Аннотация: Статья посвящена проблеме преодоления дисбаланса динамизма и стабильности современного уголовного законодательства. Анализируется степень интенсивности изменения уголовного законодательства за период с 1997 г. по первое полугодие 2021 г. В качестве примеров приводятся изменения в уголовном законе, обусловленные объективными причинами, а также необоснованные уголовно-правовые новеллы. Выделяются три сценария дальнейшего развития отечественного уголовного законодательства – форсированный (скачкообразный), интенсивный и трансформационный. Аргументируется, что наиболее оптимальным является выбор в пользу интенсивного сценария. Однако, независимо от того какой из спрогнозированных сценариев будет выбран, отправной точкой на пути к стабильности уголовного закона является решение вопроса о создании адекватного понятийно-категориального аппарата уголовного права, в частности, законодательное определение некоторых оценочных понятий. С использованием примеров из судебной практики доказана целесообразность законодательного закрепления дефиниций некоторых оценочных понятий. Сделаны следующие выводы: 1) при законодательном уточнении объёма и содержания оценочных понятий необходимо максимально использовать абстрактный приём формулирования нормативных предписаний, а не казуистический; 2) в случае практической реализации интенсивного сценария развития уголовного закона наиболее целесообразным является расположение уголовно-правовой нормы, содержащей дефинитивный аппарат, в конце УК РФ, а именно в новом - тринадцатом разделе. При этом его необходимо расположить за пределами Особенной части УК РФ. Для этого в УК РФ следует ввести новую часть под наименованием «Заключительная часть»; 3) в случае практической реализации форсированного (скачкообразного) либо трансформационного сценария развития уголовного закона наиболее оптимальным является выделение уголовно-правовой нормы, содержащей понятийный аппарат, исключительно в Общей части УК.

DOI: 10.7256/2454-0668.2017.3.22800

Аннотация: В статье дается уголовно-правовая характеристика объективной стороны финансирования экстремистской деятельности (ст. 282.3 УК РФ). Автором раскрывается содержание таких понятий как «средства», «предоставление», «сбор», «оказание финансовых услуг» в контексте диспозиции ст. 282.3 УК РФ. Кроме того проведен сравнительно-правовой анализ объективной стороны обозначенного преступления с объективной стороной преступления, предусмотренного ст. 258 УК Республики Казахстан, регламентирующей ответственность за аналогичное деяние. Делается вывод, что в регламентации ответственности за данный вид преступлений подход законодателей РФ и Республики Казахстан имеет как общие, так и отличительные черты. Методологической основой настоящего исследования служат базовые положения диалектического метода познания явлений и процессов объективной действительности. Также в работе использовались логико-юридический, сравнительно-правовой, системно-структурный методы. Выявлены отдельные проблемные вопросы, возникающие при квалификации деяний по рассматриваемой норме. Автор констатирует, что законодатель, стремясь усилить ответственность за экстремистскую деятельность путем введения статьи, предусматривающей ответственность за её финансирование, по непонятным причинам смягчил ответственность за финансирование наиболее опасных форм её проявления. C учетом позитивного зарубежного опыта сделаны предложения по совершенствованию законодательного описания объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 282.3 УК РФ.

DOI: 10.7256/2454-0595.2016.8.19823

Аннотация: Статья посвящена вопросу криминализации массового распространения экстремистских материалов. Автором анализируются материалы судебной практики по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных ст. 282 УК РФ, и по административным делам о правонарушениях, предусмотренных ст. 20.29 КоАП РФ. Констатируется, что в следственной и судебной практике возникают определенные сложности в отграничении указанного правонарушения от преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ. Вопрос о размежевании данных запрещенных деяний в «пограничных зонах» относится к одним из наиболее сложных вопросов в правоприменительной деятельности. Методологической основой настоящего исследования служат базовые положения диалектического метода познания явлений и процессов объективной действительности. Также в работе использовались современные общенаучные, частнонаучные и специальные методы исследования: логико-юридический, сравнительно-правовой, системно-структурного анализа и др. Проведенное исследование позволило выявить ряд недостатков в антиэкстремистском законодательстве, а также в процедуре формирования и содержании федерального списка экстремистских материалов. В частности, дважды предметом судебного рассмотрения становится фактически один и тот же информационный материал, правда выраженный в другой объективной форме, и закрепленный на ином носителе информации. Наличие такой возможности «обхода» закона рассредоточивает силы по противодействию экстремизму, и необоснованно расширяет федеральный список экстремистских материалов. Автором вносятся конкретные предложения по совершенствованию законодательства, позволяющие избежать множественности судебных решений по одним и тем же вопросам. Делается вывод, что обязательным условием реализации предложения о криминализации массового распространения экстремистских материалов является систематизация и анализ материалов, признанных экстремистскими, и включенных в опубликованный федеральный список экстремистских материалов. Обосновывается вывод о необходимости решения вопроса о создании так называемого «белого» списка информационных материалов, в который должны быть включены материалы, в отношении которых судом вынесено решение об отказе в признании их экстремистскими.

