Концептуализация категории «мягкая сила» в политической науке

Чжан Юйкунь ORCID: 0009-0008-5346-6337 аспирант; кафедра политических наук; Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б. Н. Ельцина 620002, Россия, свердловская область, г. Екатеринбург, ул. Мира, 19 ZHANG YUKUN Postgraduate student; Department of Political Sciences; Ural Federal University named after the first President of Russia B. N. Yeltsin 19 Mira str., Yekaterinburg, Sverdlovsk region, 620002, Russia xy954504210@gmail.com

Керимов Александр Алиевич ORCID: 0000-0002-5807-9810 доктор политических наук доцент, кафедра политических наук, Ура́льский федера́льный университе́т и́мени пе́рвого президе́нта России Б. Н. Ельцина 620002, Россия, свердловская область, г. Екатеринбург, ул. Мира, 19 Kerimov Aleksandr Alievich Doctor of Politics Professor, Department of Political Science, Ural Federal University named after the first President of Russia B. N. Yeltsin 19 Mira str., Yekaterinburg, Sverdlovsk region, 620002, Russia a.a.kerimov@urfu.ru

Введение.

Современный мир продолжает свое стремительное развитие, изменяется и перестраивается. При этом в мире накапливаются экономические, политические, социальные и культурные противоречия, что приводит к обострению дилеммы глобального управления, эскалации международных конфликтов и новому витку вспышек националистических проявлений. Эти процессы уже стали типичным “пейзажем” международного ландшафта в новую эпоху. По этой причине актуализиовались исследования концептуальной парадигмы применения «мягкой силы» в области международных отношений и политологии.

Спустя почти 30 лет такие стереотипы, как столкновение цивилизаций, менталитет холодной войны и «игра с нулевой суммой», все еще присутствуют в системе международных отношений, а отношения между правительствами, рынками и обществами крупнейших мировых держав в основном находятся в состоянии сложных и глубоких трансформаций. Во всех странах наблюдается общий «дефицит управления», а национальное развитие и глобальное управление все больше расходятся в своей целевой и идеологической направленности.

В современном мире международные организации и правила международного управления, в которых доминирует Запад, стали ведущей концепцией глобального управления в традициях все той же западноцентричности. В результате этого первоначального межкультурного, межрасового, трансграничного и межидеологического сотрудничества в сфере глобального управления по-прежнему трудно разрешать проблемы глобального управления ^{[1, c. 509]}. Понимание того, что внешнему дискурсу Китая не хватает инновационности, а позиция Соединенных Штатов в отношении конкурирующих стран достаточно агрессивна, должно влиять на традиционную риторику построения международных отношений прошлого миропорядка.

В 1990-х годах Джозеф Най, известный американский политолог, выдвинул концепцию национальной стратегии «мягкой силы», которая основывалась на том, что структура политической власти в мире существенно изменилась ^{[2, c. 196]}. Основная причина заключается в том, что сила власти больше не зависит исключительно от ресурсов, а способность мягко влиять на выбор других стран стала ключом к современному международному влиянию ^{[3, c. 146]}.

«Мягкая сила» основана на предпосылке рационального понимания модели внешнего мира, реагирования на рискованную игру между странами, вызванную кризисом текущей модели глобального управления, основанной на национальном государстве, через механизмы перцептивного дискурса и сопереживания между странами ^{[4, c. 65]}. Когда управление политическими рисками, столкнувшееся с «неопределенностью», становится общей глобальной проблемой, «мягкая сила», как ключевой инструмент, позволяет выстроить диалог между странами, чтобы компенсировать эмоциональное беспокойство граждан мира по поводу существующих и потенциальных мировых проблем ^{[5, c. 152]}. Таким образом, постановка проблем в международном общении и производство дискурса, основанного на «мягкой силе», не должны создавать информационное наполнение изолированно, но должны способствовать динамичному и эффективному межкультурному взаимодействию посредством построения дискурса «общего смысла» (общего значения), основанного на эмоциональном взаимодействии стран и наций.

По этой причине цель написания данной статьи обозначена в аннотации именно как уточнение концепции «мягкой силы» и заложение основы для масштабного планирования, теоретического углубления и систематического исследования «мягкой силы» путем сравнения западной и восточной моделей внешней политики.

