по
Litera
12+
Меню журнала
> Архив номеров > Рубрики > О журнале > Авторы > О журнале > Требования к статьям > Редакционный совет > Редакция > Порядок рецензирования статей > Политика издания > Ретракция статей > Этические принципы > Политика открытого доступа > Оплата за публикации в открытом доступе > Online First Pre-Publication > Политика авторских прав и лицензий > Политика цифрового хранения публикации > Политика идентификации статей > Политика проверки на плагиат
Журналы индексируются
Реквизиты журнала

ГЛАВНАЯ > Вернуться к содержанию
Статьи автора Криницын Александр Борисович
Litera, 2023-10
Криницын А.Б. - Притча о народной вере и мотив крестового братания в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». c. 148-159

DOI:
10.25136/2409-8698.2023.10.39061

Аннотация: В статье анализируется сцена братания Мышкина и Рогожина в нескольких аспектах: 1) как своеобразная литературная трансформация народных легенд о братании с Христом; 2) как центр сюжетной композиции романа и аллюзивная проекция его финала; 3) в идейном аспекте как духовное единение главных героев между собой и с русским народом; 4) как символическое отражение внутренних коллизий русского национального характера. Данный эпизод составляет единое смысловое целое с предшествующим ему разговором о вере, в ходе которого князь Мышкин, уходя от прямого ответа на вопрос, верует ли он в Бога, рассказывает о своих встречах с «простым народом», из которых делается им вывод о загадочной хаотичности и глубине народного религиозного сознания. Это – единственное рассуждение о вере во всем «пятикнижии» Достоевского до романа «Братья Карамазовы», из которого Мышкиным делается общий притчевый вывод о том, что веру можно обрести у русского народа-«богоносца», невзирая на темные «бездны» в его душе. Выводы из проведенного анализа позволяют переосмыслить и заново воссоздать идейную эволюцию князя Мышкина на протяжении романного целого. В статье прослеживается опора Достоевского на народные легенды о братании с Христом. Впервые отмечаются важные параллели с финалом романа на уровне символических жестов, парадоксальным образом завершающих обряд крестования из второй главы романа. Мысли князя немедленно получают подтверждение в последующем эпизоде покушения Рогожина на Мышкина, казалось бы, невозможного после сакрального «крестования». Таким образом, намеченная в данном эпизоде неотвратимая катастрофа отношений героев предопределяет безысходность романного финала, не касающуюся, однако, поисков веры и надежды автора на народ.
Litera, 2018-1
Криницын А.Б., Галышева М.П. - Венецианский текст в русской поэзии ХIХ – ХХ веков. c. 29-48

DOI:
10.25136/2409-8698.2018.1.25264

Аннотация: Предметом исследования является образ Венеции в поэтических текстах XIX-XX вв. Цель статьи – очертить образ Венеции в поэзии Серебряного века, подробно проанализировав несколько наиболее значимых, с нашей точки зрения, венецианских стихотворений, встраивая их венецианский текст, с одной стороны, в литературную традицию и, таким образом, проследить, как на протяжении XIX-XX вв. менялось восприятие города, а с другой - рассмотреть выбранные тексты в контексте идейно-художественной системы писателей, привлекая для уточнения смыслов другие тексты тех же авторов. Подробно анализируются венецианские тексты А. Блока, Н. Гумилева, С. Городецкого, О. Мандельштама. При выявлении комплекса мотивов "венецианского текста" используется структурно-аналитический метод, дополняемый сравнительно-историческим подходом при рассмотрении трансформации мотивов на диахроническом срезе. Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы: при всех мировоззренческих и эстетических различиях у поэтов начала XX в. в образе Венеции присутствует ряд устойчивых мотивов – трансцендентность бытия чистой красоты, и одновременно нарастающая тревожность лирического героя, неизбывный трагизм восприятия действительности, предчувствие гибели – как героя, так и Венеции – оксюморонно сочетающиеся вечность и хрупкость города, его «дряхлость». И символизм и акмеизм рисуют город ночью, с превалированием черного цвета. Образ Венеции как сложившееся целое заранее определяет модус каждого нового поэтического текста, который по-своему трактует образ Венеции и тем не менее ориентируется на прецедентные тексты.
Litera, 2016-3
Криницын А.Б. - О специфике сюжетного действия в романах «пятикнижия» Ф.М. Достоевского: к проблеме влияния «бульварного» романа. c. 6-15