DOI: 10.7256/2454-0706.2016.5.18761

Аннотация: Статья посвящена анализу законодательства об ответственности за экстремизм и терроризм в период действия УК РСФСР 1960 г. Констатируется, что началом нового этапа развития уголовного законодательства об ответственности за экстремизм и терроризм, стало принятие в 1958 году Закона СССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления». Автором проведен сравнительный анализ соответствующих положений УК РСФСР 1926 г. в сфере противодействия контрреволюционным преступлениям и особо для Союза ССР опасным преступлениям против порядка управления и положений УК РСФСР 1960 г. в сфере противодействия государственным преступлениям. Методологической основой настоящего исследования служат базовые положения диалектического метода познания явлений и процессов объективной действительности. Также в работе использовались современные общенаучные, частнонаучные и специальные методы исследования: логико-юридический, сравнительно-правовой, системно-структурного анализа и др. Автором сделан вывод, что регламентация в Законе 1958 г. ответственности за разновидовые преступления не способствовала выработке общего определения понятия иного государственного преступления. В связи с этим в юридической литературе советского периода отсутствует единое мнение по вопросу, что следует под таковым понимать. Констатируется, что именно по этой же причине аналогичные сложности возникают и при выработке научного понятия «экстремизм (экстремистская деятельность)». В первоначальной редакции ст. 74 УК 1960 г. впервые в истории уголовного законодательства России была установлена ответственность за дискриминацию по признакам расы и (или) национальности. Вместе с тем в описании объективной стороны данного преступления не нашло отражение указание на агитацию и пропаганду, направленные к разжиганию религиозной вражды или розни, имевшее место в УК 1926 г. Автором данное решение законодателя оценивается как определенный шаг назад.

DOI: 10.7256/2454-0692.2016.5.20259

Аннотация: Статья посвящена вопросу уголовной ответственности лица за участие в экстремистском сообществе (ч. 2 ст. 282.1 УК РФ). Одним из наиболее сложных вопросов в правоприменительной деятельности является вопрос о том, в каких действиях выражается участие в организованном преступном объединении, а также какова степень такого участия. В уголовном законодательстве РФ не разделено участие в организованном преступном объединении (в том числе экстремистском сообществе) по степени активности такого участия, а в юридической литературе этот вопрос относится к числу дискуссионных. Методологической основой настоящего исследования служат базовые положения диалектического метода познания явлений и процессов объективной действительности. Также в работе использовались современные общенаучные, частнонаучные и специальные методы исследования: логико-юридический, сравнительно-правовой, системно-структурного анализа и др. Автором проанализирована судебная практика по вопросам квалификации участия лица в организованных преступных объединениях. Общий анализ характера участия лица в конкретных преступных объединениях, предусмотренных Особенной частью УК РФ, преследующих цель совершения тех или иных преступлений либо дальнейшего занятия преступной деятельностью, позволил сделать ряд значимых выводов. Автором вносятся конкретные предложения по совершенствованию действующего уголовного законодательства, позволяющие оптимизировать борьбу с экстремизмом и терроризмом.