Методология исследования. При подготовке данного исследования автором были использованы системный, неоинституциональный, сравнительный и другие подходы. Системный подход позволил всесторонне исследовать роль и значение инструментов «мягкой силы», описанных в современной научной литературе китайских и зарубежных ученых. Благодаря системному методу была раскрыта целостность исследуемого предмета, отражена сложность составляющих его частей, разнообразных типов и связей внутри него. Неоинституциональный подход, в свою очередь, позволил определить роль неформальных проводников «мягкой силы», которые также всегда участвуют в процессе выработки и реализации инструментов публичной дипломатии. Компаративный или метод сравнения был реализован в контексте выявления общих черт и противоречий западной и восточной моделей внешней политики в контексте реализации «мягкой силы».

Из-за всевозможных ограничений в политических позициях (ведь политика – это искусство возможного) и методов политического мышления концепция «мягкой силы» имеет множество когнитивных искажений. Исследования «культурной мягкой силы» в китайских академических кругах основаны на национальных условиях Китая, подчеркивают китайские особенности и формируют целостную теоретическую систему. Этот подход проходил трансформацию за счет теоретических инноваций с точки зрения структуры, культурной роли, системной логики, широты и глубины понимания предмета исследования, преодолев границы западного мышления «мягкой силы», и позволил выдвинуть ряд академических и рациональных контрмер и предложений по дальнейшему усилению «мягкой силы» со стороны Китая.

Результаты исследования. Экспансия прямой силы была основным фундаментом построения власти ранних западных капиталистических стран, и события в середине XIX века были сосредоточены в основном на колониальном правлении митрополий, когда масштабные войны были основной формой накопления капитала. Целью западных государств была устремленность за ресурсами остального мира ради еще большего накопления и экспорта капитала. После окончания двух мировых войн западные страны, во избежание повторения разрушительных военных конфликтов, в целях реализации своих национальных интересов, последовательно усиливали свое несиловое влияние, в котором доминировали разделение, принуждение и побуждение, то есть «сила раскола», «жесткая сила» и «мягкая сила». Впоследствии, когда западные страны не могли в полной мере добиваться желаемых результатов, они стали развивать как мягкую, так и жесткую силу, исходя из определенной международной конъюнктуры и критичности рисков ^{[6, c. 250]}.

Расширяющаяся экспансия, основанная на «жесткой силе», была тем способом, с помощью которого западные страны стремились выстраивать отношения для смягчения рисков в своем собственном развитии, но способ построения отношений заключался в колониальном грабеже во время захватнических войн с использованием средств принуждения при этом. Ярким периодом развития «жесткой силы» была Холодная война между США и Советским Союзом, когда оба сверхгосударства участвовали в гонке вооружений, просто считая, что военная мощь является важнейшим компонентом национальной мощи, и посредством угроз и конфронтации ущемляли интересы других стран для достижения собственного развития.

Первые проявления использования «мягкой силы» относятся к концу 1980-х гг. После окончания холодной войны мир в полной мере осознал все издержки подобного рода противостояний, глубже переосмыслил феномен силы с пониманием того, что физическая мощь, такая как военная и ресурсная, уже отходят на второй план, а сфера влияния перемещается в сферу культуры и сознания.

Концепция «мягкой силы» была основана на конкретных исторических и международных политических и экономических условиях, и ее применение приводило к различным историческим последствиям. «Мягкая сила» основана на ассимиляционной силе культурной харизмы, идеологии и международных институтов, позволяющих эффективно контролировать политическую среду и изменять поведенческий выбор других стран в свою пользу. Как высказался Джозеф Най в своей теории «мягкой силы», «сила государства заключается не в ресурсах, а в способности изменить выбор других стран, и ключ к могуществу теперь не в обладании наибольшим количеством ресурсов, а в том, насколько можно их контролировать, чтобы расширить власть государства и тем самым реализовать заранее поставленные цели» ^{[2, c. 196]}. Основные ресурсы, такие как экономический и военный потенциал, больше не являются главными факторами в измерении силы государства. Эта точка зрения сходится с мнением Сэмюэля Хантингтона о столкновении цивилизаций, согласно которому первопричиной глобального конфликта является столкновение цивилизаций, а не военные конфликты. Использование власти приобретает более глубокий смысл, то есть как формировать прочные отношения, привлекать и использовать ресурсы, расширять национальную мощь ^{[7, c. 31]}.

Дж. Най объединил элементы власти в два раздела, хотя и классифицировал типы власти как военную, экономическую и «мягкую» силу (табл. 1) ^{[2, c. 201]}.

