DOI: 10.25136/2409-7144.2022.9.38733

Аннотация: Миф основания Липецка включает нарратив, связанный с освоением южных рубежей России и развитием металлургии. Но 23-х кратный рост численности населения Липецка в течение всего 65 лет XX века (с 21,4 тыс. чел в 1926 г. до 490,3 тыс. чел в 1990 г.) заставляет вновь обратиться к советскому периоду истории города. Рассмотрев режимы циркуляции «мягкой» и «жесткой» памяти, а также воспользовавшись сформулированной Э. Ригни и К. де Чезаре оптикой разномасштабностии и интуициями Я. Ассмана, выделявшего коммуникативную и культурную области памяти, автор проверяет, отдает ли сегодня Липецк в должной мере дань советскому прошлому.    Обращение к ключевым маркерам идентичности Липецка (металлургический комбинат, минеральная вода, авиационный центр), относящимся к культурной памяти, показало, что сегодня у многих жителей города нет чувства преемственности с прошлым. Делается вывод, что послевоенный период существования СССР является особенно значимым пространством памяти, вокруг которого могла бы выстраиваться идентичность липчан, формироваться память местного сообщества. Однако сегодня жителям Липецка приходиться сталкиваться совсем с другой мемориальной политикой, инициируемой местными властями, в которой советское прошлое постепенно заменяется новыми символическими практиками и объектами, в результате чего городское пространство становится все более эклектичным.

DOI: 10.25136/2409-7144.2021.2.32421

Аннотация: В центре внимания находились динамический аспект и мифологическое измерение социальной памяти. В структуре современного мифологического выделяются два уровня – «архаический» и «конъюнктурный». «Архаический» уровень выполняет определяющую роль для функционирования мифологии сегодня, в том числе и для мифологии семейной памяти, которая тесно связана со сферами повседневности (быт, труд, досуг). Трансформация семейной мифологии рассматривается на примере проявления в сферах повседневной жизни таких мифоконтентных феноменов как сакральный лидер (герой), жертва. Фиксируются следующие изменения: представлениям о причинно-следственной связи и о соотношении части и целого придается сакральное значение, а представления о пространстве и времени, наоборот, рационализируются. При изучении мифологии семейной памяти был применен системный метод. Теоретические выводы наши подтверждение по результатам анализа серии нарративных интервью жителей Липецкой области об истории их семей. Делается вывод, что для мифологии семейной памяти в качестве базовых (учредительных) событий выступают более абстрактные и глубинные феномены (например, герой, жертва), чем для социальной памяти; и требуется специальная работа по распознаванию и идентификации этих явлений и – далее – по воссозданию и конструированию мифологии семейной памяти в каждом конкретном случае. Особое внимание привлекли высказывания одного из респондентов о чуде как имманентно присущем жизни явлению.