Исторический журнал: научные исследования
Правильная ссылка на статью:

Санитарное состояние населенных пунктов районов строительства БАМа (1970–1980-е)

Байкалов Николай Сергеевич

кандидат исторических наук

доцент, кафедра истории Бурятии, ФГБОУ ВО "Бурятский государственный университет имени Д. Банзарова"

670000, Россия, республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а

Baikalov Nikolai Sergeevich

PhD in History

Docent, the department of History of Buryatia, Buryat State University named after D. Banzarov

670000, Russia, respublika Buryatiya, g. Ulan-Ude, ul. Smolina, 24a

baikalchik@yandex.ru

DOI:

10.7256/2454-0609.2020.3.33115

Дата направления статьи в редакцию:

01-06-2020


Дата публикации:

08-06-2020


Аннотация: Санитарное состояние молодых городских поселений Сибири и Дальнего Востока, возникших в ходе индустриальной модернизации второй половины ХХ в., представляет одну из малоизученных тем в отечественной историографии. Цель настоящей работы состоит в изучении санитарного состояния населенных пунктов зоны строительства БАМа в период осуществления масштабного транспортного проекта. Подробно рассматриваются проблемы благоустройства возводимых поселков, санитарно-гигиенические условия социальных и производственных объектов. Особое внимание уделяется оценке влияния санитарного состояния новых поселений на здоровье населения рассматриваемых территорий. В основе методологии исследования лежат современные концепции в области урбанистики, социальной и повседневной истории. Наряду с традиционным документальным анализом в работе применяются методы устной истории и исторической антропологии. Эмпирическую базу работы составили архивные документы, советская периодика, источники личного происхождения и результаты полевых работ автора.      В отличие от других исследований, выделявших природно-климатические условия в качестве основных факторов неблагоприятного санитарного состояния, автор делает акцент на недостатках в управлении стройкой, наблюдавшихся и на этапе проектирования, и во время осуществления строительства. Населенные пункты БАМа отличались скученностью построек, захламлением территорий, повсеместным распространением "времянок" и "самостроя", нарушениями в организации тепло- и водооснабжения и пр. Санитарно-гигиенические нормы не соблюдались при возведении и эксплуатации объектов социально-бытового и культурного назначения, при организации рабочих мест на предприятиях строительства, промышленности и транспорта. Это приводило к высокой заболеваемости населения простудными и инфекционными болезнями, а также производственному травматизму. Благодаря усилиям властей и общественных организаций некоторые поселения добивались высоких результатов в благоустройстве и санитарной обстановке. В большинстве случаев санитарно-гигиенические условия проживания в районах БАМа оставались неудовлетворительными на протяжении всего периода строительства магистрали.


Ключевые слова:

Байкало-Амурская магистраль, транспортное строительство, районы нового освоения, жилищное строительство, социальная инфраструктура, благоустройство, санитарное состояние, заболеваемость, медобслуживание, охрана труда

Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ и Правительства РБ, проект №18-49-030010р_а и гранта Бурятского государственного университета им. Д. Банзарова №20-10-0502

Abstract: Sanitary situation in the developing Siberian and Far Eastern settlements that occurred in the course of industrial modernization of the late XX century represents one of the insufficiently research topics within Russian historiography. The goal of this work lies in examination of sanitary situation in the districts of construction of Baikal-Amur Mainline during implementation of the large-scale transport project. Detailed analysis is conducted on the problems of providing services and amenities to the developing settlements, as well as sanitary-hygienic conditions of social and industrial. Special attention is given to the assessment of impact of sanitary situation of new settlements upon population health of the territories in question. The research methodology leans on the modern concepts in the area of urban planning, social and common history. Alongside the traditional documentary analysis, the author employs the methods of oral history and historical anthropology. Empirical framework is comprised of archival documents, Soviet periodicals, personal sources, and the field research results. Unlike other research that determine natural and climatic conditions as the key factors of unfavorable sanitary situation, the author places emphasis on imperfections in construction operations. Settlements of Baikal-Amur Mainline were characterized by high-density construction, littering of territories, ubiquity of “temporary barracks” and “squatter settlement”, disruption in heat and water supply, etc. Sanitation and hygiene standards were not upheld in building and upkeep  of facilities of social and cultural designation, in worksite organization in construction, industrial and transport enterprises. This led to high incidence of cold-related and infectious diseases, as well as industrial traumatism. Due to the efforts of authorities and public organizations, some settlements achieved high results in municipal improvement and sanitary situation. In majority of cases, sanitary and hygienic living conditions in the districts of Baikal-Amur Mainline remained unsatisfactory throughout the entire period of construction of the railway.


Keywords:

Baikal-Amur Railway Mainline, transport construction, new development areas, housing construction, social infrastructure, improvement, sanitary condition, incidence, medical care, labor protection

История санитарно-гигиенического состояния городских поселений в СССР вызывает особый интерес в связи с возросшим вниманием государства и общества к различным аспектам благоустройства городской среды, развития инфраструктурных проектов, охраны здоровья населения. В отечественной историографии данная проблематика является слабоизученной, прежде всего, на региональном уровне. Возникшие в ходе социалистической модернизации Сибири и Дальнего Востока молодые города и поселки столкнулись в постсоветское время с кризисом градообразующих предприятий и проблемой поиска новой коллективной идентичности. Реализация современных программ реиндустриализации данных территорий нуждается в обращении к историческому опыту их социально-экономического освоения.

В рамках данной работы рассматриваются населенные пункты одного из крупнейших позднесоветских проектов — Байкало-Амурской железнодорожной магистрали (БАМа) в 1970–1980-е гг. Изучение всесоюзной ударной комсомольской стройки началось одновременно с осуществлением проекта. Работы советского периода фокусировались преимущественно на истории строительства железнодорожного пути, декларировав высокую эффективность партийного и советского руководства стройкой [1], достижения строительной отрасли СССР [2], трудовой энтузиазм советских граждан [3] и др. Социальные аспекты строительства, в том числе становление и развитие сети городских поселений, получили освещение в немногочисленных работах социологов и экономистов [4–7]. В 1990-е гг. группой сибирских экономистов была предпринята попытка разработать программу развития районов БАМа в постсоветское время в условиях низкой рентабельности железной дороги и депрессивного состояния зависимых от нее территорий [8]. Иркутский историк Г. П. Власов касался вопросов социально-демографического состава строителей и развития социальной инфраструктуры стройки [9]. Таким образом, населенные пункты, возникшие в зоне влияния магистрали, предметом специального изучения не становились.

