Взаимоотношения исследовательской и практической психологии в СССР: периоды развития

Работа подготовлена при финансовой поддержке гранта РФФИ № 17-36-01096.

Проблема

Проблема взаимоотношений исследовательской и практической психологии в СССР является одной из центральных на протяжении всей истории советской психологии. Ее решению посвящены методологические поиски Л. С. Выготского 1920-х гг., докторская диссертация П. М. Рубинштейна 1940 г., усилия Б.Ф. Ломова по обоснованию и внедрению принципа единства теории, эксперимента и практики в психологии в 1980-х гг. и другие работы. Современное положение психологических исследований и практики в России осмысливается авторами коллективной монографии, изданной Институтом психологии РАН ^[7]. Названные работы освещают закономерности развития взаимоотношений отечественной психологической науки и практики в разные периоды их развития. Материалы, накопленные и систематизированные на современном этапе становления истории советской психологии, позволяют провести комплексное исследование реальной динамики развития психологических исследований и психологической практики, а также их взаимоотношений на протяжении всей истории СССР.

Методы

Процедура предпринятого нами исследования включала методы биографического и событийного анализа, качественного и количественного анализа научных и практико-ориентированных публикаций ведущих советских психологов, сленгового анализа заголовков психологических работ, а также официальных документов, регламентировавших организацию психологической науки и практики в 1917–1991 гг. Основным материалом исследования стали такие продукты исследовательской и практической деятельности 50 ведущих советских психологов, как докторские диссертации, монографии, учебные и методические пособия, научные и научно-популярные статьи в журналах и газетах, сборники научных трудов, материалы научно-практических конференций, рецензии. Всего 3573 источника. По итогам применения методов наукометрического и историко-психологического исследования выявлены изменения числа, характера и содержания публикаций, значимые события и периоды истории развития исследовательской и практической психологии в СССР.

Обсуждение результатов

Проведенная работа позволяет дать краткую характеристику развития взаимоотношений исследовательской и практической психологии в советской России в ходе следующих периодов: 1) 1917–1924 гг.; 2) 1925–1940 гг.; 3) 1941–1947 гг.; 4) 1948–1953 гг.; 5) 1954–1965 гг.; 6) 1966–1976 гг., 7) 1977–1991 гг.

В период 1917–1924 гг. происходила институционализация научных и научно-практических течений советской психологии. Эти годы ознаменовались созданием новых государственных институтов, нацеленных на решение задач как научного исследования, так и психологического сопровождения образования, производства и здравоохранения. Были открыты Центральный институт труда (1920), Центральный педологический институт (1921) и Государственный психоаналитический институт (1922) – в Москве, Государственный рефлексологический институт по изучению мозга (1918) – в Ленинграде, Всеукраинский институт труда (1921) – в Харькове и др.

В лабораториях научных институтов разрабатывались методы психологического исследования детей и рабочих, применявшиеся в практике психологического сопровождения воспитания, труда, терапии. Кроме диагностики психологи участвовали в оптимизации условий педагогического процесса, производства, психиатрической помощи.

Новая практика «социалистического строительства» нуждалась в новой теории. После упразднения ученых степеней и званий (1918), вынужденной эмиграции представителей традиционной религиозно-философской психологии и роспуска Психологического общества (1922) при Московском университете, зарождалось новое психологическое сообщество ^[4]. Курс на построение марксисткой психологии отразился на организации работы Психологического института: в 1923 г. на место его основателя Г. И. Челпанова был назначен К. Н. Корнилов, предложивший материалистическую, реактологическую программу развития советской психологии.

Важнейшими событиями в жизни психологического сообщества стали первый и второй всероссийские съезды по психоневрологии, в ходе которых обсуждались как результаты конкретных исследований, так и проблемы методов и методологии психологии. Первый съезд прошел в 1923 г. на базе Московского государственного университета и его институтов, Центрального института труда, психиатрических клиник Государственной высшей медицинской школы, 2-го Государственного университета и больницы им. П. П. Кащенко и др. ^[20]. Уже в ходе этого первого съезда работали секции по психологии, педологии, психиатрии, психофизиологии труда, криминальной психологии и др. Второй всероссийский съезд по педологии, экспериментальной педагогике и психоневрологии был организован в 1924 г. в Петрограде ^[21]. Его отличали внимание к рефлексологии и объективным методам психологического исследования.

