Географическая терминология в аварской топонимии

Оцомиева-Тагирова Забихат Магомедовна кандидат филологических наук старший научный сотрудник, Института языка, литературы и искусства им. Г. Цадаса, Дагестанский научный центр, Российская академия наук 367000, Россия, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Гаджиева, 45 Otsomieva Zabikhat Magomedovna PhD in Philology senior researcher at Insitute of Language, Literature and Arts named after G. Tsadas, Dagestan Research Center, Russian Academy of Sciences 367000, Russia, Respublika Dagestan, g. Makhachkala, ul. M. Gadzhieva, 45 zabi011@yandex.ru Другие публикации этого автора

Топонимика развивается в тесном взаимодействии с географией, историей, этнографией. Топонимия служит ценнейшим источником для исследования истории языка и находит применение в исторической лексикологии, диалектологии, этимологии, лингвистической географии, т.к. некоторые топонимы устойчиво сохраняют архаизмы и диалектизмы. Топонимика помогает восстановить черты исторического прошлого народов, определить границы их расселения, очертить области былого распространения языков, географию культурных и экономических центров, торговых путей и т.п. ^[1].

Прикладным аспектом топонимики является практическая транскрипция иноязычных географических названий, одной из основных задач которой является нормирование форм написания и произношения топонимов, их унификация и стандартизация ^{[2, с. 515–516; 3; 4]}.

Географическая терминология Бежтинского, Гергебильского, Гумбетовского, Казбековского, Тляратинского, Хунзахского и Цумадинского районов Дагестана обладает значительным информационным потенциалом. Не случайно местными географическими терминами интересуются и лингвисты, и географы, и картографы. Поскольку на карте как обязательный ее элемент обычны собственные географические имена, в составе которых часто встречаются такие термины, картографам особенно важно их знание и правильное и осмысленное воспроизведение. Без этого неизбежны ошибки, влекущие самые разнообразные последствия. В изучении народной географической терминологии можно видеть две стороны, связанные друг с другом. Первая – сбор и систематизация терминов. Близкородственные языки имеют и сходную терминологию, но нельзя забывать и об отличиях, свойственных каждому языку в отдельности ^{[5, c. 43-46]}.

В топонимической литературе местные географические термины определяются по-разному; они одновременно индикаторы, номенклатурные, нарицательные, народные, в англоязычных странах generic term, указывающие на род, вид географического объекта. Строго говоря, такие слова, как рохь «лес», г1ор «река», мег1ер «гора», лъим «вода», не отвечают категории местных терминов, так как имеют отнюдь не локальное, а широкое хождение на громадных пространствах. Но для иноязычного человека они все же остаются местными, специфическими, подобно тому, как мы воспринимаем такие термины, как аварское лъим, лакское щин, кавказское нарзан, хотя они и известны специалистам как «вода». Давно обратили внимание на активное участие местных географических терминов в образовании собственных географических названий. Такие слова, как гох1 «холм», лъар «речка», мег1ер «гора», рохь «лес», ах «сад», хур «поле» и много других, подобных им, могут переходить в топонимы без помощи каких-либо добавочных слов. Переход нарицательного имени в имя собственное легко понять. Географические названия возникали из терминов в результате непосредственного общения человека с окружающей его средой, не говоря уже о том, что первоначально наименования не могли относиться к категории собственных имен. Только с развитием общества постепенно складывалась и система географических названий, как одна из лексических категорий языка. Такие собственные названия, как Лъарат1а «Тлярата», Кьохъ «Тлох», Гъонохъ «Гонох» вошли в обиход как собственные названия, минуя какие-либо трансформации простых терминов. По сути, все это элементарные понятия, простые, нарицательные слова. Термины — основа топонимии, они оказываются той частью сложных, составных географических названий, которые определяют смысловое содержание топонимов. В таких именах, как Мах1ачхъала «Махачкала», Занит1а «Занита», Зуберха, Хьаргаби «Гергебиль», Г1аймаки «Аймаки», Г1обода «Обода» основными словами, определяющими принадлежность названия к географическому объекту и тем самым отражающими его природу, оказываются: шагьар «город», росо «село», булак, ицц «источник», свери «перевал, гора», даг «гора», х1ор «озеро», г1ор «река», мег1ер «гора, хребет» ^{[6, с. 184-186]}. Топонимы населенных пунктов только частично отвечают этому правилу, происхождение их наименований исторически в значительной степени связано с именами людей первопоселенцев, помещиков, а также выдающихся политических деятелей. Не редки здесь названия, возникшие по роду занятий, жителей, их этнографической принадлежности. Не равнозначна роль географической терминологии и в образовании географических названий разных категорий: гидронимов, оронимов, населенных мест. Такие эллиптические названия в действительности явление гораздо более частое, чем мы предполагаем, изучая географическую карту или список топонимов в синхроническом аспекте; термин теряет свое смысловое значение, как бы лишается содержания и приобретает функцию форманта ^{[7, с. 79–82; 8, с. 69-71]}. Частое повторение одного и того же форманта в собственных географических названиях одного и того же объекта (реки, горы, озера) позволяет говорить со значительной долей вероятности о терминологическом происхождении формантов. При этимологическом анализе географических названий местный термин раскрывает многие простые и трудные задачи, как семантические, так и информационные, помогающие географам, историкам, лингвистам, картографам ^{[7, с. 79–82; 8, с. 69-71]}.