DOI:
10.7256/2409-8698.2016.3.20054

Аннотация: В статье делается попытка описать характер событийности в романах «пятикнижия» Достоевского, при сравнении их с французским остросюжетным «бульварным» романом, жанровые традиции которого активно эксплуатировались писателем. Общим местом в науке о Достоевском является констатация насыщенности и даже перенасыщенности его романов действием. На самом деле видимость событийности создается благодаря приемам интенсификации их ожидания. При ближайшем рассмотрении, в актуальном романном времени у Достоевского очевидно подавляющее преобладание драматических диалогов над активным действием. Применяются сравнительно-исторический, структурно-типологический, жанрово-исторический методы исследования. Автор вступает в полемику с исследованиями Л.П. Гроссмана и М.М. Бахтина Основными выводами проведенного исследования являются следующие: Бульварная жанровая подоснова романов «пятикнижия» задана лишь на уровне мотивов, главным образом в предысториях героев, сами же романы Достоевского имеют совершенно иную архитектонику, не сводимую к синтезу «бульварной» и «философской» составляющих. Получается, что, при сильном влиянии авантюрного романа, сам авантюрный сюжет остается у Достоевского за пределами собственно романного изображения.
Филология: научные исследования, 2016-2
Криницын А.Б. - О своеобразии типа героя-идеолога у Достоевского.

DOI:
10.7256/2454-0749.2016.2.18424

Аннотация: Целью работы является проследить механизм формирования типа героя-идеолога в послекаторжном творчестве Достоевского, начиная с «Записок из подполья», восстанавливая пропущенные смысловые звенья в отдельных конкретных произведениях за счет наличия общих типических черт и идейных блоков в сознании героев, благодаря чему становится возможным рассматривать творчество 1865-1880х годов как единый гипертекст. Питательной почвой для рождения будущих идей является «подпольная психология», отъединяющая героя от живого общения, и «мечтательство», предопределяющее «фантастическое» и «созерцательное» происхождение идеи. У подобной идеи возможно всего два вектора: богочеловечество и человекобожество. Если идея богочеловечества предполагает восстановление на Земле царства Христова – миллениума, то человекобожество ставит целью «устроиться человечеству на Земле одному без Бога». Переход от романтического индивидуализма к религиозной сверхзадаче (спасению и «преображению» человечества) становится возможен благодаря эстетической составляющей идеи, которая оказывается своего рода идеалом красоты, промежуточным звеном между религиозным и романтическим сознанием. Идея человекобожества становится философской подосновой преступления, которое может задумываться как убийство, политическое убийство, самоубийство, «богоубийство», отцеубийство, которое призвано утвердить его идею и поэтому приобретает в ее контексте сакральный смысл. Мы предлагаем называть это действие сверхпоступком, поскольку он призван решающим образом изменить бытие героя и весь мир вокруг него. Сверхпоступок оказывается единственным действием, на которое способен герой-идеолог – сюжетной кульминацией, единственной в его жизни и судьбе. В конечном итоге герои-идеологи Достоевского – герои одного поступка, но не интриги. Антитезой сверхпоступку становится переживание рая, доступное приверженцам обеих идей В работе используются герменевтический, историко-литературный и сравнительно-типологический методы исследования, с сочетании с данными теологии и культурологии. Особым вкладом автора в исследование темы является вывод о единстве типа героя-идеолога в "пятикнижии" Достоевского, несмотря на внешнюю кардинальное различие их характеров, новое рассмотрение специфики идей героев. Впервые идеология героев Достоевского рассматривается в неразрывной связи с ее психологической подосновой и сюжетной функцией. Результаты работы могут быть использованы при исследовании творчества Достоевского в ВУЗовских общих и специализированных курсах а также при прохождении творчества Достоевского в средней школе.
Другие сайты издательства:
Официальный сайт издательства NotaBene / Aurora Group s.r.o.