В первые годы советской власти психологическая наука откликнулась на послереволюционный социальный заказ: шел поиск методологических основ новой советской психологии, было положено начало обсуждению теоретических и методических вопросов психологического исследования. Основными направлениями практической работы были психологическое сопровождение воспитания и труда; однако теоретические основы их реализации пока еще оставались предметом дискуссий.

Начало периода 1925–1940 гг. протекало под знаменем критики прозападных научно-практических течений психоанализа, педологии и психотехники, а также самобытных рефлексологии и реактологии. Первой жертвой критики буржуазных психологических теорий стало психоаналитическое течение отечественной психологии. Государственный психоаналитический институт был закрыт в 1925 г. Русское психоаналитическое общество, созданное в 1922 г., просуществовало до 1930 г. Критиковались как идеи З. Фрейда, так и попытки поиска единых материалистических оснований марксистского и психоаналитического учений, в том числе в формате самокритики ^[5].

Параллельно шла работа по определению методологических основ педологической работы, нарастала критика зарубежных концепций и методов изучения развития ребенка. В 1927–1928 гг. теоретико-методологические вопросы педологии обсуждались в ходе I Всероссийского педологического съезда. В 1931 г. в Обществе педологов-марксистов под руководством Н. К. Крупской прошла критическая дискуссия по работам одного из ведущих исследователей ребенка М. Я. Басова, скончавшегося несколько месяцев после нее. Наконец, в 1936 г. Постановлением ЦК ВКП (б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов» в школах было ликвидировано звено педологов, а их теоретические разработки подвергнуты критике ^{[5, 13]}.

На первую половину 1930-х гг. приходится критика и психотехнического течения. Спешные попытки адаптации психотехнических идей западных исследователей к советской практике не могли дать скорых результатов. Секция психотехники в Государственном институте экспериментальной психологии была упразднена в 1933 г. В следующем году приказом Совнаркома ликвидировано 29 психотехнических НИИ ^[23], приказом министра путей сообщения свернута практика психотехнических испытаний на железной дороге ^[16], закрыт журнал «Советская психотехника» и т.п. Идеи нормирования труда и оптимизации его условий противоречили экстенсивной сырьевой и производственной политике. В 1935 г. на 1-м совещании стахановцев И. В. Сталин высказал замечания в адрес «упорствующих консерваторов из среды хозяйственных и инженерно-технических работников» и действующих технических норм ^{[18, с. 2]}. После постановления ЦК ВКП (б) о педологии, приказов Наркомпроса РСФСР «об анкетных исследованиях школ» и «ликвидации в школах профконсультации и профотбора» 1936 года свернута вся психотехническая практика ^[13]. Через самороспуск прекратило свое существование Всероссийское общество психотехники и прикладной психофизиологии.

В конце 1920-х гг. в центре критике последовательно оказались идеи руководителей ведущих центров советской психологической науки, разрабатывавших материалистические учения о психике. Через два года после внезапной кончины В. М. Бехтерева, сперва в конструктивном ключе, прошла научная «рефлексологическая дискуссия»: по инициативе методологической секции Общества рефлексологии, неврологии, гипнотизма и биофизики в мае–июне 1929 г. была организована дискуссия, продолжившаяся в сентябре в Государственном рефлексологическом институте по изучению мозга им. В. М. Бехтерева в Ленинграде ^[17]. Начатое обсуждение нашло развитие, но уже в идеологизированном русле, в ходе «реактологической дискуссии» 1931 г. Тогда же идеи К. Н. Корнилова, отстраненного в 1930 г. от руководства Институтом психологии, были подвергнуты резкой критике за попытки упрощенного понимания материальной природы психического, сведения внутреннего мира к совокупности реакций. Так, в ходе становления административно-командной системы контроля науки были подвергнуты критике и ликвидированы не только практико-ориентированные, воспринявшие западные идеи течения, но и отечественные материалистические теории психического.