Целью настоящего исследования является реконструкция санитарно-гигиенических условий строительства поселков и организации объектов социальной и производственной сфер, а также оценка влияния санитарного состояния новых поселений на здоровье и заболеваемость населения в районах всесоюзной стройки. Методологическая база исследования лежит в области пересечения социальной истории и “urban studies”, устной истории и истории повседневности. Эмпирическую основу работы составили фонды центральных, региональных и местных архивов, периодические издания, личные источники участников и современников всесоюзной стройки включая воспоминания и устные свидетельства, собранные автором в ходе полевых работ в районах западного участка БАМа.

Строительство БАМа, начатое в годы первых сталинских пятилеток, наиболее интенсивно осуществлялось с 1974 по 1989 годы. Новый транспортный коридор протяженностью в 4,3 тыс. км был призван связать районы западносибирских нефтяных месторождений с тихоокеанскими портами, разгрузить Транссиб и сократить расстояние транзитных перевозок, а также вовлечь в социально-экономическое развитие малоосвоенные северные территории Восточной Сибири и Дальнего Востока. Сооружение БАМа велось в нескольких направлениях на трех основных участках: западном, центральном и восточном. Западный участок стройки пересек Усть-Кутский и Казачинско-Ленский муниципальные районы Иркутской области, Северо-Байкальский и Баунтовский — Бурятской АССР, Каларский — в Читинской области, Нерюнгринский — Якутской АССР.

Реализация масштабного проекта потребовала организации в районах БАМа сети постоянных и временных населенных пунктов. Наряду со старыми центрами, возникшими еще до начала стройки, вдоль будущей трассы за первые пять лет было образовано около 60 поселков строителей. Часть из них должна была стать очагами индустриального освоения новых территорий, а также центрами обслуживания железной дороги. Другие поселки создавались на время решения определенных задач, например, возведение моста, тоннеля, прочих объектов, и после завершения строительных работ были расформированы.

На первых порах забрасываемые в тайгу вертолетами десанты строителей размещались в палатках и жилых вагонах. В двадцатиместных армейских палатках могло проживать до сорока человек. Прибывший в Северобайкальск учитель музыки так вспоминал первую зиму в палатке: «Я вот занимался моржеванием и купался в проруби. И тем не менее подходишь к кровати своей, одеяло отбрасываешь и думаешь: как же ты теперь в нее ляжешь, она же промерзшая насквозь. И вот ляжешь в эту простыню как будто в холодную воду, полежишь, вроде согрелся. Повернуться страшно, потому что опять коснешься какой-то промерзшей части простыни» (муж., 60 лет, учитель, г. Северобайкальск, 2004).

По мере обустройства и прокладки автодорог стали формироваться временные поселки рабочих, состоявшие из сборно-щитовых зданий. Из-за отсутствия мест строителей часто селили в нежилые помещения. Например, в поселке Звездном Иркутской области 60 работников СМП-266 были размещены в здании пекарни, 11 строителей перезимовали 1974 год в школе [10]. В 1976 г. в поселениях бурятского участка БАМа 400 человек продолжало проживать в палатках и более тысячи – в вагончиках. Жилая площадь на одного человека составляла около 2 кв. м. Для ночлега грузоперевозчиков использовались утепленные палатки на 40 мест, в которых обычно размещалось на ночлег до 100 чел. [11].

Нехватка жилья была вызвана еще и тем, что при небольших фондах на возведение объектов соцкультбыта сборные дома использовали под школы, детсады, амбулатории и пр. Проблему дефицита жилья властям не удалось решить вплоть до конца 1980-х гг. Ко времени пуска магистрали в постоянную эксплуатацию при средней норме в 18,2 кв. м на одного жителя бамовских поселков приходилось 10 кв. м жилья во временном исполнении, 7,9 кв. м — в постоянном [12]. Статистика жалоб он населения, поступавших в постройкомы, показывает, что наибольшее количество претензий вызывали неблагоприятные жилищные условия [13].

Отопление временного жилья осуществлялось с помощью буржуек и самодельных электронагревательных приборов (при наличии в поселке электрогенератора). Температура в таких жилищах опускалась в зимний период до десяти градусов, что было связано с поставками бракованных стройматериалов, допущенными при монтаже конструкций нарушениями, общими техническими характеристиками сооружений. Например, сборно-щитовые дома серий ИП-420/11 и ОЩ-60А имели температурный уплотнитель, рассчитанный на морозы не ниже 30 градусов, в то время как в районах стройки температура могла доходить до минус 50. При этом теплыми вещами и спецодеждой строительные участки обеспечивались неравномерно. В официальных документах и личных источниках нередко встречаются жалобы на нехватку полушубков, валенок, рукавиц и пр.

Питание было организовано в столовых и котлопунктах, располагавшихся в тех же помещениях, где проживали рабочие. Большинство поселков получали привозную воду из открытых водоемов. Перебои в подвозе воды вынуждали жителей хранить ее в бочках и цистернах в течение 7–14 дней. Бактериологические обследования воды из индивидуальных бочек показывали высокую бактериальную загрязненность (до 99% проб) включая дизентерийную палочку [14]. Санитарные пробы смывов общепита выявляли несоответствие нормам 15–20% питьевой воды. Кроме того, на ряде участков нарушались нормы в поставках воды: в поселках бурятского участка БАМа на одного человека приходилось 10 вместо положенных 40–60 литров [15].

