DOI: 10.25136/2409-868X.2022.11.39242

Аннотация: Объектом исследования является вопрос о времени принятия ислама населением Южного Урала. Предметом исследования является вопрос о времени принятия ислама на территории современного Башкортостана – наиболее крупного региона Южного Урала. Автор подробно рассматривает такие аспекты темы, как историография вопроса, распространение ислама среди башкир по данным нарративных источников – сведений иностранных путешественников и башкирских преданий, археологические памятники с мусульманским погребальным обрядом. В историографии вопрос о времени принятия ислама башкирами неоднократно пересматривался в сторону удревнения. Нарративные источники связывают исламизацию башкир с деятельностью миссионеров из Волжской Булгарии и Золотой Орды. В археологии распространение ислама на территории Башкортостана связывается с чияликской культурой XII-XIV вв. Особое внимание уделяется погребальным памятникам кочевого населения степного происхождения, датированным XIII-XV вв. Поселившись на земле башкир, кочевники принимали ислам.   Особым вкладом автора в исследование темы является сравнительный анализ «языческих» и мусульманских погребений XIII-XV вв., выявленных в пределах республики. Всего учтено 84 погребения. Из них 31 погребение совершено по «языческому» обряду, датировано XIII-XIV вв., 53 погребения совершены по мусульманскому обряду, датированы XIV-XV вв. Сделан вывод, что данные археологии соответствуют письменным источникам, сообщающим о принятии ислама в Башкирии в XIV в. Новизна исследования заключается в уточнении датировки трех основных этапов исламизации населения края. Проникновение ислама в среду башкир происходит в домонгольский период, распространение ислама – в золотоордынский период, утверждение ислама – после XV в. Процесс исламизации завершается с исчезновением курганного обряда погребения и переходом к современному мусульманскому погребальному обряду. Добровольное вхождение в состав России гарантировало башкирам свободу вероисповедания.

DOI: 10.25136/2409-868X.2022.6.38211

Аннотация: Объектом исследования являются погребения в колодах средневековых кочевников евразийских степей. В Башкортостане всего известно восемь таких погребений. Предметом исследования является Башкир-Беркутовский могильник в Кугарчинском районе. Автор подробно рассматривает такие аспекты темы, как погребальный обряд, инвентарь, датировка. Памятник исследован Н. А. Мажитовым: в 1968 г. вскрыты два земляных кургана, содержащие по одному погребению в деревянной колоде с ориентировкой человека головой на запад, в 1969 г. вскрыт еще один земляной курган, содержащий аналогичное погребение с ориентировкой человека головой на северо-восток. Все три погребения с вещами, не содержали костей коня. Памятник датируется второй половиной XIII – первой половиной XIV в. Особое внимание уделяется широкому распространению захоронений в колодах среди тюркских и монгольских племен Южной Сибири конца I – начала и середины II тыс. Особым вкладом автора в исследование темы является вывод о том, что по всем основным признакам погребального обряда и вещевого инвентаря Башкир-Беркутовские курганы близки курганам кыпчаков Среднего Прииртышья XI-XII вв. Новизна исследования заключается в установлении связи Башкир-Беркутовского могильника с половецким племенем тюрко-монгольского происхождения Токсаба. Могильник находится в районе расселения южной группы кыпчакских родов в составе башкир, основу этой группы составляет род кара-кыпчак, восходящий к Токсобичам, орда которых в XII в. кочевала в степях между Волгой и Днепром, а в XIII в. вступила в союз с монголами. О переселении кыпчаков с правого на левый берег Волги сообщают шежере, легенды и предания башкир. Миграция половцев на Южный Урал могла быть связана с возвращением монголов из похода на Европу и подавлением восстания местных народов.

DOI: 10.25136/2409-868X.2020.11.34476

Аннотация: Объектом исследования является политическая история улуса Джучи как составной части Великой Монгольской империи. Предметом исследования является восточная политика Менгу-Тимура – шестого правителя улуса Джучи (1266-1282). Автор подробно рассматривает такие аспекты темы, как взаимоотношения Менгу-Тимура с правителями улусов Хулагу – Абагой, Чагатая – Бораком, Угедея – Хайду, решения, принятые представителями улусов Джучи, Чагатая и Угедея на Таласском курилтае. Особое внимание уделяется рассмотрению взаимоотношений Менгу-Тимура с правителем Центрального улуса – Хубилаем, основавшим империю Юань. Выполнен сравнительный анализ письменных источников и работ исследователей по заявленной теме. Осуществлена реконструкция событий в хронологическом порядке.     Автор согласен с предшественниками в том, что Менгу-Тимур стал первым суверенным правителем улуса Джучи. Научной новизной исследования является вывод, что принятие Менгу-Тимуром титула независимого монарха не было решением Таласского курилтая. На Таласском курилтае 1269 г. Хайду был признан лидером правого крыла Монгольской империи, в состав которого входили улусы Джучи, Чагатая и Угедея. Об отношениях с великим ханом на курилтае речь не шла, независимость улусов не провозглашалась. В начале 1370-х гг. Менгу-Тимур принимает титул каана, т. е. верховного правителя, стоявшего выше хана. В 1277 г. сыновья Хубилая Нумуган и Кукджу были схвачены мятежниками, отославшими их к Менгу-Тимуру. Он не поддержал мятежников, но сыновей Хубилая задержал у себя. Теперь Менгу-Тимур не подчинялся ни Хубилаю, ни Хайду, он не вмешивался в конфликт между ними, удерживая их обоих от военных столкновений. Сохраняя мирные отношения со всеми остальными улусами, Менгу-Тимур так и не добился признания за ним каанского титула.