Философская мысль - рубрика Феноменология
по
Философская мысль
12+
Меню журнала
> Архив номеров > Рубрики > О журнале > Авторы > О журнале > Требования к статьям > Редакционный совет > Редакция журнала > Порядок рецензирования статей > Политика издания > Ретракция статей > Этические принципы > Политика открытого доступа > Оплата за публикации в открытом доступе > Online First Pre-Publication > Политика авторских прав и лицензий > Политика цифрового хранения публикации > Политика идентификации статей > Политика проверки на плагиат
Журналы индексируются
Реквизиты журнала

ГЛАВНАЯ > Журнал "Философская мысль" > Рубрика "Феноменология"
Феноменология
Тищенко Н.В. - ГУЛАГ и дискурсивные практики: «крутой маршрут» русских писателей в советских лагерях c. 1-43
Аннотация: Цель статьи – выявить особенности дискурса, представленного в текстах русских писателей, прошедших сталинские лагеря. Анализируемые тексты были объединены под рубрикой «метафизический дискурс», куда были отнесены тексты, написанные отечественными авторами как воспоминания о времени, проведенном в лагерях ГУЛАГа. При помощи технологий дискурс-анализа был определены ключевые знаки метафизического дискурса «тюрьма – свобода», «власть» – «безвластие», «знание» – «вера», «жизнь» – «смерть». Анализ ключевых знаков позволил идентифицировать стратегии сопротивления эскалации тюремных, криминальных ценностей в общественной системе. Спецификой работы является то, что дискурс-аналитическая методология была применена к анализу слабо структурированных источников – литературных текстов. Сопоставление дискурсивных практик, предложенных литературными текстами, и социальных практик показывает, что метафизический дискурсивный проект оказался невостребованным в отечественной культуре, не был актуализирован в используемых социальных практиках и оказался частью дискурсивного исторического архива. В метафизическом дискурсе были выявлены внутренние противоречия, которые препятствовали его влиянию на социальные практики. Во-первых, это латентное смешение высказываний метафизического дискурса с криминальными, уголовными традициями, которое оказалось неизбежным в условиях совместного существования в пространстве лагеря. Во-вторых, распространение знаний о тюремной субкультуре в обществе получило искаженный эффект – в общественном сознании не сформировалось устойчивая неприязнь и нетерпение к тюремной субкультуре, а напротив, был сконструирован героический образ осужденного, противостоящего несправедливой официальной власти. Эти две причины способствовали распространению в отечественной культуре такого явления как «тюремизация» – принятие норм, ценностей и правил тюремной субкультуры как неотъемлемой, составной части повседневных практик.
Селищева Д.В. - Феномен das Man в измерении этики c. 20-46

DOI:
10.7256/2409-8728.2015.7.16207

Аннотация: Объектом исследования является специфика хайдеггеровского Dasein в его наиболее часто встречающемся способе быть – das Man. Предметом исследования является возможная соотнесенность das Man с этической проблематикой, онтологически присущая das Man (понятому как элемента в структуре хайдеггеровской философии) способность взаимодействовать с этическими предписаниями, определять их – иначе говоря, то, что подразумевает Мартин Хайдеггер в своих работах в отношении этики, когда говорит о «подлинном» и «неподлинном» способах бытия Dasein. В исследовании задействованы герменевтический, сравнительно-исторический (в первой части статьи, где мы исследуем динамику хайдеггеровской мысли в отношении концепции das Man) и системный (для обозначения контуров феномена das Man и для экспликации имплицитно содержащейся в системе хайдеггеровской мысли соотнесенности исследуемого феномена и этического измерения бытия. Научной новизной данной работы является первая на русскоязычном пространстве попытка переосмысления идеи хайдеггеровской неистины (das Man) как, пусть имплицитно, но соотнесенной с этическим измерением бытия, имплицитно содержащей этические предписания. Выводом исследования является отсутствие таковой соотнесенности и таковых предписаний: с одной стороны, неверно толковать концепцию das Man как призыв к нонконформизму, с другой – нонконформизм не гарантирует отъединенность от коллективно безликого das Man.
Михайлов И.А. - Полиграфическое единство ранней феноменологии c. 72-82

DOI:
10.25136/2409-8728.2018.12.28407

Аннотация: В статье исследуется становление немецкой феноменологии как коллективной исследовательской программы. Подробно рассматривается роль М. Шелера в становлении публикационной программы феноменологов: его усилия в популяризации феноменологии и в ответе критикам феноменологии. Показано также, что постановка издателями Ежегодника наиболее общих задач издания фактически совпадает с задачами, сформулированными еще в 1907-м году одним из учителей Гуссерля, К. Штумпфом: необходимо создать мир идей, охватывающий науки о природе и науки о духе, причем этот мир «силой убеждения» должен подчинить себе широчайшие круги исследователей. В статье использованы методы и методология историко-философской реконструкции, понятийного анализа, подход с позиций социологии знания. Новизна исследования заключается в анализе материалов публикаций первого периодического издания, объединившего исследователей геттингенского и мюнхенского кругов, «Ежегодника по философии и феноменологическим исследованиям». Автор показывает, что вышеозначенные формулировки предвосхищают как гуссерлевскую идею региональных онтологий, так и выраженное в «Философии как строгой науке» (1911) представление о роли философии в культуре. С первых лет своего существования «Ежегодник» становится важным органом формирующегося научного сообщества, достаточно быстро он становится ареной борьбы за влияние.
Лапатин В.А. - Феноменологическая редукция Э. Гуссерля в свете буддийской медитации c. 81-93