Много нареканий со стороны местных властей вызывало банно-прачечное обслуживание. В рабочих общежитиях могли отсутствовать кухни, умывальники, сушильные и бытовые комнаты. В вахтовых поселках и на стройучастках банно-прачечное обслуживание часто не предусматривалось вообще, в результате чего нарушались сроки замены постельного белья и одежды. В отдельных случаях медицинские сводки фиксировали случаи коллективного заражения педикулезом [15].

По мере развертывания строительных подразделений многие проблемы, возникшие на начальном этапе стройки, удалось решить. Однако санитарное состояние поселков оставалось неудовлетворительным вплоть до конца рассматриваемого периода. Большинство населенных пунктов формировались стихийно в результате слабо контролируемых потоков трудовых мигрантов. Проектные институты регулярно переносили сроки представления генеральных планов. Житель поселка Таксимо, занимавший во время стройки руководящий пост, вспоминал: «И вот тогда с листа, с проектного листа, строили же как тогда: проектанты здесь практически жили новосибирские и томские, и с листа выдавали проектные задания... Генплана нет, а мощности разворачивать надо. Вот их и садили микрорайонами: вот тебе мехколонна участок, строй мехколонна, геологии участок, СМП, мостотряду…» (муж., 65 лет, работник администрации, п. Таксимо, 2002).

Формировалась очаговая структура застройки, при которой каждое строительное предприятие «городило свой огород», возводя временные жилье, инженерные сети, прочие объекты социальной инфраструктуры [16, с. 166]. Жилищные комиссии регулярно выявляли такие нарушения, как отсутствие в поселках выгребных ям и туалетов, переполненность санузлов, захламленность строительным и бытовым мусором, который часто выбрасывался жильцами прямо из окон квартир, слив сточных вод от столовых, бань и прачечных на жилую территорию и т.д. [17]

Серьезную проблему представляла борьба с беспризорными собаками. В 1984 г. после 32 зарегистрированных укусов первый секретарь Каларского райкома партии Тестов Ф. А. с негодованием отмечал в докладе: «Такой вопрос как армия собак во всех поселках стал предметом обсуждения на всех уровнях, на различных собраниях, а воз и ныне там» [18].

Одним из главных препятствий благоустройству являлись самовольно возведенные жилища («самострой», «нахаловки»), формировавшие «трущобный» тип поселений с характерной для него скученностью построек, затрудненным доступом к местам складирования мусора и септикам [19, с. 1006–1007]. Типичной являлась картина, описанная в отчетах поссовета поселка Куанды Читинской области: «Лес вырубается, захламляется мусором и нечистотами, свалки организуются буквально повсюду. Попустительство лесхоза привело к незаконным вырубкам под карьеры и поселения типа “Шанхай”» [20].

Всего за 1974–1980 гг. по ГлавБАМстрою было построено 907,5 тыс. кв. м жилья, детсадов на 10335 мест, школ на 17124 места, 286 магазинов, 106 столовых, 14 больниц на 1105 коек, 38 поликлиник и т. д. [21]. Санитарная обстановка на возводимых социальных объектах также не отличалась благополучием.

На бурятском участке трассы все средние школы были сданы с нарушением норм вентиляции, электро- и водоснабжения [22]. Из-за многочисленных недоделок в наспех собранных помещениях не соблюдался температурный режим. В некоторых школах температура в учебных классах не превышала 10–15 градусов зимой, что заставляло учащихся заниматься в верхней одежде [23]. Учитель химии из Нового Уояна (Бурятская АССР) вспоминает: «Мы перешли в новое двухэтажное здание, оно у нас во временном поселке. Там было холодно. Дети сидели в варежках и дули в руки. Приехала комиссия и попала к нам в такой мороз, что проверяющая говорила: “Как вы здесь занимаетесь!”» (жен., 50 лет, учитель химии, п. Новый Уоян, 2004).

Недостаток учебных мест образовательные учреждения компенсировали за счет переуплотнения классов, введения третьей смены, использования для урочных занятий столовых, спортзалов, подсобных комнат, отказа от работы кружков и групп продленного дня. В итоге проведенное на иркутском участке стройки медобследование показало, что из-за нарушения санитарных норм у детей наблюдались патологии опорно-двигательной системы, ухудшение зрения, рост хронических заболеваний дыхательных органов, желудочно-кишечного тракта, мочевыделительной системы и пр. [24]

Похожие проблемы наблюдались в системе предприятий торговли, общепита и бытового обслуживания, располагавшихся во временном ветхом или аварийном фонде. В поселке Ния Усть-Кутского района Иркутской области в аварийном состоянии находились здание пекарни, хлебный и продуктовый магазины. Описание последнего представляет неприглядную картину: «Пять лет не было ремонта, двери плотно не закрываются, нет тамбура, зимой очень холодно, продавцы работают в полушубках и валенках. Стены облупились, подтеки. Холодильные витрины неисправны, поэтому большими партиями продукты брать не можем» [25]. В соседнем Казачинско-Ленском районе все здания рабочего снабжения не отвечали санитарным требованиям, овощехранилище постоянно заливалось грунтовыми водами, а на складах не выдерживался температурный режим. В 1986 г. сотрудниками линейной СЭС были выявлены многочисленные нарушения в поселке Магистральном Иркутской области: помещения не были оборудованы системой канализации, централизованным водоснабжением, не работали холодильные витрины, не соблюдалось товарное соседство продуктов, правила продажи сырой и готовой продукции и т.д. [26]

Трудности в материально-техническом обеспечении коснулись и системы здравоохранения. Медицинское обслуживание строителей осуществлялось территориальной системой Минздрава РСФСР и Врачебно-Санитарной службой БАМ при МПС. Обеспеченность больничными койками в притрассовых районах постоянно отставала от потребностей стройки и была в два–три раза ниже республиканских и общесоюзных показателей. Всего на трассе было занято около 2 тыс. медработников, в том числе 590 врачей (30 чел. на 10 тыс. населения) [21]. Несмотря на это, медикам приходилось отказываться от госпитализации 30–40% больных.