DOI: 10.7256/2454-0668.2016.5.20721

Аннотация: В статье дается уголовно-правовая характеристика склонения, вербовки или иного вовлечения лица как альтернативных действий объективной стороны организации экстремистского сообщества (ч. 1.1 ст. 282.1 УК РФ). Содержание понятий «склонение», «вербовка», «вовлечение» не раскрывается ни в уголовном законе, ни в нормативных актах других отраслей права. Следовательно, понятия «вербовка», «склонение» и «вовлечение» являются оценочными, а значит, их содержание определяется не законом или иным нормативным актом, а конкретизируется правоприменителем, исходя из фактических обстоятельств уголовного дела. Методологической основой настоящего исследования служат базовые положения диалектического метода познания явлений и процессов объективной действительности. Также в работе использовались современные общенаучные, частнонаучные и специальные методы исследования: логико-юридический, сравнительно-правовой, системно-структурного анализа и др. Автором сделано предположение, что, исходя из связи экстремизма и терроризма, законодателем диспозиция части 1.1 статьи 282.1 УК РФ планировалась как "зеркальная" диспозиция соответствующей части статьи 205.1 УК РФ. Однако, несмотря на сходство их текстуального изложения, прочтение диспозиций соответствующих статей УК РФ позволяет сделать вывод, что их смысловое содержание различно. Делается вывод, что в ч. 1.1 ст. 282.1 УК РФ криминализированы действия лица, направленные на: во-первых, на численное увеличение членов уже существующего экстремистского сообщества; во-вторых, на осуществление первой стадии совершения преступления, заключающейся в приготовлении к преступлению. Автором вносятся конкретные предложения по совершенствованию действующей редакции диспозиции ч. 1.1 ст. 282.1 УК РФ.

DOI: 10.7256/2454-0706.2016.5.42947

DOI: 10.7256/2454-0684.2016.3.18175

Аннотация: Статья посвящена исследованию основных положений Уголовного кодекса РСФСР 1922 года, устанавливающих в той или иной степени ответственность, за деяния, которые в соответствии с ныне действующим законодательством, подпадают под понятие экстремизма (экстремистской деятельности). Деяния, подпадающие под легальное определение экстремизма, включены в разные главы и разделы Уголовного кодекса РФ. Вместе с тем большинство из них относится к преступлениям против основ конституционного строя и безопасности государства, против общественной безопасности и общественного порядка. Методологической основой настоящего исследования служат базовые положения диалектического метода познания явлений и процессов объективной действительности. Также в работе использовались современные общенаучные, частнонаучные и специальные методы исследования: логико-юридический, сравнительно-правовой, системно-структурного анализа и др. Проведен комплексный анализ правовых норм УК РСФСР 1922 г., регламентирующих ответственность за государственные преступления. Сделан вывод, что первый кодифицированный источник уголовного права РСФСР в определении приоритетов уголовно-правовой охраны исходил из приоритета охраны государственной власти и ее интересов. Вместе с тем в УК 1922 г. государственные преступления не обрели параметры детально разработанной, построенной с учетом видового объекта системы соответствующих посягательств. В УК 1922 г. было сформулировано понятие «контрреволюционного преступления». Исходя из данного понятия, законодателем были сконструированы и отдельные составы таких преступлений. Комплексный анализ этих преступлений позволяет заключить, что они содержали в себе признаки экстремистской деятельности в современном ее понимании. Анализ размеров и видов наказаний, предусмотренных за участие в вышеуказанных преступлениях, позволяет заключить, что в УК РСФСР 1922 г. имеет место преемственность с дореволюционным законодательством, выразившаяся в уравнивании ответственности участников и организаторов контрреволюционных преступлений. В УК РСФСР появилась статья, криминализирующая возбуждение вражды и розни. Однако по одному-единственному признаку – национальному.