Несмотря на их ликвидацию, опыт теоретического осмысления положений психоанализа, педологии, психотехники и рефлексологии, как и результаты проведенных исследований, стали основанием разработки марксистской психологии, прежде всего, в фундаментальных работах С. Л. Рубинштейна, а также в трудах А. Р. Лурии, А. Н. Леонтьева, С. Г. Геллерштейна, Б. Г. Ананьева, Д. Н. Узнадзе и др. Основные же направления психологической практики в 1930-х гг. были свернуты, в значительной степени определив «психологический схизис» ^[6], «диагональный разрыв» между теорией и практикой ^[24] в отечественной психологии, сохраняющийся по сей день.

1941–1947 гг. приходятся на военное и начало послевоенного времени, когдасоветская психология смогла откликнуться на социальный заказ в обеспечении боеготовности страны. Решение задач военного времени по реабилитации раненных, восстановлению психических функций, цветомаскировке зданий и т. д. стимулировало развитие практико-ориентированных областей психологического исследования. Обнаруженное увеличение числа публикаций и взаимосвязи тематики психологических публикаций ведущих исследователей и практиков в послевоенные годы ^[3] произошло за счет обращения к опыту психологического сопровождения военных действий.

Исследование фундаментальных проблем психологии продолжили сотрудники Института психологии, Института мозга им. В. М. Бехтерева, Педагогического института им. А. И. Герцена и др., эвакуированные из Москвы и Ленинграда. Вынужденная эвакуация научных институтов вглубь страны способствовала развитию психологической науки в региональных учебных и клинических центрах, пропаганде психологического знания за пределами Москвы и Ленинграда ^[11].

В этот трудный период возникали новые центры образования и науки. В 1943 г. в Московском, а в 1944 г. – Ленинградском университете были открыты кафедры и отделения психологии. В 1943 г. была создана Академия педагогических наук с психологическим отделением, в 1945 г. – Сектор психологии при Институте философии АН СССР. В октябре 1945 г. был основан Научно-исследовательский институт психологии УССР в Киеве.

Опыт работы в созданных во время войны научных и реабилитационных центрах был обобщен в фундаментальных научных работах А. В. Запорожца, А. Н. Леонтьева, Н. А. Бернштейна, Б. Г. Ананьева, В. Н. Мясищева и др., изданных в послевоенные годы. Собранный материал лег в основу создания А. Р. Лурией нового научного направления – нейропсихологии.

Успехи психологической науки и практики в годы войны, признание значения психологических знаний в формировании личности советского гражданина в условиях сталинской научной политики способствовали восстановлению преподавания психологии в школе. Соответствующее решение было принято постановлением ЦК ВКП(б) «О преподавании логики и психологии в средней школе» (1946) ^[19].

Социальный заказ военного времени не только стимулировал развитие психологической практики, но и обусловил усиление связи исследовательской и практической психологии в стране. Война дала толчок к развитию психологической помощи и связанных с ней прикладных исследований. Однако оформление центров прикладной и практической направленности, таких как лаборатории и даже практико-ориентированные кафедры вузов, стало возможно только в 1960-е гг., после смены политического руководства страны.

1948–1956 гг. послевоенного развития советской психологии знаменательны, прежде всего, Павловской сессией и сменой партийного руководства. Оба события связаны с личностью И. В. Сталина.

Павловской сессии, то есть Объединенной сессии Академии медицинский наук СССР (АМН СССР) и Академии наук СССР (АН СССР) 1950-го года предшествовали события 1948-го: отстранение от обязанностей директора Института физиологии АН СССР Л. С. Штерн за «замалчивание» учения и работ И. П. Павлова; преобразование Государственного института по изучению мозга им. В. М. Бехтерева в Институт физиологии центральной нервной системы АМН СССР (в 1950 г. он вошел в состав Института физиологии им. И.П. Павлова АН СССР) и др.

Павловская сессия по физиологии была очередной дискуссией в череде инициированных партийным аппаратом дискуссий по философии (1947), биологии (1948), лингвистике (1950) и политической экономии (1951) ^[10]. Важными событиями развернувшейся физиологической дискуссии стали не только собственно Павловская сессия 1950 г., но и Всесоюзное совещание по психологии, прошедшее при Президиуме АПН РСФСР в 1952 г. по вопросу «перестройки психологической науки на основе труда И. В. Сталина по вопросам языкознания и в свете решений объединенной сессии АН СССР и АМН СССР», дискуссий «Некоторые вопросы советской психологии» при Президиуме АН Грузинской ССР 1952 г. и «Проблема ощущения в свете марксистско-ленинской теории познания» при Ленинградском государственном университете 1953 г. и др. ^[17]. Несмотря на значительную методологическую работу по решению психофизиологической проблемы, соотнесению психологии и физиологии, проведенную в эти годы, подведение итогов дискуссии по поводу учения И. П. Павлова могло быть проведено только спустя годы после смерти инициировавшего ее И. В. Сталина.