Подводя итоги программы гражданского строительства в районах БАМа, председатель Дорожного профсоюзного комитета (Дорпрофсожа) восточносибирских транспортных строителей А. П. Хорошев говорил: «…что осталось памятного и вечного нашим потомкам кроме железной дороги? К сожалению, мы должны сказать, что нами в эти годы для себя не построено в капитальном исполнении ни одного дворца или дома культуры, спортивного сооружения, профилактория или пионерского лагеря, магазина или столовой. И сегодня, проезжая по БАМу, мы видим, что строители оставили после себя и для себя в сборно-щитовом исполнении тысячи квартир и в таком же исполнении соцкультбыт» [27].

Отдельного внимания заслуживает характеристика санитарно-гигиенических условий в производственной сфере поселков БАМа. Большинство размещенных в рассматриваемом регионе предприятий относились к строительной отрасли. К началу 1980-х гг. в составе ГлавБАМстроя было 17 трестов и 135 строительных подразделений, а также 17 шефских организаций союзных и автономных республик, краев и областей. Общая численность работающих составила более 100 тыс. чел.

Архивные документы сообщают о многочисленных нарушениях в организации рабочих мест: стройплощадки регулярно замусоривались, строительные леса сооружались некачественно, в цехах отсутствовали вентиляция и достаточное освещение. Например, в арматурном цехе завода железобетонных конструкций треста «Ангарстрой» рабочее место дежурного электрослесаря было оборудовано в вентиляционной камере. Поскольку шум вентиляторов мешал работе слесаря, он отключил вентиляционную систему цеха [28].

В 1977 г. на иркутском участке стройки из-за аварийного состояния инспекция труда приостановила работу 41 объекта, опечатала по причине неисправности 129 машин, выдала 207 предписаний руководителям предприятий [29]. В 1978 г. была приостановлена деятельность уже 105 объектов, 353 машин, 209 руководителей было оштрафовано и 25 уволено [30]. В ходе проверки 1979 г. на предприятиях ГлавБАМстроя только по одному тресту «Нижнеангарсктрансстрой» было обнаружено, что на 5872 работника приходилось 22 душевые сетки, 164 умывальника, 149 помещений отдыха [31].

В 1986 г. вышло распоряжение Минтрансстроя СССР об обеспечении всех транспортных строителей санитарно-бытовыми помещениями до конца 1987 г. На Тайшетском комбинате стройиндустрии был принят цех керамзита с соответствующими требованиям гардеробными и душевыми. Однако уже через полгода все санитарное оборудование было выведено из строя: «В умывальниках сняты краны, в душевых разукомплектованы смесители горячей и холодной воды, душевые сетки и двери поломаны» [27]. Судя по документам подобная санитарная обстановка наблюдалась и в других цехах комбината, а также на других предприятиях. В трестах «ЗапБАМстроймеханизация» обеспеченность гардеробными составляла 60%, а в «Ангарстрой» бытовки были расположены в требующих ремонта полуразвалившихся вагончиках [32].

Наиболее серьезный ущерб здоровью наносился в тоннелестроении. Гигиенические условия труда при осуществлении подземных работ включали такие неблагоприятные производственные факторы, как воздействие оксидов азота и углерода при взрыве породы, пылевое загрязнение воздуха, высокие уровни шума, отсутствие естественного освещения, ослабленное геомагнитное поле, вибрационный фон, повышенные влажность и радиация. По данным Дорпрофсожа забайкальских транспортных строителей, в забоях строящихся тоннелей содержание вредных веществ в воздухе превышало допустимые нормы в 15–46,4 раз, освещенность рабочих мест была ниже установленной в 10–30 раз. Рабочие были недостаточно обеспечены средствами индивидуальной защиты и спецодеждой [31]. Судя по кадровым отчетам управления «БАМтоннельстроя» к середине 1980-х гг. только 40% подземных рабочих трудились в условиях, приведенных в соответствие с нормами по загазованности воздуха, освещенности и некоторым другим показателям [33].

Наличие радиации в горных выработках строящихся тоннелей тщательно скрывалось от рабочих руководством стройки и стало предметом общественной дискуссии только в постсоветский период. Серия открытых исследований в Северо-Муйском и Байкальском тоннелях была проведена в 2005–2011 гг. Было установлено, что источником радиации являются испарения насыщенных радоном подземных вод, которые не выводятся существующими системами вентиляции [34, с. 17]. Специалисты отмечают, что без мероприятий по снижению концентрации радона в тоннелях, у работников повышается риск заболеваемости злокачественными новообразованиями [35, с. 17]. Гигиеническая оценка условий труда на рабочих местах в Северо-Муйском и Байкальском тоннелях позволила отнести их к вредному классу 4 степени (3.4), а в Мысовых тоннелях — вредному классу 3 степени (3.3) [36, с. 37–38].

В совокупности экстремальные природно-климатические условия, низкий уровень благоустройства рабочих поселков и социально-бытового обслуживания, неудовлетворительная организация рабочих мест оказывали комплексное воздействие на организм строителей. В первое время повышение заболеваемости было связано с адаптацией организма к незнакомой обстановке. Большая часть строителей, прибывших преимущественно из западных и центральных районов СССР, оказалась неготовой к местным климатическим условиям, к которым кроме низких температур относились все условия внешней среды, воспринимаемые индивидом как «аномальные».Как показали специальные исследования, акклиматизация была относительно высокой в возрасте до 30 и заметно снижалась у людей старше 40 лет. Среди мужчин, по данным опросов, доля «полностью удовлетворенных климатом» составила 74,9%, среди женщин — лишь 66,0%. Ниже среднего данный показатель фиксировался у представителей народов Молдавии (66,1%), Кавказа и Закавказья (47,8%) [5, с. 38]. Согласно медицинским обследованиям, необходимого уровня физиологической производительности труда переселенцы из южных районов страны достигали лишь через полтора–два года после приезда на БАМ в то время как прибывшие из мест со сходным климатом — через три–четыре месяца [7, с. 53–54].