DOI:
10.25136/2409-8728.2021.3.33324

Аннотация: Предметом исследования является метод феноменологической редукции, разработанный Э. Гуссерлем. В статье изучаются трудности, с которыми сталкивается этот метод, а также обозревается рецепция гуссерлианских идей последователями феноменологии в XX в. Обосновывается, что феноменологическая редукция неосуществима теоретическими средствами из-за невозможности соблюсти в языковом выражении исходные требования непосредственности и беспредпосылочности. Вместе с тем автор доказывает, что феноменологическая редукция могла бы быть осуществлена как практика. В качестве примера таковой рассматривается буддийская медитация. На этом основании ставится цель исследования – изучить феноменологическую редукцию в свете медитативной практики. Методологией служит сравнительное изучение феноменологической и буддийской философии в отношении предмета исследования. Изучением проблемы осуществления феноменологической редукции в свете совершенно другой, незападной традиции объясняется научная новизна работа. Анализ показывает, что буддизм и феноменология, отталкиваясь от схожих идейных предпосылок и изучая один и тот же предмет, приходят к весьма различным выводам. Рассматривая медитативную практику, автор показывает отличия между феноменологией и буддизмом в их понимании проблемы сознания. Принципиальное различие касается проблемы «я»: буддизм не признаёт аподиктической очевидности как эмпирического, так и трансцендентального ego. Основанием для такого взгляда служит наблюдение за изменчивой природой ума в процессе медитации. Остальные рассмотренные в работе отличия состоят в расхождении между буддизмом и феноменологией в интерпретации таких понятий, как «интенциональность» и «идеация».
Прись И.Е. - О двух подходах Дэвида Папино к феноменальным концептам c. 84-149

DOI:
10.7256/2306-0174.2014.9.13310

Аннотация: В статье рассматривается эволюция взглядов Дэвида Папино на феноменальные концепты, и, в частности, подробно излагаются два основных его подхода к ним (Папино-2002, Папино-2006). Акцент делается на свойстве феноменальных концептов одновременно упоминать и употреблять феноменальный опыт, которое предлагается интерпретировать в контексте виттгенштайновского понятия «употребления» (языковой игры). В рамках такой интерпретации «употребляемый» феноменальный опыт вносит свой вклад в когнитивный акт. Для Папино, напротив, ассоциированный с употреблением феноменальных концептов опыт позволяет лишь объяснить существование иллюзорной интуиции о так называемом объяснительном провале в психо-физических тождествах, но в семантическом и эпистемологическом смыслах является нейтральным. Сходство между феноменальными концептами и концептами перцептивными, а также «сходство» между феноменальными концептами и феноменальным опытом, интерпретируется в виттгенштайновских терминах семейного сходства. Подход Папино сравнивается с подходом Неда Блока. У обоих философов решение так называемой проблемы объяснительного провала в психо-физических тождествах содержит прагматическое измерение. В более общем плане эволюция взглядов Папино может быть охарактеризована как сближение с прагматизмом виттгенштайновского типа, который избавляет от иллюзии существования объяснительного провала. «Минимальный подход» Папино-2014 к понятию феноменального концепта ограничивается введением лишь одного существенного свойства феноменальных концептов – их априорной независимости от теоретических/научных концептов, что позволяет избавить это понятие от многих стандартных возражений. Можно согласиться с Папино-2014, что в сущности, анти-материалистические аргументы основываются лишь на апостериорном характере психо-физических тождеств.
Чубатов А.А. - Философия в бегстве от строгой науки: два свидетельства одного побега (М. Хайдеггер и Э. Гуссерль) c. 84-92

DOI:
10.25136/2409-8728.2018.11.26958

Аннотация: В статье прослежена судьба проекта, сформулированного Эдмундом Гуссерлем в заглавии статьи «Философия как строгая наука». Как видно из переписки с Густавом Шпетом, научность при этом понимается как синоним разумности вообще. Вслед за Гуссерлем, Мартин Хайдеггер в 1927 году также говорит о тождестве философии и науки в её исходном греческом звучании. Казалось бы, в таком понимании научности это суждение звучит как плеоназм. Однако на деле это отождествление требует не только расширения понятия науки, но и сужения границ разума до пределов науки. И тогда встаёт вопрос: не противоречит ли предпосылка научности, как бы широко ни понималась последняя, лежащему в основе феноменологии принципу беспредпосылочности? В таком случае феноменология, дабы остаться верной «самим вещам», должна преодолеть горизонт укоренённого в классическом рационализме проекта построения философии как строгой науки. Хайдеггер совершает этот шаг уже в 1929 году, утверждая, что превращение в абсолютную науку вообще не является возможностью философии. Гуссерль же, если судить по опубликованным им при жизни работам, до конца остаётся верен своему замыслу. Однако некоторые фрагменты из числа опубликованных посмертно дают повод сделать осторожное предположение, что и он в конце жизни приходит к осознанию несбыточности собственных чаяний. При этом крушение проекта философии как строгой науки ни в малейшей степени не означает крушения феноменологии как таковой, но, напротив, является решающим шагом, позволяющим последней обрести верность своим фундаментальным принципам.
Чубатов А.А. - Битва за опыт: феноменология vs. эмпиризм c. 88-100