DOI: 10.7256/2454-0668.2016.2.18328

Аннотация: В статье исследуются положения Уголовного кодекса РСФСР 1926 года, устанавливающие в той или иной степени ответственность, за деяния, которые в соответствии с ныне действующим законодательством, подпадают под понятие экстремизма (экстремистской деятельности). Деяния, подпадающие под легальное определение экстремизма, включены в разные главы и разделы Уголовного кодекса РФ. Вместе с тем большинство из них относится к преступлениям против основ конституционного строя и безопасности государства, против общественной безопасности и общественного порядка. Методологической основой настоящего исследования служат базовые положения диалектического метода познания явлений и процессов объективной действительности. Также в работе использовались современные общенаучные, частнонаучные и специальные методы исследования: логико-юридический, сравнительно-правовой, системно-структурного анализа и др. Проведен комплексный анализ норм УК РСФСР 1926 г., регламентирующих ответственность за государственные преступления. Сделан вывод, что в УК 1926 г. основные изменения в сфере противодействия деяниям, содержащим признаки экстремизма в современном его понимании, внесены в связи с принятием ЦИК СССР 25 февраля 1927 г. Постановления «Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления)». Констатируется, что в сравнении с УК РСФСР 1922 г. в УК РСФСР 1926 г. не произошло коренных изменений в конструкции ответственности за преступления, содержащие признаки экстремизма. УК 1926 г. сохранил преемственность с УК 1922 г., выразившуюся, в частности, в уравнивании ответственности участников и организаторов контрреволюционных преступлений. Более того в УК 1926 г. сохранилась и казуистичность норм об ответственности за контрреволюционные преступления, характерная для предыдущего УК. Вместе с тем, в УК 1926 г. были криминализированы пропаганда и агитация, направленные не только на возбуждение национальной, но и религиозной вражды или розни, что в, свою очередь, свидетельствует о постепенном отражении в уголовном законе, сформулированных в Конституции РСФСР 1925 г. идей расового, национального равноправия.

DOI: 10.7256/2454-0668.2016.1.18033

Аннотация: Статья посвящена анализу правовых средств противодействия экстремизму (экстремистской деятельности) периода некодифицированного уголовного законодательства Советской власти. Предметом исследования являются положения законодательных актов Советской власти, регламентирующие в той или иной степени ответственность, за деяния, которые в соответствии с ныне действующим законодательством, подпадают под понятие экстремизма (экстремистской деятельности). Констатируется, что отказ от достижений ранее действовавшего уголовного законодательства фактически был равнозначен отказу от восприятия положительного опыта существующего в дореволюционном законодательстве. Методологической основой настоящего исследования служат базовые положения диалектического метода познания явлений и процессов объективной действительности. Также в работе использовались современные общенаучные, частнонаучные и специальные методы исследования: логико-юридический, сравнительно-правовой, системно-структурного анализа и др. Проведен комплексный анализ положений Декларации прав народов России 1917 г., Конституции РСФСР 1918 г., а также ряда Декретов Советской власти, регулирующих отношения в сфере функционирования различных религиозных конфессий. Сделан вывод, что первые законодательные акты Советской власти, определяющие характер государственно-церковных отношений, соответствовали международным правовым нормам и создавали условия для равноправного функционирования различных религиозных конфессий. Кроме того, автором изучен ряд нормативно-правовых актов, устанавливающих ответственность за контрреволюционные преступления. Несмотря на то, что правовые акты Советской власти оперируют понятием «контрреволюционная деятельность (контрреволюционное деяние)», четкой формулировки данного понятия не существовало. Проведенное исследование позволяет сделать вывод, что под контрреволюционной деятельностью следует понимать всякое посягательство на Советскую власть. В законодательстве же данное понятие раскрывалось аналогично ныне действующему понятию экстремизма – путем перечисления различных деяний. В первые годы Советской власти законодательство в области противодействия экстремизму получило принципиально новую форму. Это объясняется сменой социально-политического строя страны, началом процесса создания нового социалистического права и нормативно-правой базы государства.

DOI: 10.7256/2454-0668.2015.6.17064

Аннотация: Статья посвящена ретроспективному анализу уголовного законодательства императорской России за деяния, подпадающие под современное понятие экстремизма. Предметом исследования являются основные положения Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года и Уголовного уложения 1903 года, явившихся прообразом преступлений экстремистского характера. Констатируется, что деяния, подпадающие под легальное определение экстремизма, включены в разные главы и разделы Уголовного кодекса РФ. Вместе с тем большинство из них относится к преступлениям против основ конституционного строя и безопасности государства, против общественной безопасности и общественного порядка. Методологической основой настоящего исследования служат базовые положения диалектического метода познания явлений и процессов объективной действительности. Также в работе использовались современные общенаучные, частнонаучные и специальные методы исследования: логико-юридический, сравнительно-правовой, системно-структурного анализа и др. Развитие законодательства об ответственности за экстремизм непосредственно связано с определенными историческими эпохами развития российской государственности, формированием национальной правовой культуры. Автором проанализированы нормы, устанавливающие ответственность за государственные преступления и за преступления против веры. Показывается преемственность некоторых законодательных решений об ответственности за преступления экстремистского характера по законодательству императорской России и по современному российскому уголовному законодательству.