Доминирующее положение в структуре заболеваемости занимали болезни органов дыхания. Среди пневмотропных факторов ученые выделяют «длительное воздействие низких температур при тяжелой физической нагрузке, скученность производственных и бытовых помещений, подверженность чередующимся воздействиям низких и высоких температур, сквозняков, оксидов азота и углерода, запыленности воздуха» [37, с. 93]. На втором месте по распространенности в начальный период строительства находились кишечные инфекции, заболеваемость которыми в районах строительства возросла в два раза по сравнению с добамовским периодом. Высокий уровень по данной группе сохранялся до начала 1980-х гг., что было связано с невыполнением основных санитарных и противоэпидемических норм строительными организациями, низким качеством питьевой водой, перегрузкой водопроводных и канализационных сетей, прочими неудовлетворительными жилищно-бытовыми условиями.

В первой половине 1980-х гг. структура заболеваемости несколько изменилась: простудные заболевания составляли 20–25%, производственный травматизм — 12–17%, инфекционные болезни — 8–10%. По мере обустройства поселков и развертывания сети медучреждений общий уровень заболеваемости острыми инфекциями снизился. Однако наблюдались вспышки заразных болезней по отдельным участкам. Например, в 1984 г. в Усть-Кутском районе была допущена вспышка брюшного тифа [38].

Серьезной проблемой в районах западного участка БАМа являлось увеличение числа больных туберкулезом. В 1978 г. по одному только Усть-Кутскому району насчитывалось 43,9 случаев на 10 тыс. чел., в 1980 г. —63,4 [39], в 1982 г. — 70,2 [40]. Основной контингент выявленных составляла возрастная группа от 30 до 50 лет. Передвижной характер работ транспортных строителей, кадровая текучесть на предприятиях и высокая миграционная активность населения создавали трудности в организации диспансерного наблюдения, своевременном выявлении и учете больных. Охват профосмотрами по разным подразделениям строителей колебался от 65 до 80% в то время как флюороосмотрами было охвачено только 25–36% населения. Местные власти постоянно ставили вопрос о выделении медучреждениями штатных единиц производственных врачей, что в условиях общего дефицита врачебных кадров было невозможным.

Значительные медицинские, организационные и административные ресурсы ВСС БАМ были затрачены на профилактику распространения острозаразных половых болезней [41, с. 58–59]. Судя по отчетам медицинских учреждений, в районах западного участка БАМа фиксировалось незначительное количество венерических больных среди строителей. Вспышки половых инфекций замалчивались официальной статистикой, по мнению ряда историков, в том числе и из идеологических соображений, чтобы не опорочить насаждаемый советской пропагандой образ молодого строителя БАМа [42, p. 132–133].

Во второй половине 1980-х гг. общая заболеваемость рабочих продолжала оставаться высокой. Например, по иркутскому участку она составляла 760 заболевших на 1000 чел. [43] Стали сказываться такие факторы, как старение населения, появление хронических и профессиональных заболеваний. В 1989 г. было проведено исследование заболеваемости строителей с временной утратой трудоспособности на основе анализа больничных листов микрорайона СМП-580 треста «ЛенаБАМстрой». В результате было установлено, что заболеваемость с временной утратой трудоспособности увеличивалась в 2,3 раза по болевшим лицам. В структуре заболеваемости работников преобладали болезни органов дыхания, периферической нервной системы, травмы и заболевания кожи, превышавшие отраслевые и общесоюзные показатели [37, с. 92–93].

По результатам проведенных исследований были разработаны практические рекомендации для Врачебно-санитарной службы БАМ, ГлавБАМстроя и строительных трестов. Был заключен договор с АМН СССР на XIII пятилетку по разработке гигиенического паспорта района строительства с отражением всех факторов, влияющих на здоровье населения. Однако нарастание кризисных явлений в советском обществе, свертывание плановых научно-медицинских исследований и прекращение широкомасштабного освоения региона строительства в конце 1980-х гг. не позволили оценить эффективность предложенных мероприятий [37, с. 93].

Таким образом, на санитарное состояние поселков строителей БАМа оказал влияние комплекс факторов, характерных для районов нового экономического освоения включая природно-климатическую обстановку в регионе, социально-демографический состав населения, управление строительством, производственные, социально-бытовые и культурные особенности стройки. «Остаточный» принцип финансирования непроизводственного строительства, межведомственная разобщенность и секторальный подход к организации поселений, ошибки проектировщиков, неучтенные объемы миграции и прочие факторы не позволили реализовать первоначальные планы по созданию современных населенных пунктов со стандартным уровнем благоустройства и развитым набором услуг. Нарушения планировки, скученность построек, временные инженерные сети, «самострой», захламление территорий стали постоянными спутниками новых поселений. Санитарно-гигиенические нормы не соблюдались при возведении и эксплуатации объектов социально-бытового и культурного назначения, а также при организации рабочих мест на предприятиях строительства, промышленности и транспорта. Совокупность данных факторов вместе с низкими доступностью и качеством медицинского обслуживания определяли состояние здоровья населения региона. В структуре заболеваемости преобладали простудные и инфекционные болезни, а также производственный травматизм. Партийные и советские органы власти, отраслевое и ведомственное руководство и общественные организации стремились установить контроль над благоустройством территорий и соблюдением санитарных норм, задействовав для этого различные механизмы. Санкции и поощрительные меры позволили добиться высоких результатов в отдельных населенных пунктах, которые выступали образцами для остальных. Однако в большинстве случаев санитарно-гигиеническая обстановка городов и поселков БАМа оставалась неблагополучной на протяжении всего рассматриваемого периода.