Развитие психологической практики в эти годы подчинялось тенденциям предыдущих периодов. Основными сферами применения психологических знаний были образование, воспитание, просвещение и пропаганда. Изучение психологии советского человека в их разрезе определялось как совершенно необходимое для «наиболее быстрого перехода к коммунизму» ^{[12, с. 27]}.

Главной особенностью периода 1957–1975 гг. является смена политического курса в стране после ХХ съезда КПСС. В 1953 г. со смертью И. В. Сталина закончился 30-летний период развития советской страны под его авторитарным руководством, с характерной для него «сталинской моделью науки» ^[25]. Завершались инициированные И. В. Сталиным проекты, в частности идеологические дискуссии. Получили возможность возрождения и развития закрытые проекты самоуправления. Так, в 1957 г. было восстановлено отечественное общество психологов, в виде Общества психологов РСФСР при Академии педагогических наук РСФСР. Первый съезд общества прошел в 1959 г. в Москве, второй съезд – в 1963 г. в Ленинграде.

В 1962 г. при АН СССР прошло масштабное совещание по философским вопросам физиологии высшей нервной деятельности, в ходе которого были подведены итоги обсуждения проблемы соотношения физиологии высшей нервной деятельности и психологии, разведены и соотнесены предметы изучения каждой из наук ^[17].

Вместе с положительными событиями в развитии советской психологической науки, в ходе реформы образования было отменено преподавание психологии в школе ^[19]. Зрелость психологического сообщества проявилась в том, что его члены активно откликнулись на перспективы, обозначенные в Законе об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в СССР (1958). Свое место в новой школе психологи связывали с решением как практических, воспитательных, так и исследовательских, теоретических задач, а важнейшим вопросом считали обеспечение более тесной связи психологии с практикой ^{[22, с. 22]}.

Именно в этот период получили возможность развития отрасли, нетрадиционные для советской практической психологии, прежде всего, социальная психология. В 1962 г. при Ленинградском университете была создана первая в стране лаборатория социальной психологии; в 1968 г. там же открыта первая кафедра социальной психологии ^[2]. Кроме этого Ленинградский университет вошел в историю как центр инженерной психологии: Б.Ф. Ломов открыл здесь первую лабораторию инженерной психологии. Эта область практической психологии, как и авиационная, и космическая, получила развитие в 1960-е гг. в связи с развитием новой техники и освоением космоса ^[17].

Главной базой отечественной космической психологии стал Отдел психологии и психофизиологии Института медико-биологических проблем, созданный Ф. Д. Горбовым в 1964 г. ^[9]. В 1960-1970-х гг. шло «сближение авиационной и инженерной психологии по вопросам психологической оценки конструктивных особенностей самолетов, авиационного оборудования и приборов» ^{[15, с. 62]}. Это, прежде всего, работы, К. К. Платонова, Б. Ф. Ломова, B. А. Пономаренко и др.

Закономерным этапом в развитии прикладных исследований стало основание научного института, координирующего их проведение по всей стране: «в 60-е годы идея создания института в Академии наук возникала многократно в разных вариантах» ^{[14, с. 297]}. Наконец, в 1972 г. под руководством Б. Ф. Ломова был открыт Институт психологии АН СССР, в который перешли все сотрудники Сектора философских проблем психологии Института философии.

Успехи советской психологической науки и практики в значительной степени были связаны с расширением возможностей международной научной коммуникации. Знаковым событием этого периода является проведение XVIII Международного психологического конгресса в 1966 г. Это единственное событие такого масштаба в истории отечественной психологии. Ведущая роль в проведении конгресса принадлежала блестящему ученому и организатору психологического образования, декану факультета психологии МГУ А. Н. Леонтьеву. В эти годы советская психология, с одной стороны, уже имела необходимые достижения для представления их на мировом уровне, с другой – была открыта для восприятия передовых идей психологической науки. Еще одним масштабным событием европейского уровня стало введение в 1967 г. традиции проведения каждые три года «встреч психологов Придунайских стран».