Таблица 1 – Классификация сил в системе международных отношений

На фоне экономической глобализации стремление к точному определению понятия «мягкая сила» помогает раскрыть в рамках базовых категорий международного права логику взаимодействия между международным правом и международной политикой. Баланс сил между сильнейшими державами является основой, на которой основывается международное публичное право. Однако, поскольку «мягкая сила» играет все более важную роль во внешней политике, она постоянно усиливает дипломатическую силу государства по направлению основных категорий международного права ^{[8, c. 94]}.

В международных отношениях «мягкая сила» определенного государства обычно выражается как способность заставить другие страны добровольно следовать ее примеру или принять ее международную систему ценностей через привлекательность ее собственных идей и культуры ^{[9, c. 160]}. Практически аналогичное определение «мягкой силы» приводит Дж. Б. Маттерн: «Благодаря своей идеологической и культурной привлекательности или способности ставить острые вопросы и создавать новые дипломатические инструменты, «мягкая сила» заставляет другие страны добровольно следовать ее примеру или добровольно принимать нормы ее международной системы, тем самым косвенно побуждая их корректировать свои ценностные предпочтения и внешнюю политику в свою пользу» ^{[10, c. 584]}. Другими словами, «мягкая сила» – это способность заставить других достичь своих целей путем привлечения, а не принуждения ^{[11, c. 247]}.

По сравнению с жесткой силой, мягкая сила имеет глобальное измерение. Она характеризуется глобализмом, влиянием и взаимозависимостью. В контексте глобализации и локализации космополитический характер мягкой силы раскрывает ее универсальность, поскольку ценности и системы, которые являются локальными или отражают только национальные особенности, не могут быть добровольно приняты международным сообществом в процессе глобализации ^{[12, c. 909]}. Среди основных приемов, необходимых для реализации «мягкой силы», можно выделить «привлекательность и притягательность», что свидетельствует об активном признании такой силы другими странами ^{[13, c. 738]}.

Глобальность «мягкой силы» обусловлена общностью человеческой цивилизации и общими интересами международного сообщества, в особенности общим ответом на угрозы выживанию человечества в целом. Эти три характеристики «мягкой силы» не являются независимыми друг от друга, между ними существует определенная интерактивная связь. Взаимозависимость и всемирность отражают определенную объективность, а привлекательность и притягательность – добровольное признание и взаимозависимость между странами ^{[14, c. 668]}.

Поскольку межгосударственное сотрудничество строится на обширных, взаимосвязанных и многоуровневых гетерогенных дискурсах, а международная аудитория подвержена дифференцированным концепциям, убеждениям и системам знаний, инструменты «мягкой силы» имеют очень разные групповые границы. Поэтому динамичная и продуктивная логика непрерывного диалога является непременным условием придания смысла дискурсу «мягкой силы». В целях создания глобальной концентричности и эмоционального резонанса «мягкая сила» должна уметь координировать исторические нарративы, основанные на фактах, и «полифонические» нарративы, основанные на построении идентичности.

Как мы уже отмечали, мягкая сила – относительно новый термин в китайском научном дискурсе, во многом заимствованный из работ Джозефа Ная. Китайские ученые и политики легко обращаются к этому термину, поскольку он напоминает им философские концепции Сунь-цзы ^{[15, c. 125]}. Термин остался достаточно актуальным, чтобы лидеры КНР восприняли практику «мягкой силы» как исторический шанс возродить славу своей страны. Кроме того, китайское правительство осознало различия между элементами силы и тем, что многие страны видят угрозу со стороны Китая. Поэтому Китай сосредоточился на развитии «мягкой силы», чтобы представить страну как не представляющую угрозы ^{[16, c. 19]}.

Конфуцианство стало основой для определения китайских ценностей, где самыми важными являются доброта, правильные суждения и церемониальные условности. Сегодня китайские власти используют эти категории для построения гармоничного общества в качестве альтернативы коммунистическим ценностям ^{[17, c. 911]}. Эти ценности имеют еще большее значение, поскольку они быстро распространились в странах, где доминирует конфуцианская культура. В имперском измерении в китайской культуре такие понятия, как национальное государство или суверенитет не существовали в традиционном мышлении ^{[18, c. 93]}.

При этом стоит отметить, что сила Китая основана на огромном экономическом росте, которым обусловлен высокий уровень благосостояния населения Поднебесной. Экономический рост страны позволяет Китаю быть признанным мировым гегемоном ^{[19, c. 67]}. Вступив в современную международную систему национальных государств, Китай, опасаясь призрака империализма, угрожающего его территориальной целостности, стал яростно защищать основы суверенитета – важнейший фундамент национальной государственной системы. Используя западные концепции правового единообразия и территориального суверенитета, китайская политическая элита стала защищать свой национальный и территориальный суверенитет от иностранного вмешательства ^{[20, c. 196]}.