Библиография
1. Федин В. М. Ведущая сила БАМа. Партийное руководство строительством БАМ. Хабаровск, 1984. 215 с.
2. Деревянко А. П. Строительство БАМ (1974-84 гг.). Исторический опыт: автореф. дис. … д-ра ист. наук. Владивосток, 1984. 32 с.
3. Старин Б. С. Социалистическое соревнование строителей БАМа 1974-1984 гг. Новосибирск: Наука. СО, 1987. 210 с.
4. Железко С. Н. Социально-демографические проблемы в зоне БАМ. М.: Статистика, 1980. 184 с.
5. Белкин Е. В., Шереги Ф. Э. Формирование населения в зоне БАМ. М.: Мысль, 1985. 170 с.
6. БАМ: строительство и хозяйственное освоение / А. Г. Аганбегян, А. А. Кин, В. П. Можин. М.: Экономика, 1984. 144 с.
7. Аргудяева Ю. В. Труд и быт молодежи БАМа: настоящее и будущее. М.: Мысль, 1988. 174 с.
8. Регион БАМ: концепция развития на современном этапе / А. Г. Гранберг, В. В. Кулешов. Новосибирск: изд-во СО РАН, 1996. 212 с.
9. Власов Г. П. БАМ: опыт, уроки (1970–1990 гг.). Исторический аспект. Иркутск: изд-во ИГУ, 1998. 142 с.
10. Архивный отдел администрации Усть-Кутского муниципального образования Иркутской области (АО УКМО). Ф. Р-34. Оп. 1. Д. 1. Л. 18.
11. Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. Р-9538. Оп. 16. Д. 1646. Л. 101.
12. МКУ «Управление культуры и архивного дела муниципального образования «Северо-Байкальский район» республики Бурятия (УКАД СБМО). Ф. Р-1. Оп.1. Д. 800. Л. 18.
13. Архивный отдел организационно-контрольного управления аппарата администрации города Братска Иркутской области (АО города Братска). Ф. Р-146. Оп. 1.Д. 344. Л.81.
14. АО УКМО. Ф. Р-29. Оп. 1. Д. 208. Л. 8.
15. УКАД СБМО. Ф. Р-28. Оп.1. Д. 259. Л. 10–11.
16. Байкалов Н. С. Северобайкальск: город в первом поколении // Байкальская Сибирь: фрагменты социокультурной карты. Альманах-исследование / отв. ред. М. Я. Рожанский. Иркутск: ОАО Иркутская областная типография №1, 2002. С. 207–210.
17. Государственный архив Забайкальского края (ГАЗК). Ф. Р-927. Оп. 1. Д. 425. Л. 22–24.
18. ГАЗК. Ф. Р-927. Оп. 1. Д. 596. Л. 25.
19. Байкалов Н. С. «Обживая стройку века»: пространство повседневности и жилищная мобильность строителей Байкало-Амурской железнодорожной магистрали (1970–1980-е гг.) // Новейшая история России. 2018. Т. 8. № 4. С. 998–1016.
20. ГАЗК. Ф.р-927. Оп.1. Д. 423. Л. 20–29.
21. РГАЭ. Ф. Р-9538. Оп. 16. Д. 3825. Л. 88.
22. Государственный архив Республики Бурятия (ГАРБ). Ф. Р-2002. Оп. 1. Д. 27. Л. 3.
23. АО УКМО. Ф. Р-34. Оп. 1. Д.4. Л. 89–90.
24. АО УКМО. Ф. Р-29. Оп.1. Д. 586. Л. 85–92.
25. АО УКМО. Ф. Р-34. Оп. 1. Д. 104. Л. 161–184.
26. Архивный отдел администрации Казачинско-Ленского муниципального района Иркутской области (АО КЛМР). Ф. Р-38. Оп. 1. Д. 93. Л. 3.
27. АО города Братска. Ф. Р-146. Оп. 1. Д. 417. Л. 40.
28. АО города Братска. Ф. Р-146. Оп. 1. Д. 174. Л. 17–18.
29. АО города Братска. Ф. Р-146. Оп. 1. Д. 235. Л. 58.
30. АО города Братска. Ф. Р-146. Оп. 1. Д. 259. Л. 37.
31. ГАРБ. Ф. Р-2002. Оп. 1. Д. 37. Л. 15–19.
32. АО города Братска. Ф. Р-146. Оп. 1. Д. 430. Л. 63.
33. ГАРБ. Ф. Р-1880. Оп. 1. Д. 679. Л. 2–3.
34. Пинчук К. А. Исследование распределения и мониторинг радона в Северомуйском железнодорожном тоннеле на трассе Байкало-Амурской магистрали: автореф. дис. … канд. геол.-минер. наук. Иркутск, 2012. 21 с.
35. Борейко А. Н. Гигиеническая оценка условий труда и риска нарушения здоровья работников Северо-Муйского тоннеля БАМа : автореферат дис. ... канд. мед. наук : 14.02.01. Иркутск, 2011. 22 с.
36. Куренкова Г. В., Дьякович М. П., Лемешевская Е. П. Методические подходы к оценке профессионального риска работников железнодорожных тоннелей // Сибирский медицинский журнал. 2013. Т. 122. №7. С. 36–40.
37. Зобнин Ю. В. Исследования сотрудников кафедры госпитальной терапии и академической группы К.Р. Седова в зоне строительства Байкало-Амурской магистрали // Сибирский медицинский журнал. 2006. №2. С. 90–96.
38. АО УКМО. Ф. Р-29. Оп. 1. Д. 403. Л. 41.
39. АО УКМО. Ф. Р-29. Оп. 1. Д. 315. Л. 15–16.
40. АО УКМО. Ф. Р-29. Оп. 1. Д. 348. Л. 18.
41. Коршняк Ю. И., Нечитайло С. И., Меркешкин Б. А. Этапы становления и развития медицины и здравоохранения на Байкало-Амурской магистрали // Управление здравоохранением. 2014. №2 (40) С. 56–61.
42. Ward Christopher J. “Path to the Future” or the Road to Nowhere? A Political and Social Examination of the Construction of the Baikal-Amur Mainline Railway (BAM), 1974 – 1984. Chapel Hill: University of North Carolina. 2002. 281 p.
43. АО УКМО. Ф. Р-29. Оп. 1. Д. 494. Л. 50–51.
References