DOI:
10.25136/2409-8728.2017.7.19651

Аннотация: Предельным источником познания является опыт. Привычность этого суждения мешает продумать его до конца. Быть верной опыту в качестве ἀρχή означает для философии невозможность найти опору в той или иной теории. Исходя из этого, развенчивается миф, согласно которому философией, основанной на опыте, является эмпиризм (в частности, тематизируется мифология «внешних предметов» и мифология «ощущений»). В основании эмпиризма лежит не опыт, а определённая теория опыта. Единственный прорыв к живому опыту в рамках эмпиризма был осуществлён Дж. Беркли, но и он в конечном счёте потонул в его персоналистической метафизике. Философия же, верная опыту, предшествующему любым теориям, являет себя в лице феноменологии, не только отказывающейся от построения теорий, но и тщательно отшелушивающей вросшие в опыт теоретические конструкции, выходя из-под власти бесчисленных неосознаваемых теорий, молчаливо предопределяющих наше познание уже до того, как мы к нему приступаем. Именно этот шаг позволяет направиться от воззрения (мнения) к узрению (видению), от теории в современном смысле слова к греческой θεωρία – созерцанию. Этот поворот получил наиболее ёмкое выражение в известном лозунге «Назад, к самим вещам!». Дать вещам самим говорить за себя – этим исчерпывается феноменология. Именно верность опыту как точке соприкосновения с миром позволяет самим вещам явить себя для сказывания. С другой стороны, именно предельная верность опыту является ключевой чертой самой феноменологии. Поэтому данная статья может быть рассмотрена в качестве введения в феноменологию.
Кутырев В.А. - Трансцендентальная феноменология как философско-историческое (пред)шествие инфокогнитивной реальности c. 100-135

DOI:
10.7256/2306-0174.2013.7.494

Аннотация: Определяется место и историческое значение трансцендентальной феноменологии. Она предтеча структурно-информационной революции. В ней разрабатывались категории, которые можно считать спекулятивными аналогами понятийного аппарата информационизма. Ключевое «слово» феноменологии: ноэма = вещь сознания = мысленная вещь есть информация о вещи. Замена вещей. Трансцендентально-когнитивное моделирование бытия превращает все сущее в количество. Это субстанциальный переход от бытия к ничто, от реализма к конструктивизму, отрицание современной технонаукой человека и его жизненного (макро) мира. Гуссерль – первый идеолог эпохи трансмодерна.
Дубовицкий В.В. - Феноменология воображения Э. Гуссерля и Ж. - П. Сартра в перспективе онтологии и эстетики. c. 112-150

DOI:
10.7256/2409-8728.2015.3.14696

Аннотация: В статье на основе детального анализа ряда ключевых положений феноменологии воображения Э. Гуссерля и Ж. - П. Сартра выявляются пути применения этих концепций в феноменологической онтологии и эстетике. В частности, на основании данных концепций на примере темы геометрической структуры как эстетического феномена - на материале минималистской скульптуры - намечается одно из возможных направлений феноменологического исследования сущности эстетического воображения в рамках рода "воображение". В связи с темой воображения особое внимание уделяется концепции идеации Гуссерля, который полагал, что именно воображение открывает множество горизонтов сущностного познания. Данная концепция Гуссерля иллюстрируется автором на примере сущностного усмотрения феномена круга. В данной работе используются феноменологическая дескрипция, эйдетическое интуирование, а также ряд других моментов феноменологического метода. В теории воображения Сартра соотношение между образом и миром таково, что образ, не имея какого-либо места в мире, редуцируется к ситуации бытия – в – мире, и эта ситуация оказывается местом, «из» которого развертывается воображение. Исходя из этого ключевого момента, присущего теории самого же Сартра, в статье делается предположение о возможности переакцентировать феноменологическое исследование воображения с феноменологии «чистого» сознания Гуссерля, а также с феноменологической онтологии в версии Сартра на феноменологическую онтологию Dasein (представленную в аналитике человеческого бытия у М. Хайдеггера), и мыслить образ и воображение в феноменологической онтологии в категориях пространства, простора, места, мира. Эта переакцентировка (предпосылка которой, как говорилось выше, содержится в теории воображения самого же Сартра) должна преодолеть в рамках феноменологического исследования воображения жесткую противопоставленность и конфронтацию мира и сознания, каковая является определяющей в концепции Сартра.
Другие сайты издательства:
Официальный сайт издательства NotaBene / Aurora Group s.r.o.