Важным достижением отечественной психологии, свидетельствующим как о ее дисциплинарном статусе, так и о востребованности психологических исследований в стране, стало введение научной степени по психологии в 1968 г. До этого диссертации советских психологов защищались по педагогическим, медицинским и биологическим наукам ^[3].

Развитие прикладных исследований и развитие психологической практики в образовании, медицине, на производстве было откликом на растущие потребности развивающейся индустриальной страны, мирового лидера в разных сферах общественной жизни. Принципиально важно отметить, что советские психологи отвечали на социальный заказ, используя собственные национальные разработки в методологии и методике научных исследований и практической помощи. Инструментарий отечественной психологии был аутентичен задачам психологического сопровождения разных аспектов жизни советских граждан и не нуждался в импорте зарубежных идей и методов, хотя и был к ним уже открыт.

Основные успехи советской психологии 1977–1991 гг. были закономерны в свете достижений предыдущего этапа. Введение научной степени по психологии, открытие специализированного Института психологии при АН СССР, активизация международных научных контактов, развитие высшего психологического образования способствовали привлечению новых специалистов, развитию и институционализации как психологической науки, так и практики. Усиление научной коммуникации зарубежными коллегами расширяло границы научного поиска и инструментария современного психологического познания и сопровождения. Результаты прикладных научных исследований находили реализацию в практике. Открывались социологические и психологические службы на предприятиях ^{[1, 8]}. В 1990 г. было утверждено Положение о психологической службе в системе народного образования.

С 1985 г. обнаружен рост числа защит докторских работ по психологии. «Перестройка» и падение «железного занавеса» обусловили, с одной стороны, социальные изменения и развитие психологических исследований сопровождающих их процессов, а, с другой, свободный доступ к достижениям зарубежной психологической науки и практики.

В ситуации пересмотра идеологических и методологических основ науки в конце 1980-х гг. начал ослабевать авторитет советской психологии, выстроенной на фундаменте марксизма-ленинизма. Скептицизм в отношении идеологизированных концепций и открытость молодых исследователей к зарубежным подходам уже не способствовали обеспечению преемственности в развитии науки. А признанные ученые, в силу открывшихся возможностей приобщения к западной науке, очевидно, в те годы еще не ставили перед собой такой задачи. Переводы практико-ориентированных изданий, книги Д. Карнеги, С. Грофа, Р. Бэндлера и Дж. Гриндера и т.п., начавшие захватывать рынок психологической литературы с конца 1980-х гг., некритично воспринимались населением и вскоре появившимися практикующими «психологами» без психологического образования.

Снятие идеологических запретов дало стимул к деидеологизации науки. Так, уже в 1991 и 1994 гг. в издательстве «Наука» вышли два тома сборника «Репрессированная наука» под редакцией известного психолога М. Г. Ярошевского, вскоре иммигрировавшего в США. Авторы сборника не только реконструировали историю преследования ученых, закрытия научных дисциплин, ликвидации направлений отечественной психологии, но и критиковали советскую модель развития науки, вплоть до отмежевания от нее.

Возникшая ситуация в определенной степени повторяла обстоятельства становления советской психологической теории и практики в 1920-х гг. Тогда также нарушилась преемственность в развитии психологического образования, теории и практики. С той разницей, что в 1920-е гг. отмежевание от дореволюционного опыта и идей было частью целенаправленной партийно-государственной политики. Насколько активно в 1920-е гг. оставшиеся в России психологи приступили к построению новой, советской науки и практики, настолько же энергично многие из отечественных психологов стали осваивать идеи и методы западной и восточной психологии в конце 1980-х – 1990-е гг.

Развитие российской психологической науки происходило, по сути, вне государственного заказа; разрушались прежние связи с практикой «коммунистического строительства». Параллельно шло становление западно-ориентированной психологической практики, лишенной связи как с традицией отечественной науки, так с опытом осмысления психологической реальности в национальном искусстве, обыденном сознании и религиозных представлениях. Основной сферой, поддерживающей преемственность в развитии отечественной психологии, оказалось высшее образование. Преподаватели университетов, подготовленные в советские годы, были единственными, кто мог обеспечить преподавание психологии, ставшей востребованной областью высшего образования в 1990-е гг. К счастью для российской психологии, на этот раз обошлось без «философского парохода». В очередной раз отечественная психологическая традиция не прервалась в силу необходимости решения педагогических задач.