1. Fedin V. M. Vedushchaya sila BAMa. Partiinoe rukovodstvo stroitel'stvom BAM. Khabarovsk, 1984. 215 s.
2. Derevyanko A. P. Stroitel'stvo BAM (1974-84 gg.). Istoricheskii opyt: avtoref. dis. … d-ra ist. nauk. Vladivostok, 1984. 32 s.
3. Starin B. S. Sotsialisticheskoe sorevnovanie stroitelei BAMa 1974-1984 gg. Novosibirsk: Nauka. SO, 1987. 210 s.
4. Zhelezko S. N. Sotsial'no-demograficheskie problemy v zone BAM. M.: Statistika, 1980. 184 s.
5. Belkin E. V., Sheregi F. E. Formirovanie naseleniya v zone BAM. M.: Mysl', 1985. 170 s.
6. BAM: stroitel'stvo i khozyaistvennoe osvoenie / A. G. Aganbegyan, A. A. Kin, V. P. Mozhin. M.: Ekonomika, 1984. 144 s.
7. Argudyaeva Yu. V. Trud i byt molodezhi BAMa: nastoyashchee i budushchee. M.: Mysl', 1988. 174 s.
8. Region BAM: kontseptsiya razvitiya na sovremennom etape / A. G. Granberg, V. V. Kuleshov. Novosibirsk: izd-vo SO RAN, 1996. 212 s.
9. Vlasov G. P. BAM: opyt, uroki (1970–1990 gg.). Istoricheskii aspekt. Irkutsk: izd-vo IGU, 1998. 142 s.
10. Arkhivnyi otdel administratsii Ust'-Kutskogo munitsipal'nogo obrazovaniya Irkutskoi oblasti (AO UKMO). F. R-34. Op. 1. D. 1. L. 18.
11. Rossiiskii gosudarstvennyi arkhiv ekonomiki (RGAE). F. R-9538. Op. 16. D. 1646. L. 101.
12. MKU «Upravlenie kul'tury i arkhivnogo dela munitsipal'nogo obrazovaniya «Severo-Baikal'skii raion» respubliki Buryatiya (UKAD SBMO). F. R-1. Op.1. D. 800. L. 18.
13. Arkhivnyi otdel organizatsionno-kontrol'nogo upravleniya apparata administratsii goroda Bratska Irkutskoi oblasti (AO goroda Bratska). F. R-146. Op. 1.D. 344. L.81.
14. AO UKMO. F. R-29. Op. 1. D. 208. L. 8.
15. UKAD SBMO. F. R-28. Op.1. D. 259. L. 10–11.
16. Baikalov N. S. Severobaikal'sk: gorod v pervom pokolenii // Baikal'skaya Sibir': fragmenty sotsiokul'turnoi karty. Al'manakh-issledovanie / otv. red. M. Ya. Rozhanskii. Irkutsk: OAO Irkutskaya oblastnaya tipografiya №1, 2002. S. 207–210.
17. Gosudarstvennyi arkhiv Zabaikal'skogo kraya (GAZK). F. R-927. Op. 1. D. 425. L. 22–24.
18. GAZK. F. R-927. Op. 1. D. 596. L. 25.
19. Baikalov N. S. «Obzhivaya stroiku veka»: prostranstvo povsednevnosti i zhilishchnaya mobil'nost' stroitelei Baikalo-Amurskoi zheleznodorozhnoi magistrali (1970–1980-e gg.) // Noveishaya istoriya Rossii. 2018. T. 8. № 4. S. 998–1016.
20. GAZK. F.r-927. Op.1. D. 423. L. 20–29.
21. RGAE. F. R-9538. Op. 16. D. 3825. L. 88.
22. Gosudarstvennyi arkhiv Respubliki Buryatiya (GARB). F. R-2002. Op. 1. D. 27. L. 3.
23. AO UKMO. F. R-34. Op. 1. D.4. L. 89–90.
24. AO UKMO. F. R-29. Op.1. D. 586. L. 85–92.
25. AO UKMO. F. R-34. Op. 1. D. 104. L. 161–184.
26. Arkhivnyi otdel administratsii Kazachinsko-Lenskogo munitsipal'nogo raiona Irkutskoi oblasti (AO KLMR). F. R-38. Op. 1. D. 93. L. 3.
27. AO goroda Bratska. F. R-146. Op. 1. D. 417. L. 40.
28. AO goroda Bratska. F. R-146. Op. 1. D. 174. L. 17–18.
29. AO goroda Bratska. F. R-146. Op. 1. D. 235. L. 58.
30. AO goroda Bratska. F. R-146. Op. 1. D. 259. L. 37.
31. GARB. F. R-2002. Op. 1. D. 37. L. 15–19.
32. AO goroda Bratska. F. R-146. Op. 1. D. 430. L. 63.
33. GARB. F. R-1880. Op. 1. D. 679. L. 2–3.
34. Pinchuk K. A. Issledovanie raspredeleniya i monitoring radona v Severomuiskom zheleznodorozhnom tonnele na trasse Baikalo-Amurskoi magistrali: avtoref. dis. … kand. geol.-miner. nauk. Irkutsk, 2012. 21 s.
35. Boreiko A. N. Gigienicheskaya otsenka uslovii truda i riska narusheniya zdorov'ya rabotnikov Severo-Muiskogo tonnelya BAMa : avtoreferat dis. ... kand. med. nauk : 14.02.01. Irkutsk, 2011. 22 s.
36. Kurenkova G. V., D'yakovich M. P., Lemeshevskaya E. P. Metodicheskie podkhody k otsenke professional'nogo riska rabotnikov zheleznodorozhnykh tonnelei // Sibirskii meditsinskii zhurnal. 2013. T. 122. №7. S. 36–40.
37. Zobnin Yu. V. Issledovaniya sotrudnikov kafedry gospital'noi terapii i akademicheskoi gruppy K.R. Sedova v zone stroitel'stva Baikalo-Amurskoi magistrali // Sibirskii meditsinskii zhurnal. 2006. №2. S. 90–96.
38. AO UKMO. F. R-29. Op. 1. D. 403. L. 41.
39. AO UKMO. F. R-29. Op. 1. D. 315. L. 15–16.
40. AO UKMO. F. R-29. Op. 1. D. 348. L. 18.
41. Korshnyak Yu. I., Nechitailo S. I., Merkeshkin B. A. Etapy stanovleniya i razvitiya meditsiny i zdravookhraneniya na Baikalo-Amurskoi magistrali // Upravlenie zdravookhraneniem. 2014. №2 (40) S. 56–61.
42. Ward Christopher J. “Path to the Future” or the Road to Nowhere? A Political and Social Examination of the Construction of the Baikal-Amur Mainline Railway (BAM), 1974 – 1984. Chapel Hill: University of North Carolina. 2002. 281 p.
43. AO UKMO. F. R-29. Op. 1. D. 494. L. 50–51.