DOI: 10.7256/2454-0668.2015.4.12150

Аннотация: Статья посвящена вопросам регламентации ответственности за преступления, признаваемые российским законодателем преступлениями экстремистской направленности, в уголовном праве США. Рассмотрены уголовно-правовые нормы, регламентирующие вопросы ответственности за преступления, совершенные на почве ненависти, а также практика применения уголовного законодательства в области противодействия данным преступлениям. В статье проанализирован подход американского законодателя к вопросу криминализации деяний, подпадающих в соответствии с российским законодательством под признаки преступления, предусмотренного статьей 282 Уголовного кодекса РФ. Методологической основой настоящего исследования служат базовые положения диалектического метода познания явлений и процессов объективной действительности. Также в работе использовались современные общенаучные, частнонаучные и специальные методы исследования: логико-юридический, сравнительно-правовой, системно-структурного анализа, статистического анализа и др. К регламентации ответственности за совершение «преступлений ненависти» подход законодателей штатов различен. В уголовном законодательстве штатов выделены следующие основные подходы к регламентации ответственности за преступления, признаваемые российским законодателем преступлениями экстремистской направленности: - в законодательство вводится отдельное обстоятельство, отягчающее наказание, при наличии которого любое преступление начинает рассматриваться как преступление на почве ненависти; - при наличии соответствующего мотива «преступлением ненависти» может быть признано не всякое преступление, предусмотренное уголовным законом, а лишь то, в отношении которого имеется специальная оговорка; - включение деяния как отдельного состава преступлений со своими объективными и субъективными признаками. Кроме того различен и перечень признаков различий, по мотивам которых совершается преступление. В США одно из самых либеральных законодательств в мире с точки зрения свободы выражения мнения и свободы слова. Здесь сложился совершенно иной правовой и политический подход к проблеме проповеди ненависти, чем практически во всех других странах мира: в США существует мощная традиция свободы слова, под которую подпадают даже самые оскорбительные высказывания. Позиция американского законодателя заключается в приверженности доктрине минимального ограничения свободы слова, что обусловлено положениями Первой поправки к американской Конституции.

DOI: 10.7256/2454-0668.2014.6.13408

Аннотация: Статья посвящена вопросам противодействия экстремизму в Великобритании. Рассматривается содержание понятий «экстремизм», «преступления ненависти», «расовая ненависть», «религиозная ненависть». Автором анализируется уголовное законодательство Великобритании в рассматриваемой сфере, выделяются проблемные вопросы темы, делаются конкретные выводы. Приводятся материалы судебной практики, отражающие особенности законодательной регламентации и правоприменительной деятельности. Дан ретроспективный анализ законодательной регламентации ответственности за возбуждение вражды. Раскрыты особенности регламентации ответственности за возбуждение расовой и религиозной вражды, а также за преступления, отягченные расовыми и религиозными мотивами. Рассмотрены тенденции уголовно-правовой политики в сфере противодействия экстремизму в Великобритании. Методологической основой настоящего исследования служат базовые положения диалектического метода познания явлений и процессов объективной действительности. Также в работе использовались современные общенаучные, частнонаучные и специальные методы исследования: логико-юридический, сравнительно-правовой, системно-структурного анализа и др. Сделан вывод, что понятие «экстремизм» в Великобритании законодательно не закреплено, однако оно встречается в английской криминологии и используется правоохранительными структурами. Попытка установить уголовную ответственность за разжигание религи¬озной ненависти была сделана в 2001 году. Однако только в 2006 году парламентом Соединенного королевства был принят Закон о расовой и религиозной ненависти, в котором впервые установлена ответственность за разжигание религиозной ненависти. В Великобритании для обозначения преступлений, определяемых рос¬сийским законодателем, как преступления экстремистской направленности, используется понятие «преступления ненависти». Данное понятие законодательно не закреплено. Однако Королевская прокурорская служба и Ассоциация старших офицеров полиции утвердили общее понятие преступления ненависти: «любое уголовное преступление, которое было мотивировано враждебностью или предубеждением, основанных на расе или предполагаемой расе, религии или предполагаемой религии; сексуальной ориентации или предполагаемой сексуальной ориентации; инвалидности или предполагаемой инвалидности, а также любое другое преступление, мотивированное враждебностью или предубеждением в отношении лица, являющегося трансгендером или предположительно являющегося трансгендером».