Представленные результаты согласуются с историографическими представлениями современных исследователей. Прежде всего, с положениями коллективной монографии «Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории», подготовленной сотрудниками Института психологии РАН в 1997 г. и наиболее полно раскрывающей закономерности развития отечественной психологии на протяжении всего советского периода. Проведенный нами анализ историко-психологических данных, дополненных результатами последних исследований, позволил выделить закономерности развития взаимоотношений исследовательской и практической психологии в СССР, реализовать историко-психологический подход к объяснению причин их «схизиса» в этот противоречивый период истории русской психологической мысли.

В целом, предварительные результаты проведенного исследования позволяют сделать следующие выводы.

1. В развитии взаимоотношений исследовательской и практической психологии в СССР могут быть выделены следующие периоды: 1) 1917–1924 гг.; 2) 1925–1940 гг.; 3) 1941–1947 гг.; 4) 1948–1953 гг.; 5) 1954–1965 гг.; 6) 1966–1976 гг., 7) 1977–1991 гг. На протяжении этих периодов менялись социальные условия и социальный заказ в отношении психологии. Они, в свою очередь, определяли направления развития психологической практики и науки, а также состояние их институционализации.

2. В целом история психологии в СССР представляет собой последовательный процесс становления и развития исследовательской и практической марксистской советской психологии. Возникновение нового государства после революции 1917 г. привело к нарушению преемственности развития психологической науки и практики. Ликвидация научно-практических течений психологии в конце 1920-х – первой половине 1930-х гг. в значительной степени была следствием отказа от развития или неспособности перенять национальные, исторически-сложившиеся традиции оказания психологической помощи, а также теоретически необоснованного заимствования психологического инструментария зарубежной психологии.

3. Вместе с тем государственная поддержка научных исследований способствовала успехам в развитии психологической науки уже во второй половине 1930-х гг. Негативное влияние научной политики предшествовавшего периода было преодолено в значительной степени благодаря зрелости научного сообщества, его готовности к самоорганизации. Накопленные ресурсы советской психологической практики оказались востребованы в годы Великой Отечественной войны. Достижения последующих этапов во многом базировались на этих успехах.

4. Последовательное развитие единой марксистской методологии в течение трех десятилетий стало залогом успехов не только исследовательской, но и практической психологии в СССР. Советская психология прошла проверку военными действиями середины 1940-х гг., вызовами партийного контроля в связи с Павловской сессией 1950 г., реформой образования 1958 г., требованиями индустриального и технологического развития 1960–1970-х гг.

5. Объективные ошибки и внешние ограничения развития практической психологии в СССР в 1930–1950 гг. обусловили ее отрыв и отставание от развития основных отраслей исследовательской психологии. Успехи инженерной, военной, авиационной и космической, социальной психологии, нейропсихологии в 1960–1970 гг. способствовали сближению психологических исследований и разных сфер практики «социалистического строительства».

6. Изменение экономических и политических условий развития советской России во второй половине 1980-х гг., расширившиеся возможности знакомства с зарубежными концепциями, ориентированными на сопровождение рыночных отношений (организационная психология, психология рекламы и т.д.) инициировали пересмотр и даже отказ от методологических принципов и практических приложений советской психологии. В очередной раз в отечественной психологии произошел разрыв преемственности собственной традиции. На этот раз он сопровождался отказом от советского наследия, оголтелым внедрением идей и методов западной и восточной практики, а также добровольной иммиграцией отечественных ученых-психологов, прежде всего, в США.

7. В целом, кардинальные изменения социальных условий развития отечественной психологии в начале и в конце ХХ века, в частности революция 1917 г., «перестройка» и последующий распад СССР, отразились, прежде всего, на психологической практике. Исследовательская психология развивалась на фундаменте философских идей марксизма-ленинизма, в отрыве от традиционных сфер психологической практики, за исключением отдельных аспектов педагогической деятельности. «Диагональный разрыв», «схизис» между исследовательской и практической психологией в современной России в значительной степени является следствием этих потрясений.