и верной, при этом велась активная борьба с другими нормативно-ценностными представлениями, в том числе с религиями на фоне насаждения атеизма. Неудивительно, что разочарованность советских граждан в «научном коммунизме» привела к распространению различных сект и интереса к оккультизму, различным восточным культам (кришнаиты). Одновременно происходили радикальные изменения в нравственных ориентирах жителей нашей страны: это и рост фундаментализма, в том числе усиления влияния традиционных конфессий (так, большое значение для повышения внимания к православию имели празднование тысячелетия крещения Руси в 1988 г.). Возрождение интереса к православной религии и культуре привело и к расширению поля исследовательских работ, в центре внимания которых и размышления по поводу отхода от официальной православной церкви различных социальных групп: это не только широко известные старообрядцы, но и хлысты, скопцы, молокане, многие из которых были практически неизвестны подавляющему большинству наших граждан. Подобная неизвестность рождала многочисленные предрассудки, взаимную антипатию и т.д. В этой связи вызывает интерес изучении отношения в дореволюционной России к различным сектантским группам.
Указанные обстоятельства определяют актуальность представленной на рецензирование статьи, предметом которой является хлыстовщина в контексте почвеннических мировоззрений Ф.М. Достоевского. Автор ставит своими задачами проанализировать высказывания Достоевского о хлыстовщине, представленные в «Дневнике писателя», а также мотивов, связанных с хлыстовской тематикой в других его произведениях, выявить основные сведения о хлыстовской ереси, представленные в отдельных периодических изданиях второй половины XIX в.
Работа основана на принципах анализа и синтеза, объективности, достоверности, методологической базой исследования выступает системный подход, в основе которого находится рассмотрение объекта как целого комплекса взаимосвязанных элементов, а также сравнительный метод.
Научная новизна исследования определяется самой постановкой темы: автор на основе различных источников и исследований стремится выявить "взаимосвязь творчества Достоевского с идеологией почвенничества и историей неортодоксальных религиозных движений XIX в."
Рассматривая библиографический список статьи, как позитивный момент следует отметить его масштабность и разносторонность: всего список литературы включает в себя до 30 источников и исследований. Из привлекаемых источников отметим работы Ф.М. Достоевского, П.И. Мельникова-Печерского, Н.С. Лескова, а также материалы периодической печати. Из используемых исследований выделим труды Л.Н. Цоя и А.М. Эткинда, в которых рассматриваются как проблемы народных ересей в творчестве Ф.М. Достоевского, так и хлыстовщина. Отметим, что помимо научной библиография обладает важной просветительской ценностью: после прочтения текста читатели могут обратиться к другим материалам по ее теме. На наш взгляд, комплексное использование различных источников и исследований способствовало решению стоящих перед автором задач.
Стиль написания работы является научным, однако доступным для понимания не только специалистов, но и широкой читательской аудитории, всем, кто интересуется как нравственными исканиями русского народа, в целом, так и мировоззрением Ф.М. Достоевского, в частности. Апелляция к оппонентам представлена в выявлении проблемы на уровне собранной информации, полученной автором в ходе работы над темой исследования.
Структура работы отличается определенной логичностью и последовательностью, в ней выделяются несколько разделов, в том числе введение, основную часть и заключение. В начале автор определяет актуальность темы, показывает, что целью работы является "установление связи хлыстовской тематики в творчестве Достоевского с его историософской концепцией, в центре которой — идея почвы и мысль о необходимости воссоединения образованного общества с народом". В работе показано, что "хлыстовщина для Достоевского — самобытное, почвенное явление, образовавшееся в среде «черного народа», но при этом имеющее общие корни с западными сектами, уходящие в глубокую древность". Вызывает интерес следующая приводимая в работе мысль, которая в определенной степени актуальна и сегодня: "обращение представителей образованного общества к опыту сектантства, по мнению Достоевского, обусловлено их разобщенностью с народом, в результате которой они утратили истинную веру и предпринимают отчаянные поиски ее".
Главным выводом статьи является то, что «преодоление охватившего Россию кризиса и искоренение проблемы сектантства возможно, по Достоевскому, только благодаря возвращению интеллигенции к национальной почве, соединению ее с народом для его просвещения, задачей которого является открытие ему истинной сути православия, в котором и могут разрешиться их общие духовные поиски".
Представленная на рецензирование статья посвящена актуальной теме, написана доступным языком, вызовет определенный интерес у читателей, а ее материалы и выводы могут быть использованы как в курсах лекций по философии и литературоведению, так и в различных спецкурсах.
К работе есть отдельные замечания: имеются опечатки, можно было бы дать хотя бы краткий анализ имеющейся исследовательской литературы.
Однако, в целом, на наш взгляд, статья может быть рекомендована для публикации в журнале «Litera».
Ссылка на эту статью

Просто выделите и скопируйте ссылку на эту статью в буфер обмена. Вы можете также попробовать найти похожие статьи


Другие сайты издательства:
Официальный сайт издательства NotaBene / Aurora Group s.r.o.