Среди географических терминов можно легко различить две категории. Исходя из их распространенности и функций в языке: классные и видовые: а) классные термины обозначают ландшафты, крупные элементы рельефа, гидрографии, почвенно-растительного покрова и т. д., которые обобщают географические явления и объекты: г1ор «река», х1ор «озеро», хьуц1 «болото», мег1ер «гора (горы)», мугъ «хребет, возвышенность». Все географические топонимические термины принадлежат к среднему классу. Наименования основных ландшафтных подразделений произошли от таких классных терминов; б) видовые термины характеризуют какие-то более ограниченные элементы природной среды, типы ландшафтов, а не их зональную структуру. Функция видового термина не обобщение, а указание на различительную специализацию и определение узкоспецифических черт объекта: мег1ер «гора», гох1 «холм», ицц «родник». Многие из видовых терминов, заимствованные в состав общелитературного языка или в научно-техническую терминологию, широко распространились, но в топонимии остаются ареальными словами. Они остаются локальными образованиями, что, конечно, объясняется не географическими, а историческими и лингвистическими причинами.

Географические условия, природная среда, специфика материальной культуры, ее история, направление хозяйства порождают географическую терминологию, ее детализацию и специфичность ^{[9, с. 80–87; 10, с. 7–20]}.

В микротопонимии дагестанских языков наиболее часто встречаются следующие лексемы или слова-индикаторы:

гора – аварский, ансалтинский, восточный, салатавский, хунз мегIер; андалалский меэр; анцухский мег1ер, меэр;

андиские языки: мунинский говор андийского языка бил, рикванинский говор андийского языка бул, северо-ахвахский беча, южноахвахский беча, багвалинский беса, ботлихский беле, миарсинский говор ботлихскогоязыка бели, годоберинский бегьил рекъа, , каратинский къеда, тукитинский диалект каратинского языка и тиндинский язык беса, гакваринский и гигатлинскийдиалект чамалинского языка бел

цезские языки: бежт.инский маь; тлядальский и караузекский говоры тлядальского диалекта и хашархотинский диалект бежтинского языка маьроь; гунзибский мару; инхокваринский гьун, мане ^[11];

дарг. дубура, муза, кьякь

лак. зунтту

лезг. дагъ

табас. дагъ, сив

кум. дагъ

вершина (голова) – аварский, хунзахский, салатавский тIогь, бетIер; андаляльский бельэр; анцухский бекь1ер, батлухский т1орок1уни, восточный (гергебильский) угь; гидский бет1ерлъи; закатальский к1ут1ни, карахский огь, т1огь, кусурский йал;

андийские языки: мунинский говор кьелъири; рикванинский говор лел, мийар, северо-ахвахский ц1ц1ебе, кь1илиссе, южно-ахвахский гъвари, багвалинский эт1ун, ботлихский и миарсинский эли, годоберинский гьиц1илъир мак1ва, бака, каратинский ц1ц1унк1к1а, тукитинский диалект каратинского языка пурц1ц1ун, тиндинский ццумалъар, бет1ер, эли-бет1ар, гакваринский диалект чамалинского языка мус1с1, элмит1в, гигатлинский диалект чамалинского языка рекъа, анзи, бала.