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Пандемия новой короновирусной инфекции, объявленная Всемирной организацией здравоохранения в марте этого года, привела не только к невиданной ранее самоизоляции, или социальному дистанцированию, но и выявила целый ряд проблем в системе медицинского обслуживания в самых разных странах мира, от Италии и Испании до США и Бразилии. В результате анализа пандемии некоторые исследователи обратились к изучение советской системы здравоохранения, основоположник которой - Н.А. Семашко - действовал в условиях эпидемиологической обстановки, ставшей одним из следствий Гражданской войны. Все вышесказанное определяет интерес к изучению советского опыта решения санитарно-гигиенических задач, в том числе в наиболее близкий к нам период существования СССР в 1970-1980-е гг.
Указанные обстоятельства определяют актуальность представленной на рецензирование статьи, предметом которой является санитарное состояние населенных пунктов районов строительства БАМа. Хронологические рамки исследования охватывают период в 1970-1980-е гг., то есть время массовой ударной стройки в регионе и, соответсвенно, активному градостроительству и освоению прилегающей территории. Автор ставит своими задачами проанализировать санитарно-гигиенические условия строительства поселков и организации объектов социальной и производственной сфер, а также оценить влияние санитарного состояния новых поселений на здоровье и заболеваемость.
Работа основана на принципах историзма, объективности, системности, методологической базой исследования выступает историко-генетический метод, в основе которого по определению академика И.Д. Ковальченко находится «последовательное раскрытие свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе ее исторического движения, что позволяет в наибольшей степени приблизиться к воспроизведению реальной истории объекта», а его отличительными сторонами являются конкретность и описательность.
Научная новизна статьи заключается в самой постановке темы: автор обращается к слабо изученной проблеме санитарно-гигиенического состояния городских поселений в районе БАМа. Научная новизна определяется также привлечением архивных материалов.
Рассматривая библиографический список статьи как позитивный момент следует отметить его масштабность и разносторонность: всего список литературы включает в себя свыше 40 различных источников и исследований, что уже говорит о масштабной работе, проделанной ее автором. Важнейшей источниковой базой исследования являются архивных материалы из Российского государственного архива экономики, Архивного отдела администрации Усть-Кутского муниципального образования Иркутской области, Архивного отдела организационно-контрольного управления аппарата администрации города Братска Иркутской области, Государственного архива Забайкальского края, Государственного архива Республики Бурятия и т.д. Кроме того автор также использует воспоминания и устные свидетельства, собранные непосредственно в ходе полевых работ в районах западного участка БАМа. Из привлекаемых автором исследований укажем на труды Е.В. Белкина и Ф.Э. Шеренги, С.И. Нечитайло и Б.А. Меркешкина, в центре внимания которых различные социально-экономические проблемы в зоне БАМа. Добавим, что библиография обладает важностью как с научной, так и с просветительской точки зрения: после прочтения текста читатели могут обратиться к другим материалам по ее теме. Таким образом, на наш взгляд, комплексное использование различных источников и исследований позволило автору должным образом раскрыть поставленную тему.
Стиль написания статьи можно отнести к научному, вместе с тем доступному для понимания не только специалистам, но и широкому кругу читателей: всем, кто интересуется как санитарно-гигиеническим состоянием городских поселений в нашей стране, так и поселениями в районе БАМа. Аппеляция к оппонентам представлена на уровне собранной информации, полученной автором в ходе работы над темой статьи.
Структура работы отличается определённой логичностью и последовательностью, в ней можно выделить введение, основную часть, заключение. В начале статьи автор определяет актуальность темы, показывает, что реализация современных программ реиндустриализации молодых городов и поселков Сибири и Дальнего Востока «нуждается в обращении к историческому опыту их социально-экономического освоения». Характеризуя состояние молодых городских поселений в регионе автор обращает внимание на то, что их санитарное состояние оставалось не лучшим в течение всего рассматриваемого периода. В работе на основе изучения архивных документов отмечаются многочисленных нарушениях в организации рабочих мест: «стройплощадки регулярно замусоривались, строительные леса сооружались некачественно, в цехах отсутствовали вентиляция и достаточное освещение» и т.д. Примечательно, что как отмечается в рецензируемой статье ведущее положение в структуре заболеваемости занимали болезни органов дыхания, за ними шли кишечные инфекции, что было связано как с суровыми климатическими условиями, так и с нарушениями санитарных норм.
Главным выводом статьи является то, что «на санитарное состояние поселков строителей БАМа оказал влияние комплекс факторов, характерных для районов нового экономического освоения включая природно-климатическую обстановку в регионе, социально-демографический состав населения, управление строительством, производственные, социально-бытовые и культурные особенности стройки».
Представленная на рецензирование статья посвящена актуальной теме, вызовет читательский интерес, а ее материалы могут быть использованы как в курсах лекций по истории, так и в различных спецкурсах. Конечно, автор мог бы сказать несколько слов об изменениях в бамовских городах и посёлках в постсоветский период, однако это замечание не является определяющим.
На наш взгляд, статья может быть рекомендована для публикации в журнале «Исторический журнал: научные исследования».