Мягкая сила использует культуру, но публичная дипломатия и внешняя культурная политика – это разные вещи. Дискуссии о культурном измерении «мягкой силы» Китая в основном сосредоточены на Институтах Конфуция и растущей популярности изучения китайского языка ^{[21, c. 238]}. У Китая великое прошлое и очень богатое культурное наследие, хотя его новейшая история отмечена унизительными неудачами. Когда китайская экономика стала одной из самых крупных, у страны появился шанс догнать западные страны не только в экономическом плане ^{[22, c. 4]}.

Экспорт культурных достижений может способствовать продвижению китайского национального наследия за рубежом, укреплению влияния «мягкой силы» и получению Китаем более широкого доступа к мировому рынку. Кроме того, культура может помочь преодолеть негативный имидж Китая в западных СМИ. По мнению китайских ученых, «если Китай хочет стать настоящей мировой сверхдержавой ^{[23, c. 61]}, он должен прежде всего усилить мощь своей культуры. Китай может обратиться к своему прошлому, когда его великая цивилизация оказала непосредственное влияние на Индокитай, Японию и Корею» ^{[24, c. 101]}.

С течением времени цели использования мягкой силы также претерпевают некоторые изменения. Соединенные Штаты рассматривают мягкую силу как важное средство продвижения гегемонии и силовой политики. Китай рассматривает совершенствование культурной «мягкой силы» как важный способ повышения всеобъемлющей национальной мощи и международного влияния: внутри страны это направлено на укрепление строительства основных социалистических ценностей, продвижение высокой традиционной культуры Китая, культивирование благородной идеологии и морали, а также укрепление всей коммунистической партии ^{[25, c. 89]}.

Культурная дипломатия Китая не такая древняя и, возможно, ей не хватает опыта. В будущем потребуется построить дискурсивную систему для развития культурной дипломатии Китая и нивелировать усилия Запада по дискредитации экспорта китайской культурной «мягкой силы». С другой стороны, Китаю также нужно учиться у западных культурных традиций дипломатии. Она может послужить теоретическим исследованиям и практической деятельности культурной дипломатии Китая. Также необходимо понимать, что, хотя процесс проявления культурной «мягкой силы» является долгим и извилистым, его воздействие имеет далеко идущие и глубокие последствия.

Заключение. Хотя концепция «мягкой силы» была впервые предложена Джозефом Наем, он не дал четкого, определенного и последовательного определения «мягкой силы». Это упущение было исправлено китайскими учеными, определившими жесткую силу как всю осязаемую, поддающуюся количественному измерению, проявляющуюся в силе ресурсов, материалов и способов принуждения силу. Мягкая сила была определена как вся нематериальная, трудно поддающуюся количественной оценке, непринудительная сила, проявляющаяся в форме притяжения.

Концептуализация категории «мягкой силы» в китайской парадигме международных отношений раскрывает главное содержание и основные ее черты, от которых в основном зависит ресурсная зависимость мягкой силы и механизмы ее реализации. Исследование показало, что распространение мягкой силы зависит от трех ресурсов: культуры, политических ценностей и внешней политики страны, но внешняя политика пересекается с первыми двумя, и они определяют ее содержание и правила реализации. Поэтому для национальных государств в контексте взаимодействия международного права и национальной дипломатии компоненты «мягкой силы» в основном отражаются в четырех аспектах: во-первых, привлекательность национальной культуры; во-вторых, влияние политических ценностей и реальных политических систем; в-третьих, сила международного дискурса и способность ставить международные вопросы; и, в-четвертых, способность доминировать в международных организациях и способность создавать международные системы и институты.

В международном сообществе, в силу многослойного характера власти стран и различных приоритетов составляющих ее элементов на разных этапах истории, вышеперечисленные четыре аспекта являются как статически независимыми, так и системно взаимодействующими. В теории первое обычно приводит к пониманию четырех измерений как основных расширений «мягкой силы», второе – к пониманию четырех измерений как составных элементов. В системе международных отношений «строительство» мягкой силы конкретной страны на конкретном историческом этапе соответствует значению основного расширения, а укрепление мягкой силы – значению составных элементов. Это поскольку последнее отражает внутреннее взаимодействие и зависимость между четырьмя элементами в реальности, а также согласованность конкретных элементов в историческом развитии.