цезские языки: бежтинский к1оцо; тлядальский и караузекский говоры тлядальского диалекта бежтинского языка кан, к1оцо; гинухский къиму; гунзибский мус, к1ос; инхокваринский кеча; хваршинский кечу; сагадинский диалект цезского языка кичу ^[11];

дарг. бекI

лак. бакI, мицI

лезг. кьил, кIун

табас. кIул, кIакI

кум. баш

холм, курган – аварский, ансалтинский, салатавский, хунзахский гохI; андалалалский, батлухский, анцухский, гергебильский гух1;

андиские языки: мунинский говор андийского языка ч1ват1, рикванинский говор андийского языка рокъо, северо-ахвахский мугъу, южноахвахский къобо, багвалинский гъол, ботлихский рекъа, миарсинский диалект ботлихского языка рекъа, годоберинский бёл, каратинский гьанда, тукитинский диалект каратинского языка гьангъу, тиндинский язык гъола, гакваринский чамалинского языка гъун, гигатлинскийдиалект чамалинского языка рекъа;

цезские языки: бежтинский къоьттоь; тлядальский и караузекский говоры тлядальского диалекта бежтинского языка къоьтийо, гух1; хашархотинский диалект къоьтийо, къоьтйо; гинухский гуз, гуп1, гух1, къут, хвин; сагадинский диалект цезского языка х1он, гуп1 ^[11];

дарг. муза

лак. бакIу

лезг. кIунтI

табас. гунтI

кум. тёбе, теке

скала – аварский, хунзахский, ансалтинский, батлухский, восточный (гергебильский), гидский кьуру, андаляльский, салатавский кьури, анцухский кьури, кьуру, закатальский к1к1ури, кусурский с1с1ури,

андийские языки: мунинский рук1к1а, рикванинский кьури, североахвахский баси, южноахвахский къедо, багвалинский мищ, ботлихский кьури, миарсинский диалект ботлихского языка къури, годоберинский кьуду, каратинский кьеда, тиндинсий гьакъи, гакваринский диалект чамалинского языка кьод, гигатлинский диалект чамалинского языка кьуду;

цезские языки: бежтинский шед, тлядальский и караузекский говоры тлядальского диалекта и хашархотинский диалект бежтинского языка шед, гинухский лъад, инхокваринский, квантладинский хваршинского языка гьанкъи, мококский диалект цезского языка лъад, мококский диалект цезского языка хъохъ ^[11];

дарг. шури

лак. ххяли

лезг. раг, чарх

табас. гъарз

кум. къая

хребет – авар. сиртI, мицIир, щоб

дарг. сирт

лак. бархI

лезг. тепе

табас. тепе

кум. аркъа

пещера – аварский, хунзахский, ансалтинский, анцухский, анцухский, гидский, закатальский нохъо, андаляльский нохо, восточный (гергебильский) нухъу, карахский нухъо, кусурский нухо;

андийские языки: мунинский и рикванинский говоры андийского языка реч1ч1о, североахвахский и южноахвахский рец1ц1а, багвалинский рущщ1а, ботлихский реч1ч1а, къват1а, годоберинский речча, каратинский реч1ч1а, тиндинский нухъа, ручча, гакваринский диалект чамалинского языка ес1с1а, гигатлинский диалект чамалинского языка руц1ц1а

цезские языки: бежтинский, тлядалский и караузекский говоры тлядальского диалекта, хашархотинский диалект бежтинского языка онох, гинухский нохъо, хъод, гунзибский анух, хваршинский эхну, сагадинский диалект цезского языка цезского языка имху ^[11];

дарг. инихъ

лак. нух

лезг. кьветI

табас. хьар

кум. анакъ

склон (солнечный) – авар. бакълъи

дарг. бурхIи

лак. сун

лезг. гуьней

табас. гюне

кум. гунбет, аркъабет

склон (теневой) – авар. хьунлъи

дарг. мицIе

лак. гьан

лезг. къузай

табас. къуза

кум. канабет

хутор – авар. кули

дарг. махьи

лак. мащи

лезг. къазмаяр

табас. къазмаяр

кум. отар

река – аварский, хунзахский, салатавский, андалальский, анцухский гIор, восточный (гергебильский) г1ур,

андийские языки: мунинский багьа, рикванинский гъадор, североахвахский лъ1есса, южноахвахский лъерса, багвалинский инх, ботлихскийинса, годоберинский лълъинсса, каратинский лълъерсса, тукитинский гьерса, тиндинский лъесса, чамалинский лъесса;

цезские языки слово река нет, потому что все реки берут начало у них и, как в начале бывает – они для них речки ^[11].

дарг. хIеркI

лак. нех

лезг. вацI

табас. нир

кум. оьзен, къойсу, су, чай, сай

речка, ручей – аварский лъар

дарг. х1ерк, ругер, жери

лак. нех, ч1ири нех…….

лезг. хвал, кIамун хвал

табас. гъяр

кум. озень

поток – аварский ихх

дарг. х1ерк, ругер, жери

лак. нех, ч1ири нех…….

лезг. хвал, кIамун хвал

табас. гъяр

кум. Озень

верхний – авар. тIаса

дарг. хъар

лак. ялу

лезг. вини

табас. заан

кум. оьрдеги, юхари

нижний – авар. гъоркьа

дарг. убархI,хъар

лак. лу

лезг. агъа

табас. асккан

В грамматическом отношении термины в топонимах могут выступать во второй позиции: Занит1а мег1ер «гора Занита», Зуберха мег1ер «Гора Зуберха», а в речи при перечислении иногда могут поставить в первой позиции: ахал «сады» – Г1аг1ал1 [гагал1], Х1ох1ода [хохода] и т.д. ^{[12, с. 152-154]}.

Ясно, что распределение десятков тысяч названий сложилось за несколько столетий. Полученное соотношение их – проекция времени на плоскость карты. Для каждой территории характерны свой спектр формантов топонимии, могущий служить ее «топонимическим паспортом», устойчивость ономастических форм. Так территориально и диахронично характерны собственные имена на всех уровнях – фонетическом, лексическом, словообразовательном. Это относится не только к топонимии и антропонимии, затронутым здесь, а и ко всем остальным разделам ономастики, изученным слишком мало или не изученным совсем. У каждого вида собственных имен свои преимущества и свои минусы, если рассматривать их как источники по истории языка и его диалектов. Топоним не монета, на которой высечена дата, зато он прикреплен к месту.

Ареалы собственных имен очень часто не соответствуют рубежам диалектов, установленным по апеллятивам. Тем более оправданно, что у ономастики - свои «диалекты». Внутренние, специфические закономерность ономастики, конечно, усложняют привлечение ее в помощь другим отраслям языкознания ^{[8, с. 69-71]}.

По характеру объектов выделяются следующие основные виды топонимии: ойконимия (греч. oikos - дом, жилище) - названия населенных пунктов: г. Махачкала, с. Хьаргаби, с. Гьамущи; гидронимия (от греч. hydor - вода) - названия водных объектов: р. Койсу, оз. Мочохское; оронимия (от греч. oros - гора) - названия особенностей рельефа: Зуберха мег1ер «гора Зуберха», Г1арахъ мег1ер «гора Арах», Занит1а мег1ер «гора Занита»; космонимия - названия внеземных объектов: планета Бакъ «Солнце», Моц1ц1 «Луна» и т.п.

Таким образом, микротопонимы, создающиеся на основе местной географической терминологии, отличаются неустойчивостью и подвижностью, образуя промежуточный лексический слой, переходный между лексикой нарицательной (апеллятивами) и ономастической (топонимами). В образовании микротопонимии наглядно прослеживаются процессы онимизации апеллятивной лексики; в отличие от макротопонимии, микротопонимия возникает на базе диалектных форм языка и имеет сферу функционирования, ограниченную территорией распространения данного говора или диалекта ^{[13; 7, с. 79–82; 8, с. 69-71]}.

Также, классное понятие (или класс) не может существовать отдельно от видовых понятий, а видовые понятия (или виды) не могут существовать отдельно от рода. Класс и вид всегда взаимно связаны. Эта взаимная связь класса и вида отражает существующую в предметах связь общего и отдельного, а именно: каждый предмет объективного мира содержит в себе и общие свойства, которые объединяют его с однородными предметами, и свои, особые свойства.

Топонимы составляют значительную часть ономастического лексического фонда. Важнейшим источником формирования исторически сложившейся топонимии служат местные географические термины хур «поле», ах «сад», мег1ер «гора», кьуро «скала» и т.п. По составу топонимы могут быть однословными (Хунзахъ «Хунзах», Варачан), словосочетаниями (Ч1ег1ер г1ор «Чёрная река», Исуйл кулал «Хутор Ису»), топонимическими фразеологизмами, причем последние характерны главным образом для микротопонимии Бежтинского, Гергебильского, Гумбетовского, Казбековского, Тляратинского, Хунзахско-го и Цумадинского районов Дагестана.

Полученные результаты позволяют выделить наиболее актуальные территории для сбора, сохранения и научного описания безвозвратно исчезающих топонимических названий, являющиеся частью и достоянием традиционной культуры коренного населения Дагестана.

Просто выделите и скопируйте ссылку на эту статью в буфер обмена. Вы можете также попробовать найти похожие статьи